По дорогам Америки шастают туристы со всего ми ра, но наиболее дружелюбно себя ведут немцы, англичане и, что удивительно, японцы. Ни разу не удалось мне поговорить с французами, возможно оттого, что они не любят общаться по-английски.
Французы обижены, что международным оказался английский, а не их французский язык любви. Я ведь и сам помню только одну их фразу, «Шерше ля фам», которая означает: что бы ни произошло хорошего либо плохого – виновата женщина.
В городишке Глендо мэр города предложила переночевать у нее на ферме, да уж слишком далеко было туда ехать. В борьбе за право помочь мне победил местный богатей (у нас в России сказали бы – мироед) Говард Бартон. Он владел бензозаправкой, магазином и отелем. В отеле я мог бесплатно переночевать, а лошади нашли рядом огражденное забором пастбище. Продавцам магазина было дано указание не брать с меня деньги, что бы я ни захотел приобрести, включая продукты и промтовары. Застеснялся ваш покорный слуга такой вседозволенности и взял только два бутерброда с чашкой кофе – обезоружил «мироед» мою жадность своей щедростью.
Жители городка словно задались целью перещеголять друг друга в гостеприимстве. Дэннис, заместитель мэра города, привез мешок зерна и предложил отдохнуть на его ферме пару дней. Местная фельдшерица Мелисса пришла в мой номер с дочкой поговорить за жизнь и выпить пару коктейлей. На прощание поинтересовалась, какой цвет мой любимый. Ну, естественно, зеленый и желтый.
Когда через пару часов вернулся в гостиницу, то нашел у входа в номер зеленую канистру для воды и брелок для ключей с бусинками желтого и зеленого цвета.
До следующей ночевки в Орин-Джанкшен добрались мы поздно вечером. Здесь была оборудована стоянка для шоферов-дальнобойщиков, при которой были душ, ресторан и магазин сувениров.
Спят дальнобойщики у себя в кабинах, где оборудована постель, установлены телевизор и холодильник, температура воздуха регулируется кондиционером. Рядом пасется особый тип вольнолюбивых проституток, которые работают не на городских перекрестках, а дрейфуют по дорогам США. Хозяин стоянки устроил лошадь на пастбище с выжженной солнцем травой, так что пришлось срочно искать сено. Сам я прекрасно пересплю в телеге.
Вскоре подъехал с женой Алисой и ее подругой Рут мой благодетель, Говард Бартон. Рут работает почтмейстером в Глендо. Дети выросли, и у нее теперь есть время и деньги путешествовать по миру. Умом критическим и язвительным она подмечает особенности других стран и народов.
К примеру, в Англии ее шокировало то, что спускная ручка унитазного бачка не слева, а справа, так же как и руль автомобиля. Я ее успокоил, сказав, что у нас в России нашли гениальный промежуточный вариант и пристроили ручку посередине.
Восхитившись моей курткой с нашитыми шевронами полицейских управлений, бойскаутских отрядов и парковых служб, Алиса решила подарить на память шеврон их бензоколонки. Раздобыла на кухне нож и отпорола для моей коллекции шеврон от фирменной рубашки мужа. Красуется он теперь на левом рукаве моей куртки.
За соседним столом ресторана сидела компания из двух парней и девушки. Они год как выехали с восточного побережья на переделанном под жилье школьном автобусе. На жизнь и горючее подрабатывают сезонной работой на фермах и в ресторанах. Едут в Колорадо, но нет у них планов на будущее. Ну и правильно, ребята, – живите так, словно каждый день последний.
Зайцелопы
14 июня
Лошадь смирилась, что хороших подков у нее в ближайшем обозримом будущем не будет, и перестала спотыкаться. Вдоль дороги через каждые пару километров приходится открывать и закрывать ворота для скота. Сделаны они из нескольких рядов колючей проволоки, приколоченных с одной стороны к столбу изгороди, а с другой стороны к палке, которая крепится к следующему столбу. А крепится почему-то не щеколдой или веревкой, а кольцом из куска колючей проволоки. Мои кожаные перчатки давно износились в хлам, клещами и пассатижами приходится отдирать эти кольца, а потом присобачивать их обратно к столбам или просто голыми руками раскручивать и скручивать колючку. Пальцы кровоточат, и алые капли моей голубой крови орошают жаждущую американскую землю.
