— Вот тебе ещё задание Моисеич. Подготовить тесты на проф. пригодность для специалистов из этих стран. Хотя не стоит наверно исключать и остальные страны Финляндию, Швецию, Англию, Ирландию. Наверняка и там, надуться хорошие специалисты, кто подальше от войны захочет уехать. В общем готовь тесты по всей Европе.
— Мдя, закрутился! Надо было ещё вчера тебе об этом сказать. Олаф в курсе, мы обговаривали это, надо ему напомнить, что бы приказ вашему отделу не забыл отдать. Представляешь Моисеич, я тут пять дней, а такое впечатление, что уже полгода прошло!
— Это мне Ричи хорошо знакомо.
— Моисеич ты виски употребляешь? В этот раз Моисеич ответил уже уверенно.
— Пью, а что за повод? Хотя и без этого, вкусно покушать и выпить в кампании хорошего человека всегда за.
— Так завтра первое января! Новый год наступает, надо отпраздновать! Большего повода трудно придумать.
— Действительно, что то я тоже упустил это из виду, надо отпраздновать. А куда пойдём?
— Давай дома у меня. Я у себя новенькую барбекюшницу нашёл, заодно и обновлю. Моисеич посмотрел на часы.
— Тогда надо прямо сейчас в магазины ехать, а то через час позакрываются.
И мы поехали по магазинам.
*******
Успели до закрытия всё необходимое купить. Купили стейки и ещё свиных рёбрышек, Моисеичь сказал, что умеет их замечательно готовить. Большую бутылку бурбона и несколько с соком и шипучкой. Я набрал овощей и фруктов на салаты и так поесть. А в промтоварном купил рулон обоев, клей, коробку гуаши и две кисти, большую и маленькую.
Приехали, разгрузились. Вытащили на полянку за домом барбекюшницу. Пока Моисеич разжигал дрова и готовил мясо. Я позвонил Олафу и сказал. Что приглашаю его к себе домой, праздновать новый год. И если он не сильно занят, то жду его в гости.
Потом раскатал обои, отрезал два куска по два метра и склеил их боками. И принялся рисовать ёлку. Нарисовал и прикрепил кнопками к стене дома, которая выходила на полянку с барбекю. Пусть пока подсохнет.
Моисеич посмотрел и сказал.
— Это авангардизм! Но пусть хоть такая ёлка будет, чем никакой.
Мы вытащили из дома стол и стулья. Я отправился готовить салаты. И резать закуску. Через полчаса салаты были готовы и закуска нарезана. Пока Моисеич носил снедь и накрывал стол. Я на высохшей ёлке, дорисовывал ёлочные игрушки, гирлянды и конфетти.
Стол был накрыт, елка дорисована и мы решили проводить старый новый год, угли уже почти дошли и можно было начинать жарить мясо.
Выпили за год уходящий, Моисеич принялся жарить свиные ребрышки. Рассказывая какой бесподобный «Фахитос» готовит его знакомая сеньорита Аманда. А чили кон карне с сальсой «пико де гальо» в её исполнении вообще не подаётся описанию, можно язык проглотить. Но постепенно я заметил, что с описания кулинарных талантов своей знакомой, Моисеич плавно перешёл к описанию выдающихся внешних достоинств сеньориты.
— Моисеич, а ты часом не влюбился? Как то слишком ты восторженно закатываешь глаза и прижимаешь руки к груди, когда о ней рассказываешь.
Он засмущался и сказал.
— Ну а что здесь такого? Любви все возрасты покорны.
Тут я заржал и чуть не сверзился со стула, еле успел за стол ухватиться.
— Совсем не понимаю твоего смеха Ричи. Обиженно сказал Моисеич.
— Моисеич не сердись, прости бога ради, если обидел. Я не над тобой и тем более не над полной достоинств, и без сомнения прекрасной сеньоритой Амандой. Это от неожиданности я развеселился. Ты так меня поразил, этим своим признанием. Просто в голове не укладывается. А мой ржачь это скорей нервная реакция на ситуацию.
— Я-то за время общения с тобой в Нью-Йорке, привык к образу этакого вечно погружённого в науку и мысли профессора. С постоянно печальными глазами. Который женщин даже и не замечал, а тут прямо «Мексиканские страсти».
А ведь мы действительно сейчас в Мексике! Вот блин, получаются натуральные «Мексиканские страсти». Я опять не выдержал и засмеялся. Да, уж жизнь не предсказуемая штука! Моисеич не довольно на меня посмотрел. И сказал.
— У нас всё серьёзно. Я вот хочу предложение Аманде сделать.
Что бы развеять сомнения и возможную обиду, предложил выпить за то, что два хороших человека нашли друг друга. За скорейшею свадьбу и что бы меня не забыли пригласить. Моисеич оттаял и с удовольствием присоединился, мир был восстановлен. А я узнал как это вышло.
