мне кажется, что Кате изначально не место в нашей группе. Возможно, это какая-то ловушка для тебя. И еще, – она немного поколебалась, словно решая, стоит ли говорить, – она тебя не любит. Никки не ошибается в таком, ты же знаешь. Катя испытывает интерес, влечение, благодарность, какие угодно эмоции, но не любовь. А вот ты…
– Достаточно, – оборвал Влад. – Я тебя услышал. Скажи лучше, что что с инициацией? Я просил посмотреть, кто в тот день ее остановил.
– Нет… прости, я пыталась, но там словно кадры засвечены: ничего не разобрать.
Влад подошел к подоконнику и прислонился к стеклу лбом. Он какое-то время молчал и думал, всматриваясь в ночь за окном.
– Есть еще что-то, что я должен о тебе знать?
– Нет! – слишком поспешно выдохнула Сова.
– Ну ладно, – наконец согласился парень, и холод в голосе был подобен арктическому льду, – отправляйся домой, я пока не буду трогать тех, за кого ты так трясешься. Продолжишь доносить мне о Ледышке.
– Спасибо… – чуть слышно прошептала блондинка, – хоть это не приветствуется, у меня есть семья, и я лишь пытаюсь защитить своих близких. – Она встала, чтобы уйти, но на секунду задержалась, добавив, – Клянусь, я больше не буду лгать тебе… – и скрылась за дверью.
– Но уже солгала, – со вздохом заключил Влад.
Глава 21. Жар-птица в начале весны
После свадьбы Катя совсем расклеилась. Долгая зима словно лишила всех сил, опустошила последние резервы. А еще, по закону подлости, а, точнее, правилу низкого уровня энергии, со всех сторон и сразу на нее посыпались неприятности. Саше она больше не доверяла, половину собраний прогуливала, прикрываясь работой. Нил пытался поговорить, но она равнодушно отмахивалась, что в порядке, просто устала. Ей было стыдно и неприятно за свое поведение тогда, в его машине, надо же, проявила слабость и повела себя как последняя истеричка и плакса. Изредка появлялся В.Д и бредил что-то о заговоре, о Миле, хвастал, что следит за Владом и Нилом через тела Принца и Белочки и, преисполненный гордости, пытался что-то рассказывать. Но, судя по околесице, которую нес, «белочку» он упоминал не случайно. К тому же, девушке были омерзительны мысли о слежке, она еще хорошо помнила, как это делала родительница, поэтому блокировала его сразу, на полную включая режим «игнор».
Она вновь взялась за упорные медитации, но эталонное состояние так и не возвращалось, радость будто навсегда покинула ее пустынные земли. Девушка не сдавалась и через пару недель обнаружила, что оно появилось, но совсем другое. И сразу поняла причину – это состояние спускалось корнями не к счастливым переживаниям, а к тем, которые были до краев наполнены болью и отчаянием, – детским унижениям и страхам, которые она так и не решилась перепросмотреть и «переписать». Сейчас именно они придавали ей сил, дарили Ярость и что-то еще… такое приятное чувство – превосходство. Люди вокруг перестали ощущаться, сейчас они словно рассматривались через лупу, где их бесхитростные эмоции были видны и понятны. И она осознала со всей ясностью, что, действительно, их – живых, осознающих – не было, эти люди попросту были программами. Теперь она подмечала, куда нажать, чтобы человек разозлился, занервничал, а куда, чтобы он, наоборот, подобрел. Исчезло сострадание, и окружающие стали лишь звеньями в достижении личных целей. И потом, оправдывалась она перед изредка пробивающимся голосом совести, какая разница, кто использует этих людей: Система, демоны или ты? Они сами виноваты, что не работают над собой, не берут ответственность за свою жизнь и, тем самым, вверяют ее другим. Когда на нее смотрел препод – она знала, что осторожная лесть, правильно сказанное слово – и готовиться к занятиям особо не нужно. Ее подвозили до дома парни, и она позволяла это, мило улыбаясь и флиртуя, ровно так, как им нравилось. А те, робея и потея, пытались знакомиться. И да, Катя теперь вновь сидела за одной партой с Викой, безжалостно устранив «конкурентку». Просто посеяла у подруги подозрение, что та красуется перед ее новым парнем, заигрывает с ним, при этом наговаривает за спиной и распускает сплетни. И ревнивая Вика быстро «убедилась» в этом сама. В один из вечеров позвонила мама и пыталась привычно приседать на уши. Девушка слушала и поражалась – сейчас бы она уже не стала съезжать от родителей, а просто эффективно использовала их как живой ресурс. Ведь их сознание было примитивно, а эмоции настолько легко управляемы…
Но, бывает, судьба подбрасывает человеку потрясения, ставит в такое положение, что ему приходится пересмотреть свою привычную жизнь. Особенно (если) это касается собственного здоровья или благополучия близких. А потом, уже изменившись, этот человек долго не может понять, что это было – наказание свыше или же… подарок?
Вот так и с Катей произошло нечто непредвиденное, событие, которое она не могла спрогнозировать или предотвратить. Мальчик, которому под новый год было плохо, поступил к ним снова. И что-то теплое шевельнулось внутри, уже позабытое, пронзительно-острое; обожгло, растеклось по сердцу… До этого девушка не позволяла себе жалеть больных детей, привязываться к ним, но он непостижимым образом всего за пару минут сумел разрушить ее железную оборону.
В тот день она нечаянно стала свидетельницей его маленькой тайны: детей из палаты повели на процедуры, а он остался один – стоял у подоконника и разговаривал с кем-то невидимым. Не сразу сообразила, что то был голубь. Он рассказывал птице, что скоро умрет. Что завтра все так же будет стоять больница, а ива под окном шелестеть своими длинными ветками, и врачи, закрывая глаза, день за днем привычно пробегать мимо, а вслед за зимой приходить лето. Мир не исчезнет, он останется прежним, вот только его, Димки, в этом мире уже не будет…
– Ты общаешься с ангелами? – ляпнула первое, что пришло в голову.
Мальчик вздрогнул и развернулся, прикрывая собой окно, и сразу покачнулся – закружилась голова. Он прятал голубя, прикармливая его хлебными крошками, – боялся, что прогонят. Ведь санитаркам не особо нравилась отдирать от стекол помет. Но Катя как-то сразу умудрилась втереться в доверие.
– Ну ты и фантазерка, Сестричка! – он отодвинулся и показал за окном птицу. – Такая взрослая, а не знаешь, что ангелов не бывает, как и Деда Мороза, – он печально вздохнул.
В дальнейшем к ней так и приклеилась эта кличка – Сестричка, то ли прочитал на бейджике: «медицинская сестра», то ли ощутил внутри нечто близкое.
Димке недавно исполнилось семь, и у него не было родителей. Точнее, родители где-то были… но просто отказались
