*
На Хуррхше я пробыл ещё несколько дней, пока окончательно не поправился. За это время Жужа обследовал меня со всем возможным тщанием и заверил, что мой, адаптированный под человека, артевирус уничтожен без каких-либо опасных последствий для организма. Я стал обычным, нормально стареющим смертным! Ну, может, не совсем обычным: ведь со мной по-прежнему был сопряжитель со своими-моими мыслями “в скобочках” и возможностями помочь организму в острых и стрессовых ситуациях, но я не собирался об этом распространяться. Сопряжитель лишь в кошмарах или мёртвом лесу мог представляться самостоятельным “сосудистым пауком”, на самом же деле он вовсе не был отдельным существом, скорее, способом мышления, внутренней структурой в мозгу, неуловимой по части органики, но способной протягивать особые, недоступные другим людям, нейронные связи. В общем, никакое человеческое медобследование не выявило бы у меня присутствия сопряжителя, как, впрочем, и симбионта – искусственно созданного Инами “существа”, которое точно так же превратилось (не без помощи сопряжителя!) в неотъемлемую часть моих тканей, протянув свои эфемерные “усики” через все части мозга, отвечающие за речь и способности мгновенного постижения любого иностранного языка. Пора было возвращаться на Землю, где ждала меня Тоня (ну, во всяком случае, я очень на это надеялся!), но прежде мне обязательно надо было попасть на секретную базу Дважиса, куда у Жужи с сыном был тайный переход, но открывал его репитилоид с очень большой опаской. “Одному Абсолюту известно, что там сейчас делается!” – бормотал он, медленно и неохотно ковыряясь в портальной кляксе. Однако шагнув через серое марево на территорию бывшей станции, мы обнаружили там лишь гулкую пустоту и полное запустение. Ишсас со своими приспешниками давно уже отсюда свалил. Жужа был уверен, что на Шуржешиш – там ведь такие дела творились: власть поменялась, противники Первичных теперь на коне – короче, самое время подсуетиться, чтобы местечко получше в этом новом мире заполучить! К тому же ко многим Инам за это время уже успела прийти беременность, с одной стороны повергнув в шок, а с другой – помогая быстрее и легче отринуть все старые установки бессмертных (которые закоснели за полторы тысячи лет – хуже некуда!) и принять иной порядок существования… Внутри похожих на купола зданий царили тишина и темнота. Освещение не работало, всё ценное оборудование исчезло, остался только мусор и мебель. Вася первым делом отправился к вольерам, но я уже знал – там никого нет: сопровождавшая нас Аххша, с которой у меня сохранялся контакт, никого не учуяла. Ну, оно и немудрено: большая часть боевой живности, включая Заглота, погибла во время погони за нами, а тех, кто остался, Ины, наверное, выпустили на волю… Так рассудили мы с Васей и другие версии предпочли не рассматривать. А потом Жужа нашёл комнату с двумя лежавшими на боку цилиндрами, и сказал, что это контейнеры для хранения человеков с остановленной жизнедеятельностью. Торцы были сняты, и, в свете наших фонариков, багровое складчатое нутро цилиндров выглядело весьма неприятно, жутковато напоминая чьи-то внутренности. Кляксы, которые обеспечивали правильное содержание тел, отсутствовали – на их месте виднелись затёртые пятна неправильной формы. Из оборудования остались только похожие на засохшие комки белой масляной краски встроенные панели, которые регистрировали всё, что происходило с телами и контейнерами. Это были не слишком сложные, легко воспроизводимые, но трудно демонтируемые устройства – желания возиться с ними, как и тащить с собой сами цилиндры, у бывших хозяев, видимо, не возникло. Жужа сразу же этим воспользовался и, запустив пальцы в панели, принялся просматривать записи. – Это был контейнер Антона, – объявил он, вытащив клешню из белого комка на первом цилиндре. – Последняя команда: “восстановление жизнедеятельности”. – Значит, второй – Мотин? – я притопывал от нетерпения. – Где же он сам тогда?! – Сейчас узнаем, – Жужа коснулся панели и, чуть прикрыв веки, стал