Познакомился он с ней на свадьбе её единственной дочери с пареньком из его отдела. Аманда рано овдовела и других детей у неё не было. Работала она медсестрой в одной из больниц корпорации. Была на двадцать лет моложе его, и изумительно готовила. «Да, да это вы молодёжь не понимаете! А если женщина умеет хорошо готовить, это одно из ценнейших её достоинств!». Спорить я не собирался, потому что считал также.
— А как вы с ней общаетесь? Ты же испанского не знаешь.
— Так Аманда вполне английским владеет, да и я уже на нём довольно бегло говорю.
— Да Моисеич, уж удивил, так удивил! Я сразу обратил внимание, что климат Мексики явно тебе на пользу пошёл. Ты прямо помолодел, но что до такой степени не ожидал.
— Я и правду как то себя лучше здесь чувствую. Никогда не любил дожи и слякоть, а тут солнце постоянно. Да и не так уж много мне лет, всего 57. И прожить теперь я намереваюсь ещё столько же.
Тут я вспомнил почтальона Печкина и его сакраментальное «Да я можно сказать, только жить начинаю».
— Ты Моисеич, ещё скажи, что только жить начинаешь.
— Ну примерно можно и так сказать.
Меня опять пробрал ржачь, закатываясь от смеха, стал сползать со стула под стол. Моисеич на меня глядя, тоже развеселился и принялся смеяться.
— Вот видишь, празднуют. А ты идти не хотел. Раздался от дома голос Олафа.
К нам шёл Олаф в компании с каким-то парнем, лет тридцати с виду. Олаф нёс в руке большую квадратную бутылку, всю увешанную печатями. Подойдя поставил на стол и сказал.
— Это самый лучший мескаль «Анехо», двойной перегонки и трёх летней выдержки, который только можно найти в Мексике. Потом посмотрел на нас и своего спутника и сказал.
— Давайте я вас представлю друг другу.
— Это мистер Ричард Фредрик Зейтц. Наш главный инженер и совладелец корпорации, а так же возглавляет «научно исследовательскую компанию» корпорации. Это профессор Соломон Моисеевич Кацман, начальник отдела «разработок тестовых методик» в корпорации.
— А это наш будущий главный редактор газеты корпорации, Пауль Геринг. Представил он нам своего спутника.
— Ээ-э. Позвольте вопрос, не в кои мере не хочу вас обидеть мистер Геринг. Но вы случайно не родственник…
— Нет, нет. Замахал руками Пауль. И улыбаясь сказал. Меня последний год постоянно спрашивают, не родственник ли я рейх маршала авиации Германа Геринга. Уверяю вас не малейшей степени. Я из Австрийских Герингов, и ни как ким боком к его родне не принадлежу.
Я предложил прейти на ты и называть друг друга по именам. Пауль был совсем не против. Олаф распечатал бутылку и предложил выпить мескаля, за знакомство.
Выпили мескаля, по вкусу текила текилой. По-моему в Мексике вся водка из агавы.
Тут вновь прибывшие, разглядели нарисованную ёлку. Посмеялись над необычным подходом.
Моисеич сказал, что свиные рёбрышки готовы, «берите тарелки и подходите». Получились на славу, действительно умеет их готовить. Разговор за столом пошёл о том, как Пауль собирается строить информационную политику газеты. А я решил, пока угли не потухли, заняться стейками.
Пока жарил стейки, разговор сместился на то, как нынешние американские и европейские СМИ манипулируют сознанием людей. Тут я услышал поразительную вещь. Что Адольфа Гитлера номинировали на Нобелевскую премию мира в 1939 году!
— Пауль будь добр, повтори, что ты сейчас сказал. Попросил я.
То что самый влиятельный в США журнал «Time» в январе 39 г., напечатал что за 38 г. в США человеком года, «За распространение демократии по миру», признали Адольфа Гитлера, это я знал из памяти Ричарда. Но что он был ещё и номинирован на Нобелевскую премию мира, не знал. Интересно девки пляшут!
— Да говорю, что сейчас начали в печати Англии и США демонизировать Гитлера. Хотя ещё год назад писали совсем другое, считая его пусть агрессивным и брутальным, но своим парнем.
— Если помните, после «Мюнхенского сговора» в 38 г., все проправительственные газеты Европы и США называли Гитлера миротворцем. Гитлера даже в 39 г. номинировали на Нобелевскую премию мира, не напади он на Польшу в сентябре, вполне мог стать нобелевским лауреатом.
— Когда это совпадает с интересами правящих классов США и Англии они готовы хвалить кого угодно. Не сорвись он с их поводка, а допустим вместе с Польшей, напади в 39 г. на Советскую Россию. Так бы и до сих пор и хвалили, мол какой он славный парень этот Гитлер.
