Нельзя сказать, чтобы Ренки особо нравилось участвовать в этих аферах. Но с другой стороны – куда деваться? Сейчас между ним и офицерским чином стояли только деньги – дополнительный и необходимый барьер, отделяющий людей низкого звания от благородного сословия.
Купить офицерский патент, даже на чин первого лейтенанта, стоило не так уж и мало. А продолжать службу в чине волонтера означало лишиться каких бы то ни было средств к существованию. И более того, тоже требовало немалых расходов при полной загруженности на службе, так что было по силам лишь тем, кто имел неплохой доход на стороне.
Даже со своей доли в аферах общества пока ни того, ни другого варианта Ренки было не потянуть. А оставаться в солдатском звании… Конечно, Ренки больше не считал простых солдат низшими существами, но у него был долг! Долг перед отцом и всеми своими предками за три тысячелетия существования рода Дарээка.
Ренки понимал, как сильно он их подвел, позволив судьбе сыграть с ним такую злую шутку. И теперь он был просто обязан вытащить себя из столь унизительного положения, смыв клеймо каторжника с одного из последних представителей некогда сильного и достойного рода. А для этого были нужны деньги.
Поэтому уже на следующее утро, получив напутствие от лейтенанта Бида, Ренки пошел в штаб полка и представился майору Олаанику, который, с утра пребывая не в лучшей форме, вообще вряд ли что-то понял из происходящего вокруг, мечтая лишь скорее поправить здоровье очередным кувшинчиком местного забористого винца.
Ну а дальше все уже было просто. После последних похождений авторитет Ренки как бойца был весьма высок, ибо многие из штабных были под его началом на «той» высоте и невольно признавали командиром. Плюс нахождение в обществе, плюс явное покровительство, которое ранее оказывал ему полковник оу Дезгоот. В общем, желающих придраться к нему из числа писарей и прочей штабной шелупони, понятное дело, не нашлось.
С печальным вздохом Ренки пришлось сесть за стол и, придвинув к себе здоровенную кипу накопившихся бумаг, погрузиться в подсчеты, расчеты, списки, заявки и прочую бюрократию.
Так потекла размеренная и скучная жизнь сержанта, исполняющего обязанности полкового казначея, разнообразить которую удавалось лишь нечастыми попойками в кабаках да редкими выходами в составе патрулей для поддержания порядка в тихом городишке.
Глава 2
– Судари, простите, что отрываю. Позвольте представиться – волонтер оу Заршаа. Прибыл служить в прославленном Шестом Гренадерском полку!
Прошел уже, наверное, месяц, как Ренки вышел из госпиталя. Как и обещал Готор, хорошее питание, свежий морской воздух и умеренная выпивка существенно поправили его здоровье, и он больше уже не походил на заморенного несчастного доходягу.
Этому весьма способствовали и ежедневные занятия с Готором, который обычно забегал к нему в штаб где-то после полудня. Ренки обучал его владеть шпагой, как то приличествует благородному человеку, а Готор в ответ преподавал ему кое-что из своих умений, подчас вызывавших у Ренки большое удивление. Нет, он не отрицал, что умение победить противника лишь голыми руками – это весьма не лишний навык для всякого воина. Но возводить мордобой в ранг искусства, подобного фехтованию, выездке или даже банальной стрельбе… Зачем это? Зачем так совершенствовать подобные умения, если почти всегда у нормального человека в руках есть шпага или, на худой конец, кинжал?
Как могут пригодиться на поле боя или на дуэльном ристалище, где все решает оружие, эти вызывающие дрожь и восхищение, но абсолютно бессмысленные умения крушить доски кулаком или сбивать ногой шляпу с головы оппонента?
И тем не менее некоторые способности Готора просто завораживали, вызывая желание научиться тому же. Так что Ренки пытался овладеть основами, тем более Готор рассказывал, как подобные упражнения полезны для здоровья.
Собственно говоря, как раз во время одного из таких учебных поединков (к счастью, они работали со шпагами, а не мутузили друг друга кулаками) их занятия прервало вежливое покашливание некоего волонтера оу Заршаа, прибывшего служить в прославленном Шестом Гренадерском полку.
Ренки оглянулся – перед ними стоял юнец не более семнадцати лет от роду, опрятно и богато одетый, со светящимся от восторга лицом. Судя по выражению его глаз, он явно принял их с Готором за офицеров, ибо кто еще мог бы тренироваться со шпагами во дворе отведенного под штаб дома?
