– Пожелает. Я знаю, как развязать ему язык. Есть один простой, но в его случае – безотказный способ, – я выдержала интригующую паузу, а затем пояснила: – Шура без курева жить не может! Если не давать ему сигарет в течение двух-трех часов, он мать родную продаст, а уж начальника своего – тем более. И потом, Владимир Сергеевич, я ведь знаю, что твои люди умеют работать. Они еще и не такие орешки раскалывали.
– Ну что ж, будем действовать следующим образом. Ты сейчас едешь к своей клиентке, убалтываешь ее любым способом, она пишет заявление, а я пока подумаю, где бы устроить встречу с патологоанатомом. У меня есть один вариант на примете, правда, его еще надо обмозговывать и обмозговывать…
– Что за вариант? – заинтересовалась я.
– Заранее ничего не скажу. Вдруг что-то не срастется…
* * *
Я вышла из здания горуправы, села в «Ситроен» и позвонила Краснощековой, чтобы узнать, дома ли она. И хорошо, что я это сделала – Валерия Юрьевна как раз собиралась ехать на страусиную ферму, но, услышав, что в расследовании наконец-то наметились подвижки, она, не раздумывая, изменила свои планы. Я догадывалась, что уговорить клиентку написать заявление будет проблематично, уж очень ей не хотелось выносить сор из избы. Но у меня была одна задумка, как решить эту непростую задачу.
Вчера минуло девять дней со дня смерти Семена Семеновича, и его вдова сняла траур. Сегодня она была в брючном костюме приятного бордового цвета и в светлой блузке. Эта одежда ее сильно молодила. Я не стала долго ходить вокруг да около, а рассказала о темных делишках патологоанатомов без каких-либо предисловий и купюр.
– Так что единственным местом, куда можно было спрятать драгоценности, оказалось тело… тело вашего мужа.
Услышав мое резюме, Валерия Юрьевна резко встала, через секунду опустилась в кресло и снова встала.
– Уму непостижимо! – процедила она сквозь зубы. – Я не понимаю, я не знаю, как же такое возможно?! Что-нибудь святое в людях осталось или нет?! Извините, Татьяна Александровна, я вас покину ненадолго.
Краснощекова на ватных ногах поднялась на второй этаж. Я подумала, что она собирается выпить лекарство. Так бывало всякий раз – как только наш разговор подходил к кульминации, она принимала антидепрессанты. Они ее расслабляли, а через какое-то время она входила в раж, начинала «креативить», а потом постепенно скатывалась в меланхолию. Я собиралась поймать нужный момент, чтобы заговорить о необходимости поставить в известность компетентные органы относительно похищения тела ее почившего супруга. У меня не было сомнений, что Краснощекова спустится вниз уже в другом настроении. Прошло пять минут, десять, пятнадцать, но вдова все не возвращалась. Переборщила с дозой, что ли? Я заволновалась за нее и уже хотела отправиться на второй этаж на разведку, но тут услышала ее шаги.
– Конечно, мертв, значит, безответен. Можно творить с ним все, что угодно, – бубнила она, спускаясь по лестнице. – Резать, потрошить, закладывать в него любую начинку, зашивать, снова резать, потрошить… Ну и где же Семен теперь, после всех этих кощунств? Где его последнее пристанище?
Так, лекарство она выпила, это очевидно, но вот реакция что-то не такая, как обычно. Пока что на безрассудные поступки Краснощекова явно не способна. Ладно, подождем.
Вдова опустилась в кресло напротив меня и почти сразу отключилась.
– Валерия Юрьевна! – позвала я, пощелкала пальцами у нее перед носом, а затем легонько потормошила за плечо.
От всех этих манипуляций не было никакого толку. И когда она теперь проснется? Вчера я так же точно пыталась поднять Венчика, а пробудился он оттого, что я случайно задела ногой за коробку с какими-то железками. Может, повторить эксперимент? Я огляделась вокруг в поисках предметов, с помощью которых можно было бы создать сильные звуковые эффекты.
В прихожей раздался какой-то шум, и вскоре в гостиную вошла домработница. Она кивнула мне в знак приветствия, а затем подошла к хозяйке, заглянула ей в лицо и поняла, что та спит.
– Оля, я хочу с вами поговорить, – сказала я, когда девушка повернулась ко мне. – Да не волнуйтесь вы так, все нормально. Вы и ваш брат Леня вне всяких подозрений. Валерия Юрьевна вам всегда доверяла и доверяет. Кстати, она сегодня какая-то странная. Говорила, говорила – и вдруг заснула…
Ольга села за стол, открыла блокнот, который там лежал, и написала: «В. Ю. начала пить новые таблетки. Вчера она после них заснула на полтора часа, а когда проснулась, ей показалось, что она была в отключке всего несколько минут».