тихонько водить шеей, бормоча: – Да, это контейнер Матвея Колчановского… проведена проверка, усилена глубина воздействия, перемещение, новая установка, ещё одна проверка… – внезапно он замолчал, потом глаза его распахнулись, жидкий мёд блеснул, отражая Васин фонарик. – Пенный ком! – Рептилоид оскалился. – Что? – хором спросили мы с Берендеевым, хотя я и сам уже догадался. – Отмена поддержки, полное прекращение жизнедеятельности, – вслух прочитал Жужа. – Предупреждение об отсутствии возможности будущего восстановления. – Они убили его! – воскликнул Вася и кинулся ко мне: – Ох, Лёш, мне так жаль! Он обнял меня, а я так и стоял, руки по швам, луч фонарика упирался в пол. Тяжело вздохнув, Берендеев опустил руки и отошёл. Я прислонился к стене – что-то сжалось внутри и в горле, не давая нормально дышать. – А тело? – Вася повернулся к Жуже. – Контейнер был освобождён и обработан, – откликнулся тот. – Последняя запись сообщает, что он снова готов к использованию. – Значит, тело вынули… и что? – продолжал допытываться Берендеев. – Закопали в лесу? – Не думаю, – честно ответил Ин и умолк, вытянув шею в мою сторону и чуть расширив глаза. Я вяло махнул рукой, призывая его продолжать. – Тела животных и человеков обычно уничтожаются в автоклаве. Ну, вот и всё! Я медленно сполз по стене и сел прямо на пол. Нет больше моего друга Матвея Колчановского. Горстка пепла… Я закрыл глаза и увидел строки из его дневника: “...Хоть младенцем, хоть подростком, как угодно, лишь бы только иметь возможность быть отобранным Инами! Ведь это единственное, что в жизни имеет значение. Это – ЦЕЛЬ. Это – СМЫСЛ…” Как же Мотя хотел в Челоград, как беззаветно верил он рептилоидам! А они его усыпили, как собаку, а тело потом просто сожгли. Под веками стало горячо и щекотно. Вася подошёл и сел рядом, касаясь меня рукой и коленом. Я повернулся и, уткнувшись ему в плечо, заплакал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
*
Васька ни в какую не захотел покидать Хуррхшу. Да и Жужа решил повременить с окончательным переездом на Шуржешиш. – Новое правительство прохлопало экстремистов, взорвавших банк кописетов! – мрачно сообщил он нам очередные новости с родной планеты незадолго до моего ухода на Землю. – Зачем? – удивился Вася. – Да кто же их, пеноглотов, знает! Наверное, чтобы исключить саму возможность восстановить Первичных-потрошителей, как их теперь называют. Они так удачно отравились кормить червей в мёртвый лес, вот пусть навсегда там и останутся!.. Крепость уже разнесли, а теперь вот ещё и это… Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы свой, мы новый мир построим – кто был ничем, тот станет всем… – какая знакомая формула! – Все данные безвозвратно утеряны! – Жужа забрался на стул-таз, надвинул лоб на глаза и подпёр будто вдруг сильно отяжелевшую голову ногой. – Мне нужны мои кзаххши! – Я спрятал их в надёжном месте, принесу чуть попозже, – заверил его Вася. – Мне теперь никогда не восстановить сына – ты это понимаешь, рог тебе в задницу?! – Понимаю, чего ругаться! Принесу я тебе твои кзаххши, обещаю, но позже! – Нет, сейчас! – Сейчас мы собираем и провожаем нашего Алексея! Кто отправит его на Землю, если ты в отрубон свалишься? А? – Ладно… – чуть подумав, пробурчал Жужа. – Подожду. Дай пока что-нибудь сладкое! Васька принёс ему “морковку”. – Не пойду я пока на Шуржешиш, – жадно грызя фрукт, заявил Ин. – К рогу всю эту кутерьму, бегают они там, половина беременны, а другие всё власть делят, ещё и схи, потерявшие хозяев, под ногами болтаются – злые, голодные и бездомные! В наукоградах идёт перестройка на новые приоритеты, новые цели, в Зжихссе меняются целые управления!.. – Ну, а ты как хотел? – улыбнулся я. – Полторы тысячи лет бессмертия – подумать страшно! – вы жили с одними представлениями, а теперь вдруг вернулись к истокам, это ж насколько всё должно в головах поменяться – охренеть! – Вот они там и охренели! – впервые на моей памяти воспользовался человеческим ругательством Жужа. – К тому же далеко не все из тех, кто