— Отвечайте мне прямо, — сказала она спокойно, что ей стоило немалых усилий, — это случилось из-за услуг, оказанных нам?
Тристан развел руками.
— Кто может знать? У Гийома, безусловно, были враги, потому что его деятельность не всегда была явной. Многие девушки в случае нежелательной беременности прибегали к его ловким рукам, искусством которых вы вчера восхищались. Может быть, это случайное совпадение.
— Но вы в это не верите?
— Честно говоря, я не знаю, что и подумать. Я только хотел вас предупредить и узнать о вашем решении. Вы можете изменить его, и в этом случае я снова созову совет.
Он встал, но Катрин остановила его решительным жестом.
— Нет, оставайтесь! Признаюсь, что мне стало страшно. Вы были так бледны. Но сейчас я чувствую себя лучше. У меня нет намерения отступать. Слишком поздно. План наш хороший, и я не отступлюсь от него. Вы же свободны в своем дальнейшем выборе.
Лицо фламандца исказилось в страшной гримасе.
— Вы принимаете меня за труса, мадам Катрин? Когда я что-нибудь предпринимаю, я иду до конца, какие ни были бы последствия. Я вовсе не хочу, чтобы по приказу мессира коннетабля меня бросили в тюремную яму. Если вы согласны, сегодня ночью мы отправимся. Я уже запасся пропуском, который нам откроет ворота города. Будет лучше, если никто не будет знать о вашем отъезде, и предпочтительнее сегодня не выходить из комнаты. Отдыхайте, вам это необходимо. Королева сама придет сегодня после полуночи.
— Мы договорились. У меня тоже не было намерений действовать иначе.
— В таком случае могу ли я сказать мессиру де Брезе, что вы нездоровы и никого не принимаете?
Тристан показал большим пальцем на дверь и добавил:
— Он меряет шагами коридор.
— Скажите ему что хотите… ну, например, что я его приму завтра.
Фламандец ответил ей понимающей улыбкой, и напряжение окончательно исчезло. Только Сара осталась серьезной.
— Мы лезем в страшное осиное гнездо, Катрин, — заметила она. — Полагаю, что ты в этом не сомневаешься?
Но молодая женщина нетерпеливо пожала плечами и снова взяла в руки зеркало.
— Ну и что дальше?
Глава третья. ЦЫГАНЕ
—Вот логово, откуда надо выгнать дикого зверя. — сказал Тристан Эрмит, показывая хлыстом в сторону замка на противоположном берегу реки. — Видите, как он хорошо охраняется.
Остановившись на правом берегу Луары около древнего римского моста, трое всадников изучали место их будущих действий. Перетянутая ремнем в своем мальчишеском костюме из коричневого сукна и короткой мантии с капюшоном, который был надвинут на ее смуглое лицо, Катрин изучала скалистый гребень, пролегавший вдоль берега реки, и крепость, венчавшую его: грозные черные стены, десяток массивных башен, прикрывающих огромный донжон, навесные бойницы, которыми обычно пользовались при обороне. Все это контрастировало с благодатью речного пейзажа, земли, покрывшейся молодой весенней зеленью. Только многоцветье флагов с королевской эмблемой, реющих над крепостью, смягчало мрачный вид этих сооружений.
Сара отбросила назад свой монашеский капюшон и с подозрением посмотрела на замок.
— Если нам удастся войти туда, живыми мы не выйдем.
— Мы выбрались из замка пострашнее этого. Вспомни Шантосе и Жиля де Рэ.
— Спасибо, я не забыла: сеньор с синей бородой хотел меня зажарить живьем, — ответила цыганка, вздрогнув. — Все время, пока мы были в Анже, я чувствовала дыхание смерти. Раз уж мы здесь, что будем делать?
Тристан повернулся в седле и показал на маленькую харчевню на противоположной стороне дороги, напротив моста, трехцветная вывеска которой сообщала, что в «Королевской винодельне» подают лучшее вино в Воврэ.
— Вы пойдете и подождете меня. Я должен встретиться с предводителем племени. Устраивайтесь, отдыхайте, ешьте, но не пейте много вина. Вино Воврэ приятное, но ударяет в голову.
— Вы принимаете нас за пьяниц? — возмутилась Сара.
— Совсем нет, ваше преосвященство. Но ведь у монахов такая скверная репутация! Не пейте, пока я не вернусь.
Пока мнимый монах и мнимый оруженосец привязывали своих лошадей к коновязи «Королевской винодельни», Тристан решительно направил коня к мосту и скоро исчез из виду. Маленькая харчевня была пуста, и хозяин поспешил обслужить нежданых гостей. Он предложил путникам суп с солониной и капустой и знаменитое вино. Меню выглядело многообещающим. Был полдень, и обе женщины, находившиеся в пути более трех дней, сильно проголодались. Хорошенько подкрепившись, они почувствовали себя лучше, и Сара уже смотрела на их предприятие более спокойно.
Тристан вернулся на заходе солнца. Он выглядел уставшим, но в голубых глазах светился веселый огонек. Он отказался говорить, пока не выпил кружку вина, потому что, как он выразился, его «глотка стала, словно сухая пакля, и достаточно искры, чтобы она загорелась». Охваченная нетерпеньем, Катрин смотрела, как он пил свое вино, и наконец не выдержала.
— Ну и как? — возбужденно спросила она. Тристан отставил кружку, вытер губы рукавом и посмотрел на нее с хитрецой.
— Вы торопитесь броситься в пасть к волку?
— Очень тороплюсь, — сдержанно сказала молодая женщина. — И я хочу, чтобы вы ответили.
— Тогда радуйтесь, все улажено. В некотором смысле у вас появился шанс, но только в некотором смысле. Могу вам сказать, что отношения между городом и цыганским табором весьма натянуты.
— Прежде всего, — вмешалась Сара, — скажите, какого племени эти цыгане. Вы узнали или нет?
— Вы будете довольны, и здесь вам повезло. Это кальдерас. Они называют себя христианами и утверждают, что являются держателями посланий папы Мартина V, умершего два года назад. Но это не мешает их предводителю Феро называть себя цыганским герцогом Египта.
Во время его рассказа лицо Сары расплылось в улыбке, и, когда он закончил, она радостно хлопнула в ладоши.
— Это мое племя. Теперь я уверена, что они примут нас.
— Вы будете действительно хорошо приняты. Только один Феро знает правду о мадам Катрин. Для всех остальных она будет вашей племянницей, проданной, как и вы, в рабство еще девочкой.
— А что думает предводитель о моих планах? — спросила Катрин.
Тристан Эрмит нахмурился.
— Он вам будет помогать, насколько это будет в его силах. Ненависть сжигает его. Из-за каприза Ла Тремуйля цыганам запретили покидать откосы замка, где они встали табором, и все потому, что камергер любит танцы девушек этого племени. Но, с другой стороны, один из его людей попался вчера на краже, а сегодня утром его повесили. Если бы Феро не боялся, что племя подвергнется уничтожению, он увел бы их отсюда. Вот почему я сказал, что некоторые шансы имеются, но, с другой стороны, вам предстоит влезть в настоящий вертеп.