– А почему она перешла на новые таблетки? Ей кто-то выписал их?
«Старые кончились, а откуда взялись новые, В. Ю. не помнит», – прочитала я, после чего Ольга вырвала листок, скомкала его, положила в карман своего кардигана и пошла в кухню.
Я не знала, что мне делать дальше – ждать, когда Валерия Юрьевна проснется, или ехать домой? Краснощекова зашевелилась, и мне показалось, что она вот-вот откроет глаза. Но она лишь сменила позу, но не пробудилась. Когда я уже приняла решение покинуть этот дом, в гостиную вошла Ольга с подносом. Она принесла мне кофе и печенье. Я поднесла чашку к губам, и мне в лицо ударила исходящая от нее ароматная волна. Как ни странно, но сегодня напиток оказался превосходным, не то, что в прошлый раз. Все-таки вкус кофе напрямую зависит от настроения, с которым его готовишь. В тот день домработница сильно переживала из-за того, что ее могут обвинить в краже, которой она не совершала, а сегодня я успокоила ее на этот счет. И вот результат.
Проспав примерно полтора часа, Краснощекова открыла глаза и как ни в чем не бывало спросила:
– Так, на чем мы остановились?
– Валерия Юрьевна, скажите, вы поднимались наверх, чтобы выпить какие-то лекарства?
– Да, а что?
– Конечно, это не мое дело, но мне кажется, что они на вас не очень хорошо действуют, – заметила я, рискуя попасть в немилость к своей клиентке.
– С чего вы взяли? Они меня успокаивают. И вообще это не ваше дело!
– Вы как-то неожиданно заснули. Хорошо, что были в этот момент дома, а не за рулем своего автомобиля.
– Я заснула? – Краснощекова посмотрела на настенные часы, вероятно, поняла, что время слишком уж стремительно подскочило к шести часам вечера, и смутилась. Возникла продолжительная пауза, которую она сама же и нарушила: – Мои таблетки закончились, а рецепт куда-то затерялся. А эти… я даже не помню, откуда они у меня взялись. Может, их Семен принимал? Хотя я обнаружила их на каминной полке уже после его смерти. Я тогда была в таком подавленном состоянии, что без лекарств обходиться не могла. Пузырьки так похожи…
– Валерия Юрьевна, вспомните, пожалуйста, когда именно вы нашли эти таблетки? – попросила я.
– Кажется, уже после того, как Семена привезли из морга. Да, я заметила их уже после того, как проводила менеджера из ритуального агентства, он приехал вечером, кажется, часов в восемь, потому что бригада забыла дать мне на подпись какие-то бумаги.
– То есть менеджер ушел, вы выпили неизвестное лекарство, вскоре заснули и, естественно, не слышали, что тут у вас происходило ночью. Валерия Юрьевна, вы уверены, что это был сотрудник похоронной фирмы?
– Он так представился.
– Документы, удостоверяющие его личность, вы видели? – уточнила я.
– Нет. Мне даже в голову не пришло их у него спросить! Он представился, и я его впустила.
– Может быть, тот человек был одет в форму с логотипом фирмы, которую представлял?
– Кажется, нет. Я точно не помню. Татьяна Александровна, зачем вы задаете мне все эти вопросы?
– У меня есть подозрения, что это был вовсе не менеджер ритуального агентства. Этот человек пришел, как говорится, на разведку. Увидел, что, кроме вас, в доме живых людей больше нет, и оставил на видном месте снотворное. И вы, проявив неосторожность, его выпили.
– Да как он посмел! – возмутилась Краснощекова. – Кто этот человек?
– Кто он, мы можем выяснить очень скоро, но нам понадобится ваша помощь, – и я аккуратно подвела разговор к необходимости сделать официальное заявление.
– Вы говорите во множественном числе. Кого еще вы имеете в виду? – насторожилась моя клиентка.
– Мы – это я и мой знакомый сотрудник милиции. Дело в том, что по факту взяточничества в морге была проведена прокурорская проверка, которая, правда, не принесла результатов, поскольку драгоценности уже надежно спрятали. И вы теперь знаете, где именно. Поскольку официальное расследование не закрыто, я начинаю за вас тревожиться. Вы промолчали об исчезновении тела вашего супруга, и прокуратура может расценить это как пособничество преступникам. Вам надо опередить события, понимаете?
– Пособничество преступникам?! Да что вы такое говорите?! Я – жертва! Татьяна Александровна, вы-то хоть это понимаете?
– Я понимаю, но тем не менее во избежание неприятностей рекомендую вам сделать официальное заявление.
