Я попросил всех успокоится и спокойно продолжал.
— Конечно, на первый взгляд это может показаться абсурдным. Но если бы вы внимательно изучили последние лекции адвоката, вам бы мое предположение предстало в ином свете. Сквозь эти лекции четко прослеживается одна идея. Будет ли верным судить гения, совершившего преступление, который, возможно, совсем скоро спасет не одну человеческую жизнь. И что важнее: справедливый суд, который приведет всего лишь к уничтожении жизни этого гения. Или суд несправедливый, который сохранит жизнь гению и тем самым спасет еще множество человеческих жизней. Например, от страшной болезни, лекарство от которой может изобрести исключительно этот ученый. И второе. Чья жизнь важнее — этого гения, совершившего тяжкое преступление. Или безродного никчемного парня, на жизни которого можно уже ставить точку. И не только из-за его никчемности. Но и из-за того, что он вскоре все равно должен умереть. От этой же страшной болезни.
Это и была идефикс адвоката. И разрешать ее, искать правильный ответ он и предоставил правосудию после своей смерти. Рассчитывая тем самым увековечить свое имя. К тому же он знал, что это и будет настоящая месть. И Угрюмому, и Заманскому.
Потому он и стал постоянно провоцировать Заманского на убийство. Встречаясь с ним, он с каким-то нездоровым смакованием рассказывал подробности смерти Веры. Еще более рассжигая этим в душе профессора ненависть. Наконец он его не раз шантажировал фактами из прошлой жизни. И намекал, что совсем скоро расскажет Угрюмому и его дочери правду о ее рождении. Он довел этого невозмутимого гения до точки.
И в тот вечер, когда совершенно случайно в ваш город приехали мы, столичные сыщики, он и решил осуществить свой план. Наш приезд был ему на руку. Поскольку он знал, что мы способны докопаться до истины, не в обиду местным властям будет сказано. Которые слишком субъективно относились к Угрюмому и могли ошибиться, и махнуть на все рукой, запрятав его за решетку.
Поэтому этим самым злополучным вечером, он написал две записки, одну Угрюмому, другую профессору. В них адвокат убедительно просил их о встрече по очень важному делу. Угрюмый нам рассказал об этом послании. А второе послание мы обнаружили в номере Заманского. Прошу прощения, но нам пришлось туда тайно проникнуть. В записке к Заманскому адвокат намекает, что сегодня наконец-то он расскажет всю правду. Вот почему адвокат в тот вечер с нетерпением спрашивал, почему профессор не спустился к ужину. Опасаясь, что тот образумится и сорвет всю игру.
Но адвокат все рассчитал четко. И игра, закончившаяся для него фактически добровольной смертью, состоялась. После того как все разошлись по домам, он вернулся в гостиницу. Он знал, что возле входа его ждет Угрюмый, и поэтому проник в дом через черный ход. Не знаю точно, что произошло между Заманским и адвокатом. Но последний сумел выманить профессора из дому. Видимо, он сказал, что их ждет Угрюмый и теперь самый подходящий момент для правды. Возможно, Заманский ему не поверил и решил убедиться сам. И спустился в сад вместе с адвокатом. И заметив вдалеке фигуру Угрюмого. Понял, что тот не блефует.
Заманский испугался. Не знаю, какие слова нашел адвокат, чтобы окончательно привести профессора в бешенство. Эта тайна ушла вместе с убитым в могилу. Но в любом случае Заманский не выдержал… Под рукой у него ничего не оказалось. И он, сделав вид что поправляет шнурок в ботинке, вытянул его и задушил им адвоката. Кстати парный шнурок, идентичный орудию убийства, также был обнаружен в его номере…
Не знаю, почему он вообще его не уничтожил. Скорее всего профессор был в шоке, плохо соображал, что случилось, и по инерции выбросил этот шнурок в кусты. И только позднее, когда пришел в себя, понял, что совершил грубую ошибку. Чтобы ее как-то исправить, Заманский использовал меня. Он прошел вместе со мной к нужному месту и сделал вид, что нечаянно обнаружил какой-то предмет. И тут же его схватил. Введя следствие таким образом в заблуждение.
Впрочем, никто профессора и не подозревал. Это же гений, случайно оказавшийся в Жемчужном. Конечно, если бы он предвидел ход событий, то, возможно, отказался бы от мысли каждый вечер посещать могилу Веры. Именно эти визиты на кладбище и выдали его с ног до головы.
— И все же, парень, ответь. С какой такой стати Заманский побежал к Угрюмому, когда все были на похоронах? — загудел Гога Савнидзе на весь холл. — Не прощу своим идиотам, что они не подбросили тогда в камеру «жучка»!
