наверное. Но я не могу позволить, чтобы судьба нашего города находилась в таких
ненадежных руках. Теперь, ради всего Дублина, меч - наш. Мы очистим улицы лучше, чем
это делала ты. Со временем ты поймешь, что так и должно было быть.
- Т-т-ты...
- Не пытайся вернуть его. Это первое и последнее предупреждение. Если ты его
проигнорируешь, то я не посмотрю на то, что ты еще ребенок.
- У-у-убью т-тебя! - я выхожу из себя. Все еще не чувствую рук и ног, зато чувствую
голову. И она готова взорваться. Он не имеет права. Это мой меч!
- Не разжигай войны, Дэни. Ты ее не выиграешь.
Я хочу сказать ему, что лучше бы он убил меня здесь и сейчас, потому что я обязательно
верну свой меч. Я заберу его назад, как только встану на ноги. И нет места ни на Земле, черт
побери, ни в раю, ни в аду, где они смогут спрятаться от меня! Но у меня слишком кружится
голова, чтобы говорить. Дурно. Перед глазами плывет.
- У нее сильное кровотечение, капитан. Она выживет?
- Она выносливая, - отвечает Джейн.
- Может, нам что-то сделать?
- Мы не можем ей помочь, даже малость, иначе она будет в состоянии вернуть себе меч.
Я дергаюсь на земле, не в состоянии хоть как-то остановить их. Я беззащитна и
полностью зависима от сострадания Джейна.
А им у него и не пахнет.
Когда придет время, и у меня не найдется ни капли сострадания для него.
Он бросил меня одну, бороться за свою жизнь. Я никогда этого не прощу. Никогда не
забуду.
Они уходят. Бросают меня в одиночестве, совсем беспомощную посреди грязной улицы,
как сбитую собаку, истекать кровью. А то и умирать, если проедет еще одна машина. Об
этом я тоже вспомню, когда снова увижу его. Блин, они могли хотя бы оттащить меня на
тротуар, свернуть рубашку или что-то еще и подложить под голову вместо подушки.
И мне становится реально плохо. Даже хуже, чем за все последние дни.
Я странно себя чувствую, кружится голова, и внезапно я словно отделяюсь от своего
тела и наблюдаю за ним со стороны. Я с длинными светлыми волосами лежу на улице,
смотрю наверх на рыжую себя со слезами на глазах и говорю самой себе, что не могу пока
умереть, потому что мне есть кого защищать. У меня есть сестра по имени Мак дома, в
Джорджии. Я только что отправила ей сообщение, и, если умру, упрямая идеалистка Мак
приедет, чтобы найти убийцу сестры, и тоже погибнет. Но, видимо, рыжая-я не может
разобраться в том, что происходит, и все это кажется просто нереальным, поэтому я, как и
Джейн, просто ухожу.
Тошнота подкатила к горлу, и меня вывернуло прямо посреди улицы. Я даже не успела
встать на четвереньки. Лежа на спине, меня стошнило прямо на себя. Не ту меня-блондинку,
которая была призраком Алины, а меня настоящую, рыжеволосую Дэни, которая на самом
деле лежит на улице и не знает, сможет ли она выжить на этот раз. Чувствую на лице что-то
мокрое, и если это не кровь и не рвота, то... Нет. Не они.
Наконец, я снова почувствовала свои руки и ноги. Похоже, согрелись, и я тянусь в
поисках шоколадного батончика. Сворачиваюсь клубком, съедаю все батончики, которые у
меня есть, и составляю план мести.
"Не разжигай войны", - сказал он. А я и не буду.
Мне не придется.
Он уже сделал это сам.
Переводчики: RiaRomanova, azlesha, Kvitka_88
Глава 18
Я могу быть твоим героем, детка
Когда я ее нашел, она брела по улице, истекая кровью. Если бы не ее волосы, я,
наверное, и не узнал бы ее. Она с ног до головы в крови: кровь на одежде, в спутанных
локонах, засохла на лице. Ее длинное пальто рваными клочьями свисает с плеч. Такое
ощущение, что ее пропустили через шинковку.
Ее меча нигде не видно. Осматриваюсь вокруг: единственное, что сияет на улицах, это
она.
Я взревел, и девушка упала на колени, зажав руками уши. Я вспоминаю, каким громким
могу быть, и мысленно отвешиваю себе пинка. Женщина, с которой я переспал недавно, из-
за этого оглохла. А еще я сломал ей руку. Непреднамеренно. Никак не могу привыкнуть к
тому, что со мной происходит. Попробуйте всю жизнь быть человеком, а затем резко
превратиться в нечто Иное. Непросто каждую проклятую секунду помнить о том, что ты
такое.
Зато с яростью все просто. О ней я не забываю. Она не ослабевает и не остывает.
