— Хорошо-хорошо, — отмахнулась Ия, макая кисть в тушечницу. — Начинай диктовать. Где мы там остановились?
Скорее всего, Енджи всё-таки рассказала госпоже о странном поступке гостьи, потому что за ужином хозяйка дома прочла целую лекцию о том, какое огромное значение для девушки имеет безупречная репутация. По словам многомудрой наставницы, малейшее сомнение в целомудрии и благонравии невесты резко снижает её «ценность» в глазах родителей потенциального жениха. Вот почему так важно избегать любых поступков или ситуаций, которые окружающие могут счесть двусмысленными либо, хуже того, предосудительными.
В ответ на робкое замечание о том, что люди способны превратно истолковать любое событие, ученице было велено не умничать, а слушать старших.
Ещё не привыкшая к тому, что ей так грубо затыкают рот, Платина в который раз задавила рвущееся наружу раздражение. Стараясь не выдать свои истинные чувства, она привычно потупила взор и извинилась за свою дерзость.
Старушка слегка «оттаяла» от подобного самоуничижения ученицы и даже улыбнулась, пожелав ей спокойной ночи. Девушка вышла на веранду, где, успокаивая нервы, одними губами длинно выругалась на родном языке, мельком ответив, что подобное выражение чувству у неё становится чем-то вроде ритуала.
Хорошо запомнив тот страх, где она испытала прошлой ночью, Платина, возвращаясь из уборной, подобрала длинный камень, размером с три кулака, который бросила к веранде возле двери.
Переодевшись в «пижаму», она вдруг попросила Угару принести чаю или хотя бы тёплой воды.
— Пить хочется, — пояснила Ия. — Грибов солёных за ужином переела.
— Слушаюсь, госпожа, — поклонившись с еле заметным неудовольствием, служанка оставила её одну.
Первым делом девушка проверила спрятанную между матрасами верёвку. Затем отыскала в корзине свитер, мужскую одежду и круглую шляпу с узкими полями. Достав зеркальце, связала свои изрядно отросшие волосы в пучок и попробовала спрятать их под шапкой. Вроде нигде ничего не выбивается. Только головной убор пришлось натянуть почти на уши.
Из глубины стекла на неё смотрел симпатичный юноша с напряжённо растерянным взглядом широко распахнутых тёмно-серых глаз на вытянутом лице с ясно обозначенными скулами.
На принадлежность к прекрасному полу намекала разве что нежно-матовая кожа да чётко очерченные, но всё ещё по-детски припухлые губы.
Снаружи послышался шум. Стремительно вскочив, Платина сдёрнула шляпу, сдвинула припасённые вещи к стене и прикрыла их одеялом.
— Пейте, госпожа, — проговорила служанка, с поклоном подавая маленький подносик, где стоял чайничек и одинокая чашечка.
Без особого желания утолив жажду тёплой, почти горячей водой, Ия улеглась. Угара задула робкий язычок пламени, погрузив павильон в темноту.
Повозившись, девушка стала ждать, когда соседку по комнате сморит крепкий, здоровый сон. Та всегда засыпала очень скоро, во мраке послышалось сначала ровное, размеренное дыхание, а потом негромкий храп.
Платина села на постели, сняла курточку для сна, нашла спрятанную под одеялом грудную повязку и, зажав один конец под мышкой, принялась бинтовать её вокруг груди. С помощью служанки это давно уже получалось легко и просто, а в вот в одиночку пришлось изрядно повозиться, прежде чем грудь уже привычно стянули матерчатые витки.
Торопливо натянув свитер, затем курточку для сна, носки и кафтан Ия, спустила ноги с кровати.
Служанка безмятежно спала, не замечая ни тихого скрипа кровати, ни шуршания ткани.
Платина натянула штаны, вытащила из-под матраса верёвку, сунула в шляпу зеркальце с зажигалкой, достала с балки кинжал и, чувствуя, как бешено колотится сердце, выскользнула на веранду.
Оглядевшись, на ощупь отыскала в темноте заранее приготовленный камень, которым припёрла дверь, чтобы та ненароком не открылась от ветра.
