— Где ты ее взяла?
— Там, — ответила Терейна. — Около болота рядом с монастырем.
— Очень мило с твоей стороны, но знаешь ли ты, что эта утка принадлежит другим?
— Как другим? Другим она не может принадлежать, только Богу, а Бог создал животных и птиц, чтобы кормить людей. Почему некоторые должны держать их только Для себя?
Катрин не нашла, что ответить ей. Зажаренную утку они съели пополам. С тех пор девушка привязалась к Катрин, помогая ей привыкать к своему новому положению. В таборе сестра предводителя занимала особое место. Она знала целебные свойства трав, и за эти знания ее называли драбарни — травница, женщина, которая лечит болезни, может облегчить страдания умирающего или приворожить кого-то. Все ее немного побаивались.
Когда наступили сумерки четвертого дня, Феро не позвал на ужин к своему костру обеих женщин, как он это делал в предыдущие вечера. Они разделили трапезу вместе со старой Оркой и молча съели кашу из ржаной крупы, сала и дикого лука, приготовленную старой женщиной. В таборе царила тягостная обстановка, потому что до сих пор не было никаких вестей от двух девушек, находившихся в замке. К тому же многие мужчины ушли на рыбалку вниз по Луаре, чтобы не рисковать и не попасть в руки королевских слуг, и должны вернуться через два-три дня. Феро, укрывшийся в своей повозке, никуда не выходил; в этот вечер не было ни плясок, ни пения.
Весь день по небу ходили тяжелые черные тучи, потом наступила обычная для этого времени года духота. Приближалась гроза, дышать было нечем. Катрин едва притронулась к жирной каше, вызывавшей у нее тошноту, и уже собиралась забраться в повозку и лечь спать, когда Терейна появилась около костра. Темно-красная шаль, в которую она завернулась, контрастировала с бледным лицом цыганки, вынырнувшей из темноты как призрак. Сара предложила ей сесть возле себя, но девушка смотрела на Катрин.
— Мой брат требует тебя, Чалан. Я отведу тебя к нему.
— Что ему надо? — быстро спросила Сара, поднимаясь.
— Кто я такая, чтобы спрашивать его? Вожак приказывает, и я ему подчиняюсь.
— Я пойду вместе с ней, — заявила Сара.
— Феро сказал только Чалан. Он не сказал Чалан и Сара. Пойдем, сестра моя. Он не любит ждать.
И, сделав шаг, девушка скрылась в тени. Катрин безропотно пошла за красным привидением. Идя одна за другой, они пересекли притихший лагерь. Гасли костры, и цыгане укладывались спать. Стояла темная ночь. Когда перед ними неожиданно возникла повозка предводителя, освещенная изнутри масляным, светильником и служившая ему домом, Терейна остановилась и обернулась к Катрин. Та увидела, как блестят большие глаза цыганки.
— Чалан, сестра моя, ты знаешь, что я люблю тебя, — сказала она серьезно. — Я так думаю, по крайней мере. Ты всегда была добра ко мне.
— Это потому, что я тебя люблю. И сегодня вечером я хочу тебе это доказать. Вот… возьми это и выпей.
Она вытащила маленький флакон, нагретый теплом ее тела, и вложила его в руку Катрин.
— Что это? — подозрительно спросила она.
— То, в чем ты очень нуждаешься. Я прочла это в твоих глазах, Чалан. Твое сердце холодно, как сердце мертвеца, и я хочу, чтобы оно ожило. Пей и не сомневайся, если ты доверяешь мне, — добавила она с такой грустью, что Катрин почувствовала, как исчезает ее недоверие.
— Я не сомневаюсь в тебе, Терейна, но почему надо пить именно сейчас?
— Потому что сегодня вечером тебе это будет необходимо. Пей и не бойся, это благотворные травы. Ты больше не будешь чувствовать ни усталости, ни страха. Я приготовила эту смесь для тебя… потому что я люблю тебя.
Какая-то сила заставила Катрин поднести ко рту маленький флакон. Она почувствовала резкий, но приятный запах трав. Страх пропал. Яд не предлагают с такой нежностью в голосе… Одним глотком она выпила содержимое и закашлялась. Это было похоже на душистое пламя, которое разлилось по ее телу, и сразу же она почувствовала себя сильной и смелой. Она улыбнулась девушке.
— Вот… Ты довольна?
Терейна нежно сжала ей руку и улыбнулась в ответ..
— Да… А теперь иди, он ждет тебя.
Действительно, темный силуэт Феро четко вырисовывался на освещенной стене повозки. Терейна исчезла как по волшебству, тогда как осмелевшая Катрин направилась К жилищу предводителя. Ничего не говоря, он протянул ей руку, помог забраться в повозку и опустил занавеску. В этот момент яркая молния прорезала небо от горизонта до горизонта и раздался гром. Испуганная Катрин вздрогнула. Белые зубы Феро сверкнули в улыбке.
— Ты боишься грозы?
— Нет, просто это было неожиданно. Мне нечего бояться.
Новый удар грома, еще более громкий, оборвал ее. Пошел дождь, настоящий проливной дождь, стучавший по крыше повозки, как по барабану.
Феро улегся на сложенных одеялах, служивших ему Постелью. Он снял плащ и остался только в красных штанах.
Его смуглое тело и длинные черные волосы, отброшенные назад, блестели от света масляной лампы, подвешенной на металлическом крючке под крышей повозки. Цыган не спускал глаз с Катрин, застывшей у входа. Он снова расплылся в насмешливой улыбке.
— Я думаю, тебе на самом деле нечего бояться… коли ты здесь. Знаешь, зачем я тебя позвал?
— Думаю, ты сам скажешь.
— Да, я хотел тебе сказать, что пятеро из моих людей попросили тебя в жены. Они готовы биться между собой за тебя. Тебе нужно выбрать того, с кем ты готова разделить хлеб-соль и разбить свадебную кружку.
Катрин едва не подскочила и перестала играть в панибратство.
— Вы с ума сошли! Вы забыли, кто я такая и зачем здесь? Главное для меня — войти в замок, вот и все.
Недобрый огонь вспыхнул в глазах цыгана, он дернул плечом.
— Я ничего не забываю. Ты высокородная дама, я знаю. Но ты хотела жить среди нас, поэтому, хочешь не хочешь, тебе придется подчиниться нашим обычаям. Когда несколько мужчин требуют себе свободную женщину, она должна выбрать одного из них или согласиться на бой между ними, и победитель схватки будет ее мужем. Все мои люди горячи и смелы, а ты красивая, поэтому сражение будет жестоким.
Кровь прилила к лицу Катрин. Этот молодой наглец, развалившийся перед ней наполовину раздетым, распоряжается ею с возмутительным цинизмом.
— Вы не можете заставить меня делать этот выбор. Мессир Эрмит…
— Твой компаньон? Он не осмелится вмешиваться. Если хочешь остаться у нас, ты должна жить как настоящая цыганка или, по крайней мере, делать вид. Никто из моих не поймет, как это моя женщина нарушает закон.
— Но я не хочу, — застонала Катрин, голос ее дрожал, и она готова была зарыдать. — Разве нельзя обойтись без этого? Я вам дам золота… столько, сколько хотите. Я не хочу принадлежать этим людям, я не хочу, чтобы они дрались из-за меня, я не хочу!
