Это неверно, что какая-либо юношеская работа, сделанная с увлечением, пропадает и перестает нам служить. Разве не идеями и переживаниями юности живем мы потом всю жизнь? Ослепительные догадки юности в дальнейшем лишь требуют подтверждения и обоснования. Мы только не можем предположить, какой стороной в нашей судьбе это отзовется.
В 1893 году, в конце самарского житья, я написал первую серьезную работу, которую считаю и своим первым писательским трудом. Одновременно это работа и ученическая. Работа эта — «Новые хозяйственные движения в крестьянской жизни. По поводу книги В. Е. Постникова «Южнорусское крестьянское хозяйство» — не нашла в свое время издателя, хотя я и уверен, что еще будет напечатана. Если умру от теперешней болезни, то наверняка ЦК примет решение о выпуске моего полного собрания сочинений, и в нем работа, думаю, окажется.
Она не принесла мне особого признания, хотя ходила по рукам среди интересующихся политикой молодых людей и мои сверстники ее хвалили. Был, конечно, жгучий интерес молодого ума к вариантам устройства общества. Но здесь я еще искал свой стиль, метод исследования предмета, раскованность и свободу журналиста, приемы. Попутно я твердо убедился: с общиной в России все закончилось, в патриархальном бородатом мире крестьян наступило жуткое расслоение, грядущая индустриализация сделает крестьянина или мелким собственником, или пролетарием. Здесь у меня хватило сил и доказательств. А раз так, значит в России идет рост рабочего класса, возникает база для социальных преобразований. Значит можно, опираясь на эту тенденцию, на пролетаризацию, на рабочих, рискнуть, если представится случай…
Я еще тогда не знал, что в 1885 году Энгельс высказал, касаясь российских дел, экстравагантное мнение, что, дескать, в этой стране «горстка» решительных людей могла бы «произвести революцию». Решительные люди в стране были всегда, семье Ульяновых тоже решительности было не занимать.
Но все это рассуждения сегодняшнего дня. Вряд ли у меня в то время были очень уж серьезные и так далеко идущие намерения. В 23 года молодой человек принимается отращивать бородку, начинает довольно быстро лысеть, и ему хочется определиться с призванием писателя-публициста. Получится, не получится? Есть ли, кроме гимназической вымуштрованной сноровки, Божий дар к расстановке слов или его нет? Мы ведь все знаем, что людей, прекрасно будто бы говорящих, немало, но попробуйте такого говоруна посадить за чистый лист бумаги, какая неинтересная и пошлая пойдет нудятина. Дар требовал проверки. Одним словом, было много нерастраченных молодых сил, имелись дерзость и злость, уже были накоплены довольно обширные знания. Впрочем, интерес к этому у меня имелся всегда, и, может быть, отсутствие в свое время планомерного сидения на лекциях в университетских аудиториях привело к библиотечной страсти? Париж, Лондон, Женева, Цюрих — залы библиотек этих городов мне известны очень хорошо. А многие знания, как известно, рождают не только много печали, но и слишком много размышлений о несовершенстве всеобщего устройства. Куда ни кинь, мне необходимо было сводить счеты с царизмом. А тогда я просто хотел что-нибудь исследовать, но, естественно, в русле моих интересов. Что?
И тут совершенно случайно мне попалась сравнительно свеженькая, вышедшая в Москве в 1891-м книжка некого В. Е. Постникова о южнорусском крестьянском хозяйстве. Здесь нужен особый глаз, чтобы книжку заметить, и особый интерес, чтобы ее прочесть. Нет, не случайно книжка эта приплыла из Москвы в Самару.
Ах, эта русская интеллигенция, которую я никогда вроде бы не любил. В мое время она не умела сидеть без дела, и если не готовила революцию, не ругала царя и правительство, то лечила, учила детей, на последний случай — собирала и обобщала статистический материал. Вот этим самым и был занят служащий министерства земледелия и государственных имуществ по устройству казенных земель Постников. Он был экономистом-статистиком, без особых взлетов, но человеком чрезвычайно добросовестным. Тут надо бы спеть оду нашим гениальным уездным статистикам из сосланных революционеров, из недоучившихся студентов, собравшим на редкость точный и обширный материал по нашим земствам. И вот Постников обобщил этот материал, может быть, по самым благополучным нашим, южным, губерниям — Екатеринославской, Таврической и Херсонской.
Объемистая — более 300 страниц — книжка Постникова вообще-то в литературе о разложении русского крестьянства в конце века должна быть поставлена на одно из первых мест, так полон и так удобен для пользования собранный в ней материал. Самые слабые места в ней — это когда автор пытается дать рекомендации. Здесь экономиста подвела незначительность его экономических теорий. Я попытался взглянуть на все изложенное автором по-другому.
Тогда мне все казалось таким нужным, каждая деталь сверкала и требовала вмешательства. С сегодняшней точки зрения выводы мои наивны, ибо до боли очевидны. Кто же сейчас усомнится в том, что в конце века русское «свободное» крестьянство расслоилось и высшие группы крестьян (наиболее состоятельные) основывают свое улучшенное хозяйство на разорении низших? Зажиточное крестьянство пользуется наемным трудом, а бедное вынуждается прибегать к продаже своей рабочей силы.
Постников говорил о «борьбе экономических интересов» на селе, а я на основе его выкладок сделал вывод о прямой эксплуатации. Натуральное хозяйство превращается в товарное, кипит рынок рабочей силы. Аренда надельной земли у обедневшей группы населения, наем в батраки крестьянина, переставшего вести свое хозяйство, — это уже не только рознь, это и есть та самая эксплуатация. А народники по инерции еще продолжали говорить о нетронутости патриархальной общины.
Но был и еще один важный акцент: массовая запродажа наделов в чужое пользование. Тех самых наделов, которыми мир, община «одаривает» всех своих членов. Это земля дешевая и «близкая». Понятие «кулак» еще, пожалуй, не приобрело широкого хождения. Вишневый сад Лопахин еще не купил у бывших своих господ.
Теперь надо поразмыслить, а вопрос примитивнейший, на который не смогли ответить дяди из «Русского богатства», потому что удобно не видеть и не отвечать. Так что же происходит с бывшим крестьянином, если он не нанимается в батраки? Он уходит в город, а это и есть растущий рабочий класс.
О «Русском богатстве» я упомянул не случайно — полемике с авторами этого журнала посвящена моя книга «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?». Я объединяю внутренне вместе эти две работы не только потому, что выкладки Постникова в качестве ссылок и цитат потом появятся в моих следующих сочинениях. Дух у них общий: прежде чем двигаться дальше, надо было разобраться с сегодняшним днем. Но сначала несколько слов об истории «ненапечатания» статьи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
