— В общих чертах, — попробовал увильнуть от прямого ответа Коломан.
— Я вам его напомню. Когда придет Магог, закончится власть Гога. И Волосатый неизбежно сменит Ящера. Таков закон эволюции, дорогой мой. Конечно, жаль папу, но динозавры самой природой обречены на вымирание. Грядет эра млекопитающих. В частности, приматов.
— Грязные отродья!
— Дело вкуса. Но мать-природа сделала ставку именно на них. На месте папы Ящера я бы давно перестроился согласно новым веяниям.
— Никогда! — сверкнул глазами Коломан. — Никогда жалкие обезьяны не будут править миром!
— Поживем — увидим, — не стал я вступать в дискуссию с рассерженным на Дарвина земноводным. — Но в любом случае вас ждет жалкая участь. Вы измельчаете до полного безобразия. Будете метать икру в болоте и квакать на луну.
Нарисованная мной перспектива привела Коломана в неописуемую ярость. У него даже слюна закапала с клыков. А клыки те были весьма и весьма солидных размеров. Дабы слегка приглушить эмоции монстра, я нацелил на него дуло своего пистолета. Впрочем, до «крибли-крабли-бумс» дело, к счастью, не дошло. Мне жаль было бы отправлять на тот свет монстра с такими великолепными статями. Ему в зоопарке цены бы не было. Десятки тысяч людей пришли бы туда, чтобы им полюбоваться, и принесли бы питомцу тонны конфет.
— Вы любите конфеты, Коломан?
— Идите к черту, Магог.
— Я там уже был. И, представьте себе, заручился поддержкой некоего господина Асмодея. Тоже, знаете, претендент на звание владыки подземного мира. Вы с ним случайно не знакомы?
— Вам меня не запугать, — гордо вскинул к потолку паскудную морду Коломан. — Вы жалкий аферист.
По-моему, земноводный монстр, потерпев поражение в открытом противостоянии, решил прибегнуть к магии. Он начертил в воздухе здоровой левой рукой треугольник, который на наших глазах вспыхнул ярким, почти нестерпимым для глаз пламенем, а потом с шипением угас. На моем самочувствии этот дешевый прием никак не отразился, Марк Ключевский тоже сохранил бодрость духа, а вот Крафт с де Перроном впали не то в оцепенение, не то в спячку.
— Бросьте вы свои фокусы, Коломан, — остерег я расходившегося монстра. — Я ведь могу и рассердиться, и тогда вам не поздоровится.
— Хорошо, — сдался наконец жрец-оборотень. — Ваши условия?
— Вы отправитесь сейчас к папе Ящеру и передадите привет от Волосатого. А также мои горячие ему пожелания провалиться куда-нибудь пониже преисподней и окаменеть там на веки вечные.
— А кто поручится, что вы действительно Велес?
— Я, конечно, мог бы сослаться на господина Ключевского, что сидит справа от меня, но ведь он для вас не авторитет. Придется предъявить вам свою визитную карточку.
Я обнажил плечо и показал любопытному Коломану знаки, которыми наградил меня убитый мною зверь апокалипсиса. Самое интересное, что земноводный монстр в этих письменах разбирался гораздо лучше меня. Ибо он в ужасе отшатнулся с явным намерением бежать куда глаза глядят. И успокоился только тогда, когда я спрятал сатанинский знак под рубашку.
Прямо скажу, такая реакция далеко не трусливого монстра не столько позабавила меня, сколько озаботила. Захотелось узнать, что же он там прочел такого интересного, чтобы начать метать икру, даже не успев погрузиться в воду.
— Будь ты проклят, Волосатый, — с подкупающей искренностью выдохнул мой неразумный оппонент.
— Счастливого пути, — пожелал я ему.
Будучи человеком воспитанным, я проводил Коломана до бассейна и с интересом наблюдал, как монстр погружается в родную стихию. Сопровождавший меня Марк не удержался от предосудительного жеста и плюнул в пахнувшую тиной болотную воду:
— На вашем месте, Чарнота, я бы его убил.
— У вас еще будет возможность отличиться, Марк, — утешил я Ключевского. — Война только начинается. Кстати, вы владеете приемами магии?
— Увы, — развел руками актер.
— А как же «крибли-крабли-бумс?»
— Я вычитал это заклинание в детской книжке.
— Но монсеньор Доминго именно вас отправил со мной в град Катадж. Мне это кажется странным. Тем более что инквизитор очень хорошо знал, с кем нам здесь придется столкнуться.
— Вы считаете, что там, в замке на болотах, он нас проверял?
— Пожалуй. Мы все, включая де Перрона, успешно сдали экзамен.
— А при чем здесь Бернар?
