— Ты не знаешь, когда будет готово моё новое платье?
— Нет, госпожа, — виновато развела руками собеседница. — Мерки я старшей госпоже отдала. А там как она решит.
Видимо, девушка имела весьма расстроенный вид, потому что Угара ободряюще улыбнулась.
— Старшая госпожа у нас не медлит ни с подарками, ни с наказанием. Если пожелаете, я дня через два схожу и спрошу у швей.
— Это было бы замечательно, — не смогла удержаться от улыбки Платина.
Поднявшийся вечером ветер мягкими ладонями шлёпал по бумажным стенам. Неплотно прикрывавшаяся дверь то и дело ударялась о косяк, дребезжа свободно болтавшимся в петлях засовом. На крыше постукивали плохо уложенные черепицы.
Однако наполнявший павильон шум совершенно не мешал умаявшейся за день служанке, порождая в душе её подопечной бездну надежд. Дождавшись, когда Угара наконец захрапит, Ия села на кровати, нашарила под одним из одеял носки, натянула их, не скрываясь, но и стараясь зря не шуметь. Спустив ноги на пол, она нашла между матрасов свёрнутую верёвку, подойдя к выходу, сняла с колышка накидку и замерла на несколько секунд, прислушиваясь к царившему в комнатке мраку. Дыхание служанки даже не изменилось.
Отведя в сторону занавес, девушка выскользнула наружу. Чтобы во время её отсутствия дверь не хлопала на ветру, она вставила между ней и косяком свёрнутый в трубку листок бумаги.
Тёплый мех надёжно защищал от порывов ветра, но снизу ощутимо поддувало. По небу мчались редкие облака, изредка загораживая ущербную луну.
Убедившись, что дверь надёжно закреплена, Платина, дождавшись, когда глаза окончательно привыкнут к темноте, направилась вдоль берега пруда по хорошо различимой каменной дорожке.
С одной стороны, шум ветра маскировал её шаги, с другой — мог помешать вовремя расслышать подозрительные звуки.
Взобравшись на скамейку, Ия подалась вперёд и, опираясь в прикрывавшую верх стены черепицу, заглянула за ограду. Однако в узком проулке меж двух глухих заборов царила такая тьма, что, сколько она не вглядывалась, так ничего и не рассмотрела.
«Придётся сюда ещё и днём приходить, — с сожалением подумала девушка, плотнее запахиваясь в плащ. — Надо обязательно узнать, что там? Вдруг лужа или куча камней? Так и ноги переломать недолго».
Спустившись на землю, она обвязала один конец верёвки вокруг массивной, каменной опоры скамейки, а второй перебросила через ограду.
Вряд ли та снаружи много выше, чем изнутри, а значит, шнур там спускается по меньшей мере до половины. Вполне достаточно, чтобы, ухватившись за него, перебраться через забор.
На миг у Платины мелькнула шальная мысль спуститься, держась за верёвку, и осмотреться в проулке. Но тут порыв ветра вновь распахнул плащ, обдав холодом прикрытую тонкой «пижамой» грудь.
«Нет, — остановила она себя, запахнув накидку. — В таком виде там делать нечего».
Отвязав и смотав верёвку, Ия поспешила обратно в павильон. До него оставалось не более десяти шагов, когда громко хлопнула дверь.
У девушки душа ухнула в пятки. В голове вихрем пронеслась паническая мысль: «Угара проснулась, увидала, что меня нет, и побежала искать!»
Платина едва не закричала, что она просто ходила в уборную. Но удар повторился, хотя и не так громко.
Подобрав длинные полы плаща, Ия припустила бегом. Вскочив на веранду, поняла, что выпала сложенная бумажка, заботливо вставленная в дверь. Теперь та, раскачиваясь под порывами ветра, глухо стукала о косяк.
К счастью, девушка не позволила ей нанести ещё один удар. Подняла скомканный листок, отодвинула занавес и, шагнув в павильон, первым делом задвинула засов.
Она ожидала вопросов или хотя бы возгласов удивления. Но служанка спокойно спала, похрапывая под натянутым на голову одеялом.
Платина облегчённо выдохнула.
«Если бы бумага выпала раньше, — подумала она, вешая на место плащ. — От грохота могла бы и старуха в доме проснуться».
Нисколько не заботясь о тишине, Ия плюхнулась на жалобно скрипнувшую кровать и, поёжившись, забралась под одеяло.