– Оу Ренки Дарээка, сержант, – представился Ренки, старательно давя неприязнь в душе по отношению к тому, кто неизбежно станет дополнительным препятствием на его пути к офицерскому чину. – А это оу Готор, также сержант, – представил он и своего приятеля, прибавив к его имени «благородный» привесок, на чем сам Готор почему-то никогда не настаивал.
После чего Ренки снял аккуратно повешенную на забор форменную куртку и надел ее на себя…
Глаза юнца, при слове «сержант» мгновенно изменившие выражение, широко раскрылись при виде погона с булавой и двумя топорами, которые, согласно реформам короля Ваарасика Второго, вешались теперь не просто за участие в сражении, а за проявленную в этом сражении доблесть.
Ренки сам написал приказ на присвоение себе и «правильным» людям этих знаков. Естественно, по приказу лейтенанта Бида и с пьяного одобрения майора Олааника, которому Бид сказал, что лишь исполняет волю полковника оу Дезгоота.
И на сей раз Ренки ничто не смущало и не мучило: солдаты и сержанты Шестого Гренадерского своим участием в последних сражениях эти награды заслужили.
Более того, Бид прямо так и сказал Готору: «Была бы моя воля, я бы тебе за последнее сражение вообще вторую булаву повесил… Только не в моей это власти. И не во власти полковника. Это позволено лишь королю или главнокомандующему. Но уж топоров вы точно достойны, так что носите по праву!
Кстати, Ренки обратил внимание на то, что сам Бид себя никакими наградами не отметил, хотя – можно было даже не сомневаться – заслужил!
В общем, если у вновь прибывшего волонтера и были поначалу какие-то поводы задирать нос, своим погоном Ренки ему этот нос мигом утер. А если еще и прибавить внешность бывалого ветерана с пересекающим голову и выходящим на лоб шрамом, с «фирменным» зарданским загаром и явно трофейной шпагой на бедре, то сержантское звание лишь добавляло Ренки загадочности в глазах такого же сопливого юнца, каким был сержант оу Дарээка всего-то год-полтора назад.
– Что ж, сударь… – несколько более надменно, чем того требовали обстоятельства, произнес вышеозначенный сержант. – Пройдемте в штаб… Надеюсь, все ваши бумаги в порядке?
– Да, сударь, конечно, – ответил юнец, так же напыжившись, как лягушка в брачный период и пытаясь изобразить максимально воинственный вид, чтобы не ударить в грязь лицом перед двумя ветеранами, один из которых, судя по всему, был ненамного старше его самого, однако уже немало преуспел на службе и потому явно с некоторой надменностью смотрел на вновь прибывшего. – Не будете ли столь любезны проводить меня к полковнику?
– Увы, сударь, – произнес Ренки, максимально выпрямляя спину и задирая нос к облакам. – Полковник в расположении полка отсутствует. Полагаю, вы сможете рапортовать о своем прибытии майору оу Олаанику, когда тот… э-э-э… сможет вас принять.
– Еще раз благодарю за любезность, сударь, – ответствовал юнец, так же вытягивая позвоночник в струнку, распрямляя плечи и мысленно распуская павлиний хвост. – Надеюсь, моя встреча с майором произойдет как можно быстрее. Я, знаете ли, сразу по прибытия поторопился явиться сюда незамедлительно ибо… ибо…
– Ну на скорую встречу с майором я бы не рассчитывал, – влез в разговор Готор, который сейчас почему-то предпочел изъясняться в самой что ни на есть простонародной манере. – Я видел, как уже с утра ему ординарец притащил три кувшина вина… А ведь вчера наш благородный оу Олааник милостливо соизволил свершить подвиг, самолично гоняя по комнате злобных демонов, которые прятались за пустыми кувшинами, втихаря лакали вино из его стакана и глумливо корчили рожи. После чего оу Мавиинг, это наш полковой лекарь, – пояснил он юнцу, – отпаивал героя какими-то травками, нашептывая заклинания, которые не стоит повторять при дамах. Короче, пойду сообщу лейтенанту Биду о прибытии волонтера, а ты, Ренки, пока оформи ему квартирное предписание и, не знаю там, винцом угости с дорожки. И да – наблюдать, как вы оба пыжитесь от гордости, исполняя ритуальные пляски, доставило мне истинное наслаждение. Но будьте попроще сами, и жизнь тоже не обременит вас излишними сложностями.
После чего, лыбясь на всю морду, Готор соизволил удалиться, оставив двух юношей с выражением некоторого недоумения на лицах.