— Думаю, пора их простить, — успокоил я Гогу. — Все очень просто. Угрюмый наверняка видел, что Заманский вышел через черный ход вместе с адвокатом. Возможно, свидетелем самой сцены убийства он и не был. Но надо быть круглым дураком, чтобы в конце концов не понять, кто убийца!
— Тогда какого черта, Угрюмый молчит! Он что — уже успел соскучиться по тюряге!
— Думаю, он не соскучился. Но… Угрюмый болен. И он прекрасно знает, над какой проблемой продолжает работать его бывший друг. Вот поэтому он его и не выдавал. Но когда понял, что ему не сносить головы. То, наверняка, решил, что лучше умереть от рака, чем получить «вышку» за убийство, оставив на дочери несмываемый позор. Вот он и вызвал Заманского, чтобы предупредить, что расскажет обо всем. А предупредить он его решил только потому, что по натуре — честный человек. Не желая, чтобы это выглядело местью за то, что когда-то он отсидел за него. Второй раз отдуваться за Заманского у него наверняка не было никакого желания. Так что, думаю, завтра все подтвердится, когда вы получите признание Угрюмого. И совсем скоро он будет на свободе. Жаль что адвокат мертв, иначе следующую лекцию он наверняка бы посвятил справедливому возмездию от судьбы.
Заманский в прошлом избежал тюрьму благодаря Угрюмому. Теперь же, благодаря Угрюмому, он в нее попадет. Все возвращается на круги своя. И как оказалось, жизнь подарила ему всего лишь отсрочку.
Я перевел дух. И взъерошил мокрые от пота волосы.
— Вот, собственно, и вся история. В которой возможно присутствуют много вымышленных фрагментов. Но факты из нее не исключить. Поэтому теперь мы можем умыть руки. И предоставить все следствию.
В холле царила полнейшая тишина. Казалось, даже некогда возмущенные и удивленные лица теперь приобрели оттенок усталости и некоторого равнодушия. Все стало на свои места. Теперь городу ничто не угрожало. И Жемчужное вновь превращалось в чистое и высоко моральное место. Поскольку преступление совершил приезжий человек. Что явилось еще одним доказательством, что к гостям города нужно относиться с крайней осторожностью.
Я смотрел на профессора. Он уже поднял голову от тарелки и в упор смотрел на меня. Не знаю почему, но под его взглядом в мою душу закрались сомнения: а прав ли был я, отдав этого гения на людской суд. В его взгляде не было ни страха, ни ненависти. Скорее какая-то обреченность. И благодарность. И это еще более смутило меня. Это был взгляд не негодяя, а человека, загнанного в угол. Человека, которому теперь, благодаря нам, возможно, никогда так и не удастся совершить великое открытие. И спасти человечество от страшной болезни.
Наконец Заманский глухо произнес.
— Скажите, можно мне посмотреть записи адвоката.
Это походило на последнее желание человека, которого скоро должны казнить. И я как палач, молча кивнул головой в знак согласия.
Папки адвоката лежали на рояли. Профессор, окруженный с двух сторон Гогой и Вано, приблизился к нему. Вместе с ними у рояля сгрудились и все остальные жители Жемчужного. Все склонились над роялем, вглядываясь в аккуратный почерк адвоката.
Это была моя главная ошибка. Не всегда следует исполнять волю обреченного. Поскольку обреченный всегда верит в свой шанс на спасение. И Заманский им воспользовался.
Неожиданно погас свет. Началась нервная суматоха, кто-то закричал, несколько человек упало. И поскольку одновременно несколько человек пытались нащупать выключатель и зажечь свет, то это не сразу удалось сделать.
Свет осветил взволнованные лица горожан Жемчужного. Но среди них уже не было профессора Заманского. Распахнутая настежь дверь, через которую врывался сильный ветер с дождем в звуковом сопровождении грома, указывала на путь его бегства. Все по инерции бросили на улицу. Но, естественно, Заманского и след простыл. А грязь, ливень и гром служили ему надежным прикрытием.
В этой ситуации не растерялся только Гога Савнидзе. Он сразу же стал названивать в участок и требовать людей для поиска преступника. Наконец он бросил трубку. И властным тоном прогремел.
— Не беспокойтесь, друзья. Можете спокойно расходиться по домам. Профессор от нас не уйдет, — он повернулся к нам с Вано. — А вам — отдельное спасибо от всех жемчужан. Хотя до субботы еще два дня, я завтра же предоставлю вам милицейскую машину. И вы спокойно сможете уехать, чтобы с чистой совестью наслаждаться законным отпуском.