меня знал, повели себя, как Вжижс, и пришли в восторг от того, что “великомученик” вдруг живым оказался! – Почему? – удивился Вася. – Да кто-то посчитал меня трусом и чуть ли не предателем за то, что я сбежал и отсиживался в безопасном месте, пока они там боролись и жизнями рисковали, почитая меня как святого, а другие просто обиделись за то, что я зря заставил их горевать… – Ну и ладно, наплюй! – посоветовал Берендеев. – Что бы они там не изображали, в душе-то они понимают, что только благодаря тебе выжили и не стали чудовищами! Ведь это именно ты им открыл заветы предков-призраков и показал, что надо вернуться к истокам. – Ты – их спаситель! – подытожил я. – Да, наверное, – кисло согласился Жужа, – вот только теперь, когда все вернулись к истокам, спасители больше не требуются, а уж специалисты-ксенологи, тысячу лет изучавшие человеков, тем более! Всех поглотили другие заботы и совсем не до бледных получервей им сейчас… А здесь у меня есть моя личная лаборатория… – И бледный получервь! – со смехом подсказал Вася. – У меня тоже отсюда уходить желания нет, да и некуда: родственники того Берендеева, что отбыл на Шуржешиш двадцать лет назад, ко мне отношения не имеют, где я буду там, на Земле, жить? Куда Аххшу дену? да и вообще, здесь у меня целое хозяйство и вся природа – привычная, а там я никого и ничего не знаю… Ну и ну, пара отшельников! А с другой стороны – им на двоих, считай, целая планета досталась: вот это, я понимаю, простор, вольница! Делай, что хочешь… Я рассмеялся, покачав головой, и отправился собираться… или даже, скорее, прощаться: сначала постоял во дворе, потом осмотрел огород, прогулялся к речке и совсем чуть-чуть побродил по лесу. Васька со мной не пошёл, зато Аххша бродила рядом и верила, что когда-нибудь я сюда непременно вернусь. Потрепав инопланетную “собаку” за морду, я чмокнул её в нос и в последний раз окинув окрестности взглядом, отправился в бункер. Берендеев приготовил прощальный обед, и мы ели, обсуждая, как Ины, уходя с Земли, позакрывали за собой все переходы и дезинтегрировали ведущие в залы приёма порталы. Хорошо, что у Жужи сохранился доступ к отдельному, созданному ещё во времена его активной работы по изучению “бледных получервей”, переходу с открытым выходом. – Пришлось много бегать, давить и требовать, чтобы выбить разрешение властей на создание такого перехода для Отделения ксенологии и получить к нему безлимитный доступ. Но я добился всё-таки своего! Вытянув рот в улыбке, он извлёк кляксу-портал из складок намотанного посреди тела одёжного куля: – Именно этот переход я использовал, чтобы выдернуть Лену. А потом его у меня отобрали, ну, тогда же, когда и труп человечки… Ещё и оштрафовали за то, что посмел вынести принадлежавший научному учреждению портал и использовать его в своей личной лаборатории! А сами-то с открытым выходом обращаться боялись и не умели!.. В итоге вернули просто портал в Отделение ксенологии, где он, с тех пор, так под замком и хранился. Видел бы ты, какая сейчас в Центре биоисследований царит суета: всё меняется, кипит, перестраивается, а в Отделении ксенологии, наоборот, запустение – человеки сейчас никого не интересуют, никто ни за чем не следит, и про переход этот, такой сложный в использовании, вообще позабыли… Рептилоид перечислил мне штук пятнадцать локаций, которые помнил особенно хорошо и поэтому мог гарантировать, что я точно не окажусь в воде, под землёй или в ещё более экзотичном положении: в стене какого-нибудь здания, например. Я выбрал точку, которая была ближе всего к подпольному научному центру – месту, где могла находиться Тоня. Жужа прилепил кляксу на стену и, прикрыв глаза, запустил внутрь клешню. – Помнят ручки-то! – засмеялся я, глядя, как в воздухе стало медленно расползаться серое марево. – Что за ручки? – отрывисто пробормотал Ин, доращивая пятно до пары метров в диаметре. – Да твои, Жужишишвас, – с улыбкой подсказал Вася, – твои! Я обнял напоследок друзей, включая вертевшуюся под ногами Аххшу, и шагнул в переход. к оглавлению