Провалы памяти, во время которых я теряю чувство времени, случаются все чаще,
становятся все продолжительней.
Она падает. Я спрыгиваю с крыши, мягко приземляясь, и поднимаю девушку на руки.
Где я был, когда она нуждалась во мне? Трахал очередную безликую женщину. Пытаясь
приглушить постоянную похоть.
Она кажется такой хрупкой у меня на груди.
Не удивительно, что я дрожу. Ведь я касаюсь своей богини.
- Ох, девушка, куда ты влипла на это раз?
Я убираю волосы с ее лица. Так много крови, что я не вижу, откуда она. Как она вообще
на ногах держалась? Меня сводит с ума мысль, что она в этом городе всегда без охраны, без
сопровождения и вечно попадает в неприятности. Хочется запереть ее где-нибудь, где сам
смогу оберегать. Где-нибудь, где светло и красиво, где все сияет, где ничего не
приключается.
Мозгов у нее больше, чем мускулов, но здравого смысла это не прибавляет. Ее взрывной
характер толкает ее на большее, чем она способна. И если кто-нибудь или что-нибудь не
подведет ее к самому эпицентру этого взрыва и не перезарядит, она просто сгорит дотла. Ей
нужно претерпеть грандиозный крах, чтобы продолжить жить, либо она погибнет. Даже
думать не могу о ее смерти. Если бы я только знал, как превратить ее в фейри, чтобы она
жила вечно. Не важно, что мне ненавистно быть фейри, не важно, что и она могла бы
возненавидеть это. Бессмертие есть бессмертие.
Я бегу с ней на руках, стараясь не делать резких движений. Несу ее туда, где
представлял тысячу раз, хотя и знал, что не стоит. Я и сейчас понимаю, что не стоит этого
делать. Но тем не менее делаю.
Всего лишь раз, прежде чем я окончательно превращусь в злодея, всего раз, прежде чем
стану четвертым и последним Темным Принцем, хочу побыть ее Горцем. Ее героем.
Тем, кого она могла бы помнить, когда ничего от него во мне уже не останется.
***
Дождаться не могу, когда, наконец, закончится мой супергеройский переходный возраст,
и я повзрослею. Надоело вечно быть сбитой с толку, когда просыпаюсь.
Волосы лезут в глаза, и это так бесит, что я чуть не повыдирала их, убирая с лица, на них
что-то засохло, и они так спутались, что зацепился браслет...
- Фу, - раздражаюсь я, и чьи-то руки нежно прикоснулись ко мне, пытаясь высвободить
мое запястье.
Кто? Что? Где?
Обычно, проснувшись, я первым делом пытаюсь вспомнить, что произошло перед тем,
как уснула, чтобы понять, где я и как сюда попала. Первое время, передвигаясь по аббатству
стоп-кадром (оно, блин, в миллион раз больше клетки у мамы!), я постоянно врезалась во
что-нибудь и вырубалась, потому что не могла рассчитать, как быстро и как далеко могу
двигаться, а головокружение превращало меня в ходячую катастрофу. Поэтому теперь, когда
прихожу в себя, не могу сказать сразу и наверняка, уснула ли я или в очередной раз потеряла
сознание. А потом еще и этот хрен Риодан вырубил меня, и теперь, просыпаясь, я думаю еще
и об этом.
Воспоминания обрушиваются на мою голову. Я с остервенением дергаю браслет вместе
с приличным клоком волос и лихорадочно тянусь к мечу на бедре, хотя точно знаю, что его
там нет.
Чувак матерится. Мои барабанные перепонки болезненно вибрируют, а голова вот-вот
взорвется.
Я открываю глаза.
- Кристиан, заглохни!
Откидываю волосы с лица и осматриваюсь. Я лежу на постели, а он сидит рядом, глядя
на меня сверху вниз. Он какой-то другой. Не такой жуткий что ли. Беру свои слова назад. Он
такой же жуткий, но либо я стала лучше понимать выражения его лица, либо он стал лучше
управлять своей мимикой, но, кажется, в его переливающихся глазах промелькнула капля
сожаления. Вот блин! Его глаза сейчас точь-в-точь как фейрийские! В прошлую нашу
встречу они такими не были.
- Прости, девушка. Но я почти распутал браслет, а ты вырвала себе клок волос. Надо
было подождать всего секунду.
Он подбирает прядь волос, что я вырвала с корнем, и пропускает ее между пальцев,
вытягивая. Локон тут же вновь сворачивается пружинкой.
- Упрямый, как и его хозяйка, - прошептал он, а затем сделал кое-что странное: спрятал
локон в карман. Ну, может, чувак коллекционирует волосы. У меня есть проблемы
посерьезнее.
- Он забрал мой меч! Этот хрен реально забрал его!
Невероятно. Теперь я не смогу убивать своих врагов. Все, что я могу: целый день на них
