в свете свечей. Ухватившись двумя пальцами за пряжку его ремня, Эфрат подтянула его к себе и прижалась губами к обнаженному телу, чтобы затем сомкнуть их в мягком поцелуе.
— Мне всегда нравилось это ощущение невероятно мягкой кожи, вот здесь, — Эфрат снова прижалась к нему губами, — чуть ближе к косточке. Иногда я чувствую пульс под губами.
Приоткрыв рот чуть шире, Эфрат медленно, наслаждаясь каждым мгновением разорвала клыками нежную, почти прозрачную кожу, из-под которой ей навстречу устремился теплое и густое лакомство со вкусом железа. Она почувствовала, как он положил руки на ее плечи, услышала, каким прерывистым стало его дыхание. А потом его рука легла на ее голову, так мягко и спокойно, как будто…
— Почему ты меня не боишься? — спросила она, снова посмотрев на него.
— Боюсь, — ответил он, все так же приживая ее к себе.
Эфрат отстранилась, чтобы лучше рассмотреть его лицо.
— Тогда почему… почему ты не боишься смерти?
— Я рано или поздно умру, а ты кажешься отличным вариантом.
Эфрат усмехнулась.
— Мне так давно не доводилось слышать ничего подобного, что я даже теряюсь. — Она облокотилась на спинку дивана, ничуть не смущаясь лежащему под ней телом. Он продолжал стоять между ее ног. Светлая кожа продолжала покрываться багряными узорами в месте укуса.
— Вставай на колени, — сказала она.
— Мне так часто приходится это слышать, — он медленно и послушно встал перед ней на колени, — что скоро я научусь спать в процессе.
— Ты хочешь спать?
— А ты можешь помочь мне заснуть?
— Я могу помочь тебе ненадолго забыться.
— Но…
— Помолчи, — Эфрат прижала палец к его губам, чтобы потом медленно погрузить его внутрь, сейчас она могла лучше рассмотреть его, но не стала. Обхватив его ногами, она подвинулась ближе, чтобы вскоре снова почувствовать металлический привкус во рту.
Когда ее каблуки снова застучали в гулком коридоре, хозяин снова возник из ниоткуда. По крайней мере, так ему казалось, а она не давала себе труда его в этом разубеждать.
— Тебе понравлюсь мое угощение? — спросил он поравнявшись с ней.
— Все было идеально, спасибо. Вот только…
— Что?
— Будь с мальчиком нежнее.
— Ты что?… — он на мгновение замолчал, как будто подбирал слова. — Ты? Они?
— Что? — Эфрат повернулась к нему.
— Да неужто?! Неужто сердце беспощадной королевы смягчилось, и я в этот раз останусь без неустойки? — Он хохотал и его смех удивительно гармонично вторил шагам Эфрат.
— Ой, помолчи…
— Кто он? Или это она?
— Заглохни! — Эфрат с улыбкой посмотрела на его и толкнула последнюю дверь, ведущую на улицу.
— Я буду думать, что это я, — рассмеялся хозяин, прикладывая руки к груди, — ведь ты же знаешь, что меня ты околдовала однажды и навсегда!
— Для этого не требуется особого умения, — рассмеялась ему в ответ Эфрат, уже открывая дверь машины.
— Зато требуется хороший банковский счет.
— На счастье, он у меня есть. — Двери машины захлопнулись, и вскоре черный Бентли уже несся по вымощенным старыми камнями улицам.
Человек в черном еще какое-то время смотрел ей вслед, с его лица не сходила легкая ухмылка. Кому-то могло показаться, что его интересы уходили далеко за пределы сомнительных заработков. Но по счастью рядом не оказалось никого, кто был бы способен за эти пределы заглянуть.
Машина Эфрат теперь медленно скользила по ночной дороге, то и дело попадаясь в призрачные сети, сотканные лунным светом и ночными тенями. Впрочем, из этих сетей она выбиралась так же уверенно, как и из любых других. Это не всегда было просто, но выбраться удавалось всегда. Кто-то сдавался, кто-то менялся или просто ломался, а она продолжала быть собой, и порой казалось, что это мир меняется в угоду ее желаниям. С каждым разом масштабы этих изменений были все больше и больше, а сети все изощренными. Как будто ловчие учились вместе с ней, хотя нетрудно догадаться, что они начали ходить по этой земле задолго до Эфрат. Иногда ей было сложно представить, каково это «задолго до» и все еще быть здесь. Как можно преодолеть эту реку времени и научиться пропускать через себя ее стремительные воды с такой же легкостью, как люди вдыхают и выдыхают воздух. Сама Эфрат уже забыла, как это. Что она хорошо помнила, так это то, что не хочет обернуться застывшей мраморной статуей, пребывающей без движения долгие столетия, а может быть, и тысячи лет. И пусть созерцание вечности кажется иногда невероятно заманчивой перспективой, но куда больше она любила движение, беспрерывное движение, безостановочное, как если бы пыталась добежать до края земли и кинуться в бездну, чтобы узнать, что там.
На подъезде к дому Эфрат заметила свет, горящий в окнах второго этажа. Это незамедлительно вернуло ее к реальности, о которой она уже успела забыть.
— Госпожа, — горничная встретила ее уже на пороге, — вам будет приятно узнать, что с вашим гостем все хорошо. Ее глаза смотрели в пол, а сама она, похоже, хотела быстрее уйти.
— Я и правда рада, спасибо. — На самом деле Эфрат не понимала, рада она или нет. И чтобы это выяснить, отдала пальто горничной и медленным, будто бы неуверенным шагом пересекла парадную залу на пути к лестнице на второй этаж.
Мягкий приглушенный свет согревал деревянные перила и делал все цвета вокруг яркими и глубокими, так что казалось, будто ее каблуки утопают в водах багровых рек, а потому их стука не слышно.
Дверь, за которой она оставила Рахмиэля, была приоткрыта. Эфрат прислушалась. Было тихо. Она открыла дверь и увидела Рахмиэля по прежнему лежащим на кровати. Он повернул голову и посмотрел на нее. Она ничего не сказала. Он тоже молчал. Какое-то время Эфрат неподвижно стояла на пороге и смотрела ему в глаза. Он не отводил от нее взгляда. Эфрат была хорошо знакома вечность, но некоторые мгновения оказались способны вместить ее всю. Наконец она подошла к кровати и села на край. Не хотелось ничего говорить, и меньше всего на свете она понимала, почему заговорила.
— Ты должен уйти, — Эфрат сделала паузу. — И лучше всего уехать из этой страны. Скажи родителям, что передумал, что тебе не нравится здесь. Пусть они купят какой-нибудь другой институт, и ты сможешь снова жить нормальной человеческой жизнью. И снова услышишь мой голос только на Spotify или YouTube. Никто из нас никогда к тебе не приблизится и не вмешается в твою жизнь. Но ты должен уехать сейчас. Потому что другого шанса сделать это у тебя не будет.
Рахмиэль ничего не ответил, а закрыл глаза и отвернулся от нее. А Эфрат хотелось