Теперь необходимо довершить создание надлежащего образа. Девушка спрятала кинжал за пазуху кафтана, связала волосы в пучок и, захватив шапку, поспешила в уборную, где, натянув шляпу, чиркнула зажигалкой, чтобы при её свете тщательно осмотреть себя в зеркальце.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Спрятав под головной убор несколько выбившихся прядей, засунула зеркальце и зажигалку под грудную повязку, невольно зашипев от не успевшего остыть металла. Всё, теперь она готова.
Платина вышла и, замерев на несколько секунд, внимательно вслушивалась в тишину, нарушаемую лишь шуршанием ветра в голых ветвях деревьев.
Добравшись до скамейки, она привязала верёвку к каменному столбику, перебросив второй конец через забор, и в два прыжка оказалась на нём. Заскрипели черепицы под подошвами туфель.
Присев на корточки, словно кошка на заборе, Ия глянула в переполненный тьмой переулок, моментально передумав прыгать. Вместо этого потянула за верёвку, дабы лишний раз убедиться, что монументальная скамья никак не реагирует на её усилия, и стала осторожно спускаться по стене, нашаривая ногами выступавшие из кладки камни.
Спрыгнув на землю, девушка, пригнувшись, побежала по тропинке. Серп луны немного уменьшился со вчерашнего дня. Ветер тоже дул уже не так сильно, а редкие облака почти не закрывали густо рассыпанные по небу звёзды.
Высунувшись из-за угла, Платина оглядела пустынную улицу.
Внезапно путешественнице между мирами стало страшно. Перед мысленным взором предстал мерзкий, толстый работорговец со своими отвратительными прихлебателями. Вспомнилось сжигавшее душу ощущение беспомощности. По телу пробежало эхо от ударов, а к горлу подступила тошнота, словно Вутаи вновь плюнул ей в рот.
Неужели она собралась в одиночку идти к тем, чьи соотечественники проделали с ней всё это? А ведь были ещё и лучники, деловито расстрелявшие на дороге ни в чём неповинных людей, мародёры в вымершей деревне, от которых удалось спастись только чудом. Да по сравнению с этими представителями рода человеческого, голодные волки в зимнем лесу просто гуманисты.
На миг Ию охватила такая паника, что захотелось немедленно вскарабкаться по верёвке на забор и бегом броситься в такой уютный и надёжный павильон, где спокойно спит, не ведая печали, прекрасная женщина Угара, которая так хорошо о ней заботится.
Чтобы прийти в себя, девушка закрыла глаза и, лишь шевеля губами, медленно посчитала до десяти по-тонгански. Стало немного полегче.
«Вот же ж! — возмутилась она про себя. — Так и собираешься всю жизнь просидеть в четырёх стенах?! Начиталась местной пропаганды и тоже хочешь, чтобы за тебя всё решали?! Чем ты лучше тех дур, для которых написаны все эти «уроки» да «наставления»?! Ну, уж нет. Представь, что надо исполнить смертельно опасный номер. Играют фанфары, зрители ждут…»
— Мой выход! — беззвучно пробормотала про себя Платина и решительно шагнула из переулка.
Первым делом она хорошенько запомнила, как тот выглядит. А чтобы уж точно не заплутаться, сломала два высохших репейника, один прислонив к стене вершинкой вниз, а второй бросила в лужу напротив.
Пока возилась с импровизированными указателями, паника улеглась, так что на ночную экскурсию Ия отправилась в самом подходящем эмоциональном состоянии, когда все чувства обострены до предела, а безумный страх уступил место расчётливой осторожности.
Первых прохожих она встретила уже через несколько минут.
Более чем изрядно поддатый хозяин что-то бессвязно бормотал о красотках, цветах и радостях любви, а пожилой слуга, жалобно похныкивая, уговаривал молодого господина поторопиться, так как его очень хочет видеть отец.
Занятая собой парочка не обратила на девушку никакого внимания. Немало вдохновлённая подобным обстоятельством, та ускорила шаг, всё явственнее различая звуки музыки.
Из темноты появилось влекомое четырьмя носильщиками кресло, в котором растаявшим мороженым расплылся облачённый в шёлковый халат мужчина. Из-под сползшей на лицо широкополой шляпы торчала короткая, пегая борода и доносилось громкое причмокивание.
Потупив взор, Платина торопливо прошмыгнула мимо. Кто-то из слуг пьяного дворянина «мазнул» по ней равнодушным взглядом и тут же отвернулся.