Вот посреди этих колючих прерий Вайоминга, по дороге в Дуглас, встретился я с Лероем и Мэри Сток. Они возвращались на ферму, чтобы с друзьями отпраздновать регистрацию Лероя в избирательной комиссии графства по списку «Либеритарной партии». Лет тридцати пяти, среднего роста, жилистый, со смешинкой в глазах, Лерой рассказал мне, что разочарован политикой как демократической, так и республиканской партий. Вот и решил выдвинуть свою кандидатуру на пост комиссара графства по списку независимой партии. Парень он симпатичный, лошадей любит, надеюсь, он выиграет у семи противников, также баллотирующихся на этот пост. По крайней мере, ему повезло баллотироваться в США, а не в России, где нынче опасно быть независимым политиком.
Посоветовали они мне остановиться в Дугласе на ферме друзей, Дэйна и Одри Манкрес. Проезжая мимо железнодорожного моста, я заметил матку белохвостого оленя, облизывающую только что рожденного олененка. Захотелось обнять и погладить это еще безгрешное существо. Мамаша отбежала недалеко и замерла, тревожно фыркая. Олененок же пытался стоять на нетвердых сырых ножках, смотрел на меня огромными, любопытными глазами, еще не знающими страха, и как бы спрашивал: «А ты кто такой, дяденька, и что ты на моей земле делаешь? Развелось вас, людей, как собак нерезаных».
В Дугласе без труда нашел ферму Манкресов, которым Лерой успел позвонить и предупредить о моем приезде. Дэйну далеко за семьдесят, но выглядит он лет на 20 моложе из-за того, что никогда не прекращал работать. Содержит он всего 200 голов скота на пастбище, прилегающем к дому, туда и отправил пастись мою лошадь. В день моего приезда у него гостил младший брат, который, выйдя на пенсию, продал свою ферму и переехал жить во Флориду. Там построены комплексы для богатых пенсионеров, где все придумано для старческого счастья: бассейны, поля для гольфа, залы для игры в лото и бальных танцев, казино. Сейчас он проклинал себя за то, что поддался уговорам жены, уехав туда и променяв реальную деревенскую жизнь на флоридский рай, обрыдший ему через два месяца.
На следующий день они собирались клеймить скот, а сегодня Дэйн повез меня показывать свой любимый город. Дома и улицы не отличались оригинальностью архитектуры и планировки, но поддерживались в прекрасном состоянии. Здесь почти не знают безработицы и преступлений, не видно и негров, являющихся главным источником расовых трений и преступности в городах восточного (да и западного!) побережья США.
Прославили город местные таксидермисты, создавшие в прошлом веке чучело – гибрид зайца и антилопы – зайцелопу. С тех пор висят на стенах баров, ресторанов и частных домов чучела зайцелоп с заячьими усами и ушами, увенчанные антилопьими рогами. На центральной площади Дугласа зайцелопе даже поставлен монумент в человеческий рост, привлекающий туристов со всей страны. По этому поводу у меня возникла идея переименовать Дуглас в Зайцелопск. Мэр города Кеннет Тэйлор отнесся к этой идее доброжелательно, и, возможно, в будущем я буду одним из отцов-основателей города Зайцелопска, а по-английски – Jackalope.
Утром по дороге к парку Естественный мост встретил Рона Ховела, пригласившего переночевать в его поместье. Хотя было оно несколько в стороне от маршрута, решил-таки к нему заехать. Преодолев несколько мостов для скота и крутые холмы вдоль реки Лапрель, приехал в гости к Ховелу, но дома никого не оказалось. Слава богу, соседи Кэлли и Лори Дэр предложили остановиться у них.
Когда-то Кэлли работал инженером, но, заболев рассеянным склерозом, вышел на пенсию. Теперь разводит скот породы ангустов, знаменитой способностью быстро набирать вес до 500 килограмм. Вероятно, он заразился от своих подопечных этой необычной способностью. Кэлли с трудом помещается на сиденье трактора, и половицы дома трещат и ломаются от чудовищного его веса. Под стать ему размеры жены и детей.
Лори приготовила на ужин индейку с картошкой и артишоками. Когда все уселись, сцена напомнила картину обеда Красной Шапочки за столом у семейства медведей. Огромные индюшачьи ноги и крылья хрустели и пищали между всесокрушающими челюстями их жевателей. Картошка и артишоки всасывались в обширные желудки, увеличивавшиеся прямо на глазах. Ну а Красная Шапочка скромненько глодала крылышко – у меня и так брюхо растет неприлично, хотя и голодаю каждый вторник.
После ужина мы с Лори съездили в парк Естественный мост, который возник от подмыва песчаной гряды, образовавшей естественный арочный мост над рекой Лапрель. Местные индейцы считали это место проклятым духами предков и не появлялись в окрестностях. Благодаря этому поверью проходившие здесь переселенцы могли спокойно отдохнуть и не опасаться за сохранность свою и скота.