— Нет, это я вас спрашиваю, Марк, при чем здесь трусоватый менестрель? Вы уверены, что он всего лишь жертва, обреченная монсеньором Доминго на заклание? Кстати, чуть не забыл — вы ведь заказали Ираклию Мораве две пьесы?
— Допустим.
— Вы читали вторую?
— Морава ее не успел написать. У него начался запой. А почему вы спрашиваете?
— Мне не хотелось бы оказаться в роли жертвы в спектакле, поставленном господином Асмодеем. Вы уверены, Ключевский, что сделали правильный выбор?
— Я признаю, что монсеньор Доминго не ангел, Чарнота. И его методы оставляют желать лучшего. Но ведь давно уже известно, что цель оправдывает средства.
— Смотря какая цель и смотря какие средства.
— И кто это говорит? Это говорит сын Ящера, претендующий на звание владыки подземного мира. Вы ведь Велес, Чарнота. Вы дьявол во плоти. Именно с такими, как вы, борется монсеньор Доминго. Вы ловец душ. Вы смущаете умы верующих дьявольскими наваждениями. Вот почему этому миру нужны инквизиторы. Вот почему я служу святой Инквизиции.
— Благими намерениями, Марк, вымощена дорога в ад. Советую вам не забывать эту истину.
— Должен сказать, Чарнота, что для атеиста и языческого бога вы совсем неплохо знаете Священное Писание.
Гераклус ждал нас на площади. Здесь же был и доблестный генерал Балдерук, сиявший, как начищенный к строевому смотру армейский сапог. Я поздравил Балдерука с победой, а Гераклуса с поражением. Великие полководцы настолько четко и слаженно провели хорошо спланированную операцию, что на каменные мостовые древней крепости не упало ни капли крови. Пленные, правда, были. Они стояли жалкой кучкой у стен храма и с ужасом ожидали приговора Великого Магога. Разумеется, я оказался на высоте и не стал казнить лютой смертью соглядатаев земноводного подлеца Коломана. Будучи гуманистом и по природе и по воспитанию, а также в ознаменование одержанной блестящей победы я даровал им жизнь, попутно приговорив к каторжным работам.
— Используйте их при разрушении храма, Балдерук. А главное — набейте всем этим каменным хламом бассейн под самую завязку, дабы никто вас не потревожил до нашего возвращения.
Мое решение было встречено радостным ревом собравшегося на площади народа, где победители и побежденные стояли вперемешку.
— Веди нас на град Катадж, Великий Магог! — в припадке вдохновения и верноподданнических чувств воскликнул генерал Балдерук.
— Отставить, — решительно распорядился я. — Вы, генерал, останетесь здесь, в крепости. Я назначаю вас комендантом. А господин Гераклус будет верховным жрецом бога Велеса.
— Какого еще Велеса? — зашипел мне на ухо удивленный историк.
— Бог Велес — это я. Отец всех приматов независимо от цвета кожи, формы черепа, разреза глаз, степени волосатости и прочей малозначительной ерунды.
Мое заявление было встречено с энтузиазмом, поразившим меня самого. Похоже, местное население было подготовлено к моему появлению лучше, чем я ожидал.
— Да здравствует Волосатый! — вскричал генерал Балдерук, и его вопль был подхвачен несколькими тысячами глоток. — Да здравствует Великий Магог!
К сожалению, задние ряды то ли плохо расслышали мои слова, то ли неверно их истолковали. Не исключаю также происки провокаторов ушедшего в подводный мир жреца Коломана. Так или иначе, но толпа начала скандировать, как на стадионе:
— Явись нам, Велес! Явись нам, Велес!
— Допрыгались, Чарнота, — вновь зашипел мне на ухо Гераклус. — Нашли чем шутить — религиозными чувствами масс.
А толпа, распаляясь от собственных криков, окружала нас все плотнее и плотнее. От поднявшегося ора очнулись даже находящиеся в сомнамбулическом состоянии по воле земноводного мага Крафт с де Перроном. И очнулись, прямо скажем, не в самый подходящий момент, когда впавшая в экстаз толпа готовилась порвать нас на куски. В принципе народ был прав в своих требованиях. Уж коли ты отбираешь у порядочных людей и достойных гоблинов одного бога, то будь добр явить им во всем блеске другого.
Видимо, давление толпы на меня подействовало, и я начал неожиданно для всех проявлять свои далеко не лучшие качества. Иными словами, за одну минуту я превратился в зверя апокалипсиса. Существо предельно волосатое, сомнительных моральных качеств и пугающего внешнего облика. Толпа в испуге ахнула и подалась назад. Началась легкая паника, послышались истерические вопли. Но поскольку новоявленный бог вел себя корректно, народ опамятовал и пал ниц. Попугав народ, я милостиво вернулся в человеческий облик и приказал всем встать.
