Следуя параллельно острову, она поняла, какой он большой. С берега свет уже не был виден, и Кэт решила, что лодочник привязал свое суденышко на восточной стороне полуострова, на косе, выдававшейся в воду, как согнутый локоть. Из этой точки всякий мог легко и быстро выйти к сторожке «Рая».
Когда она уже могла различать полуостров, то нашла другое густое дерево и взобралась повыше, чем в прошлый раз. Точно, свет продолжает двигаться в том же направлении и приближается к воде. Потом он исчез. Вскоре, как тень на фоне озера, освещенного звездами, маленькое судно отошло от острова.
Первым порывом было двинуться в ту сторону, в надежде увидеть, как лодка причаливает к берегу. Но у нее не было подзорной трубы, и если гребец не держит фонарь так, чтобы он освещал его лицо, то рассмотреть и узнать его невозможно. Кэт не любила ошибаться, и свое раздражение частично выплеснула, пробежав большую часть дороги до коттеджа.
Деринг развел огонь и оставил горящую свечу. Она отвязала поводок Мальволио, дала ему остатки ростбифа на блюдце, наполнила водой миску и начала неторопливо стягивать брюки и вязаную тунику.
Ей показалось, что пронесся вихрь, не коснувшись ее. Годы дисциплины и контроля забыты, и на какое-то время она, к своему стыду, была этому рада. Но длинная пробежка на холодном, как в декабре, воздухе смягчила ее острое желание. Она снова была в безопасности, держа в узде свои неправедные страсти.
Логика проснулась и начала приводить веские аргументы. Не было причины будить его светлость. Ей не удалось узнать ничего такого, что не могло бы подождать до утра. Кровать – огромная. Возможно, ей удастся проскользнуть туда незамеченной. А ему необходим отдых.
Ее ночная рубашка и халат лежали на софе, там, где она их оставила. Необходимость научила ее тихо раздеваться, двигаться беззвучно и ложиться в постель, не мешая спящему там человеку, точно чувствовать час и минуту так, чтобы уйти до того, как он проснется. Это помогало, конечно, если мужчина был очень пьян.
Оставив халат, который мог зашуршать, Кэт погасила свечу и на цыпочках направилась в спальню. Уютный огонь в камине обозначал длинную фигуру его светлости, как обычно, отвернувшегося к другой стороне кровати. Она закрыла дверь перед Мальволио, который присоединился бы к ним, будь у него такая возможность, и скользнула под одеяло.
Тишина на другой стороне кровати. Она отважилась улечься поудобнее, наслаждаясь мягкими простынями, их свежим запахом, теплом тела, которое, возможно, лежало немного далековато. Почему ей было легче рисковать жизнью бок о бок с этим человеком, нежели лежать с ним рядом, страшась его прикосновения и жаждая его?
Она закрыла глаза, ей хотелось расслабиться. Прислушалась к его дыханию. Было слышно только биение крови в ее висках. Все в ней застыло в дурном предчувствии. Нужно было остаться в другой комнате вместе с Мальволио.
Потом шорох – тело повернулось в простынях, – и большая теплая рука легла ей на талию.
– Мне послышалось, что кто-то пришел, – пробормотал он. Рука сдвинулась вниз по бедру и сжала в кулаке ткань. – Это что такое? Броня?
– Фланель.
– Тем не менее хорошая защита. Вы собираетесь оставаться здесь всю ночь?
– Как видите, милорд, я в пределах досягаемости.
– Но ближе ко мне вам будет уютнее, – сказал Джаррет. – Без паники. Я собираюсь повернуться на другой бок и придвинуть вас к себе, вот и все.
– А вы не хотите узнать, что я видела на острове?
– Если бы это было очень важно, вы бы уже рассказали мне. Иди сюда, Кэт. Согрей меня.
Он без труда притянул ее к себе, ее спина – у его груди. На нем, как она и ожидала, ничего не было.
Его рука лежала у нее на груди, его запястье – под ее подбородком, его ладонь обняла ее шею. Устроившись так, он начал двигаться… совсем не так, как она ожидала. Объятие, властное и охраняющее, растопило ее сопротивление. Постепенно страх и желание исчезли. А он все еще медлил. Чтобы не испортить ничего своей грубой страстью.
Через некоторое время, когда вожделение отступило и покой охватил ее, она погрузилась в сумерки сознания. Его дыхание шевелило ей волосы. Пульс на его запястье бился возле ее горла. Благословенное чувство, что она находится в полной безопасности, хоть и на короткое время.
Иногда ей снились сны, сейчас она видела сон о перьях. Она парила на облаке из них, нежном как пух. Она была чертополохом, но мягким внутри. Или это слабость? Одно и то же.
Чертополох, крапива, колючка. Она не родилась с иглами, как дикобраз. Она не хотела заострять иглы, торчащие из ее тела, укоренившиеся в ее сердце. Но они были необходимы.
Почему она не падала? Она должна сейчас упасть. Все приятное, как ее облако из перьев, разрушалось, стоило ей приблизиться к нему. Рвалось в клочья. Но пока перья все еще щекотали ее, а бриз нес над зелеными полями. Вот она свисает с дерева, наблюдая за упавшим мужчиной, она протягивает руки, и он взлетает к ней.
Она на верху лестницы, глядит вниз на упавшего человека, раскидывает руки и бежит.
«Ш-ш», – прошуршали перья, расправляясь, как ангельские крылья, поднимая ее в небо.
Когда Кэт снова увидела сон, это был сон о воде. Она плавала в теплом бассейне, вода щекотала шею, намочила волосы, омывала ее живот и груди. Она проникала в самые тайные места и касалась их, будучи водой и огнем одновременно. Свет. Земля, утонувшая в свежести дождя. Она выбросила зеленые ростки, и они открылись навстречу солнцу. Покрылись почками. Она была цветком. Колючкой. Чертополохом.
Кэт открыла глаза.
Теплые губы ласково касались ее шеи. Легкое дыхание дразнило волосы.
– Иногда мне кажется, что ты проснулась, – прошептал низкий голос. – А потом я снова теряю тебя.
– Вы трогали меня?
– Немного. Здесь – он коснулся поцелуем ее затылка, – и здесь, – его рука опустилась на ее талию и двинулась вдоль бедра, – и здесь.
Кончик пальца дразнил ее грудь, сосок. У нее перехватило дыхание.
– Останься со мной, Кэти. Тебе нечего бояться.
Сердце колотилось, как пойманная птица. Он должен чувствовать это. Его ладонь лежала у нее на груди, будто он мог остудить гнев у нее внутри. Она заставила себя поспешно дышать. Медленное, глубокое дыхание отдавалось у нее в спине. Его грудь вздымалась и опускалась в унисон с ней. Он настроился на ее ритм, почувствовал ее настроение и успокаивал ее.
Он просто держал ее в своих объятиях, именно так, как ей и хотелось сейчас.
И Кэт начала признавать, что белый жар внутри ее не был гневом. Не сейчас. Привычка заставила подумать так. Страх и ужас – вот чего она ожидала, когда с ней был мужчина, это было почти все, что она могла вспомнить о мужском обладании. О его превосходстве.