Шурша соломой в мешках, Угара повернулась на бок, что-то пробормотав себе под нос.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
«Железные нервы у бабы! — в который раз завистливо вздохнула девушка и усмехнулась. — Если она ещё и по нужде до утра не встанет, то я могу гулять спокойно».
Утром она всё же ждала, что служанка спросит её о ночном шуме. Но та вела себя так, словно и в самом деле ничего не слышала.
День начинался привычно. Ещё сильнее потеплело, лёд у берегов прудика растаял, и после завтрака наставница вывела ученицу на веранду отрабатывать походку.
— Вы делаете успехи, госпожа Сабуро, — одобрительно кивнула хозяйка дома. — Но до совершенства вам ещё далеко. Поэтому пройдитесь ещё раз.
Озябнув, она вернулась в комнату, где сначала заставила гостью заваривать и разливать чай на четыре персоны, а потом читать «Уроки благородной жены», тренируя дикцию.
Когда язык у Платиной стал заплетаться, несмотря на все её усилия, старушка позволила ей отдохнуть до обеда.
Прогулявшись вокруг прудика, та как бы случайно направилась к стоявшей у ограды скамейке.
Посидев немножко и дождавшись, когда Угара пройдёт в павильон с железным ведром горячих углей, Ия огляделась, убедившись, что ни на заднем дворе, ни в садике никого нет, взобралась на скамью и заглянула за забор.
Ни лужи, ни камней под стеной не оказалось. Посередине узкого, не более полутора метров, проулка, изображая тропинку, тянулась полоса подсохшей грязи, а у заборов кое-где чернели прутики прошлогоднего бурьяна и засохший репейник.
Вполне удовлетворённая осмотром, девушка спрыгнула на землю, потёрла ладони друг о дружку, отряхивая пыль, и заметила служанку госпожи Андо.
Направляясь к прудику, та остановилась, удивлённо таращась на гостью, но, встретившись с ней глазами, тут же потупила взор и поклонилась.
«Вот же ж! — скрипнула зубами Платина. — Теперь расскажет старухе, что я за забор выглядывала. Нужно срочно придумать, что мне там было надо? А то вдруг спросит?»
Понимая, что, если она сейчас сразу уйдёт или начнёт нервничать, то это будет выглядеть ещё подозрительнее, Ия продолжила сидеть как ни в чём не бывало, щурясь от бивших в лицо ярких лучей солнца.
Только когда Енджи взялась развешивать бельё на бамбуковых шестах, девушка неторопливо проследовала в павильон, где сразу же села поближе к источавшей благодатное тепло жаровне.
За обедом она с тревогой ожидала, что старушка во-вот спросит о заглядывании за ограду. Но наставница об этом даже не заикнулась, отправив ученицу заниматься чистописанием.
Совершенно неожиданно чрезмерным любопытством своей подопечной заинтересовалась Угара.
— Прошу простить меня, госпожа, — поклонилась служанка, когда та разложила на крошечном столике свежий лист бумаги. — Енджи сказала, что вы на скамейку вставали и за забор смотрели. Госпоже Андо это может не понравиться.
— Почему? — вскинула брови Платина. — Разве я сделала что-то дурное?
— Неужели вы никогда не слышали, что некоторые легкомысленные девицы любят переговариваться через забор с распутными молодыми людьми? — смиренно потупив взор, поинтересовалась женщина, но, не дождавшись ответа, продолжила: — Любое подозрение в том, что вы болтали с кем-то посторонним, сильно навредит вашей репутации. А госпожа Андо отвечает за ваше поведение у себя дома перед господином Сабуро. Вот её служанка и беспокоится за свою хозяйку.
— О… — возвела очи горе собеседница, на миг запнувшись, подбирая подходящее выражение. — Вечное небо! Да я о подобном даже не думала! И знакомых у меня здесь нет, кроме госпожи Андо, господина Сабуро и его семьи. С кем мне через забор переговариваться? Просто мне показалось, что там кто-то скребётся. Посмотрела, ничего не увидела. Но если этого нельзя делать, то больше не буду. Вот и всё!
— Ещё раз простите мою бестактность, госпожа, — явно успокоившись, поклонилась Угара. — Но вы ещё очень молоды, неопытны и можете попасть в неприятную историю. А старшая госпожа приказала мне заботиться о вас. Вот и приходится донимать вас глупыми вопросами.
