– Безумие – идти с Сильвирой в безнадёжный бой и умереть вместе с нею. Кому будет польза от этого, кроме червей?
– Страшные вещи ты говоришь, брат… но почему ты не хочешь пройти в мои палаты? Ключи от тайного хода есть только у меня.
– Нельзя. За мной следят…
Юный маг встревоженно глянул вверх и, почувствовав опасность, бросился к узкому проходу между домами.
– Доверься мне! Сделай так, как я говорил, Дарвус! Ты спасёшь город и прославишься в веках…
Свист стрел заставил Дарвуса отпрянуть и сжаться в комок. Мелфай мгновенно оградил себя вспышкой тьмы, испепелил пять или шесть стрел, но одна угодила ему в плечо. Он вскрикнул. Магическая защита ослабла, и ещё две стрелы ударили ему в спину и одна в грудь. И тогда с крыш полетели одна за другой ловчие сети.
Мелфай издал звериный рык, пропалив ударом чёрного огня две-три сетки, однако голова его закружилась, и он упал на одно колено.
– Мелфай! – в отчаяние и ужасе закричал Дарвус.
Со всех сторон бежали воины в кожаных доспехах пепельного цвета, вооружённые мечами и копьями.
Воины Двора Секуторов. Антимаги.
Мелфай выдернул из груди лёгкую стрелу с короткой иглой на конце – эти стрелы предназначались не для убийства. Игольный наконечник не мог войти глубоко в тело, но, смоченный едким веществом, причинял сильную боль и жжение, не давая магу сотворить заклятие.
– Сделай, сделай то, о чём я тебя просил… – зашипел Мелфай из последних сил, прежде чем на него навалились несколько дюжих секуторов, заматывая в сеть.
– Прекратите! Прекратите сейчас же! – осмелел Дарвус, бросаясь к брату.
Перед ним вырос чернобородый предводитель секуторов по имени Радагар.
– Сожалею, сиятельный король, но этот человек – опасный преступник, имеющий тайные связи с некромантами Туманных болот.
– Что ты плетёшь! Отпусти его немедля! Это мой советник, это…
– …Ваш брат, сиятельный король, – с суровым сочувствием произнёс Радагар. – Королева Сильвира уже знает о вашем маленьком секрете. И я выполняю лишь её волю. Так что прошение об освобождении вашего брата подавайте лично ей. Это её пленник.
Секуторы сгребли почти бесчувственного, завёрнутого в сети юного мага и спешно унесли, как пойманную дичь. Ошеломлённый словами Радагара, Дарвус стоял, бессильно глядя им вслед.
– Пройдёмте во дворец, сиятельный король. Без охраны здесь ходить небезопасно, – заботливо предложил старший секутор.
***
(Окрестности Меликерта)
Никта с трудом разлепила слипшиеся от морской соли веки. Возвращение в сознание ознаменовалось сильной головной болью, от которой захотелось снова впасть в забытье. Однако сама мысль о том, где она находится и что с ней произошло, вызвала сильный страх.
Пещерный полумрак. Тёмная фигура, склонившаяся над ней…
– Тихо. Не делай резких движений. Это тебе ни к чему, – раздался голос Автолика.
Чуть успокоившись, Никта заметила, что находится в скальной тупиковой пещере со слабым просветом в вертикальной трещине, служившей входом. Под Никтой был расстелен жёсткий плащ Автолика.
– Где мы? – слабо прошептала она.
– В одной уютной скальной пещерке. Неподалёку от места гибели нашего славного «Вольного».
– Как я здесь очутилась? – хранительница смутно припоминала неистовую схватку с морскими даймонами, путая воспоминания и сновидения.
– До скал ты доплыла сама, а там – кувырк, и отключилась. Куда мне было с тобой деваться? Отыскал ближайшую пещерку, да и решил тут с тобой отсидеться. Здесь хотя бы сухо… У тебя был такой жар, что одежда на тебе за час высохла.
Опираясь рукой о стену пещеры, Никта попыталась подняться, но вдруг вскрикнула от резкой боли в ноге, отразившейся в самом центре мозга.
– Лежи, я говорю! – прикрикнул на неё Автолик. – Говорю же, не делай резких движений.
– Что, что со мной? – горло девушки начал сжимать страх.
Глаза её привыкли к полумраку, и тут она к своему ужасу увидела, что к правой её ноге примотаны две толстые палки – от стопы до бедра.
– Удивительно, как ты вообще выжила, да ещё и сумела до скал доплыть. У тебя перелом голени и колено выбито. Голова в трёх местах разбита. Сколько рёбер сломано, сказать не могу. Мелкие раны я не считал… Ты будто в мельничных жерновах побывала. Кости я тебе вправил, теперь надо отлежаться недельки три-четыре. Но в бой ты пойдёшь не скоро, с этим надо смириться.
Никта в бессилии сжала зубы. Слёзы едва не брызнули из глаз. Тоже мне, Посвящённая! После первого же боя превратилась в беспомощную калеку! От закипевшей ярости к своему бессилию она нашла в себе силы подняться, опираясь рукой о стену пещеры.
Автолик глядел на неё со смешанным чувством жалости и восхищения.
– Как такое возможно, Никта? Я сам порой вытворял в бою чудеса, но ты... ты сражалась с командой целого галеаса! Выходит, ты и впрямь постигла стиль боя Посвящённых?
– Я слишком сильно хотела стать Посвящённой. Такой, как воины-пустынники, такой, как Эфай… И когда я увидела, как рушатся вокруг враги, а я остаюсь неуязвимой, я подумала, что это и есть моё посвящение. Но это было не так. Я сражалась не как Посвящённая, а как воительница, мечтающая стать Посвящённой. Вот и всё.
– Я видел тень, что восстала над галеасом, – проговорил вольный стрелок чуть тише. – Волна мощи, что прокатилась в тот миг по волнам, не оставила сомнений – сам Хадамарт обратил на тебя внимание. А это уже о чём-то говорит.
Никта попыталась улыбнуться.
– Это говорит лишь о том, что я ошибалась. Хадамарт умеет читать человеческие желания – он почувствовал моё сильное желание стать Посвящённой, потому и явился. Если бы я действительно стала Посвящённой, он бы не заметил этого… И я сама бы не заметила.
– Хочешь сказать, что истинный Посвящённый только тот, кто не осознаёт себя Посвящённым?
– Давай не будем об этом, – устало вздохнула хранительница. – Кому ещё удалось спастись?
– Флое и двум матросам. Надеюсь, они уже в Амархтоне.
– А Маркос, Калиган?
Автолик отвернулся к просвету.
– Алабандские биремы подбирали уцелевших. Я видел Марка и Калигана барахтающихся в воде. Значит, они в плену. Биремы отправились в гавань Меликерта.
– О, Всевышний… Сколько времени прошло?
– Две ночи и один день. Сейчас утро.
Держась за стену, Никта попыталась сделать шаг к просвету. Правая нога волочилась за ней как ненужная обуза. Голова просто раскалывается от боли. Во рту всё пересохло, ощущение таково, что вся ротовая полость покрыта шершавой солёной коркой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
