— Нет, моя Нан, ты не умрешь! И лучшее доказательство тому — ты опять заговорила на своем любимом патуа! Ты в здравом рассудке, а я здесь, рядом с тобой! Прости, что уехала так внезапно и не предупредила тебя! Ты же знаешь, я ни за что тебя не брошу! Я слишком сильно тебя люблю!
Мари присела на край кровати и обхватила своими прохладными ладонями руки приемной матери, шершавые, с узловатыми пальцами из-за тяжелой работы на ферме и по хозяйству.
— Нанетт, мне сказали, что ты не ешь и у тебя нет сил встать. Неужели ты сдалась? Только не говори, что ты разучилась противостоять неприятностям, как раньше! Я приготовлю тебе чашку кофе из цикория, а потом сварю густой суп.
Старушка приподнялась, опираясь на локоть. Ее глаза лукаво поблескивали.
— Мне сразу стало лучше, моя курочка, как только я увидела тебя. Это стыд — бросать своего мужа и бежать непонятно куда! Я знаю, что немало кумушек треплют языками в эти дни! Жена и мать не убегает из дома без причины… А твой Адриан прав, чтоб ты знала! Девчонка, которую ты хочешь взять в дом, вполне может остаться у монахинь!
Мари онемела от удивления. Значит, Нанетт все известно… Она нарочно прикинулась умирающей, чтобы заставить Мари как можно скорее вернуться в Обазин!
— Нан, тебе рассказал Адриан?
— Я, может, и больна, но еще не оглохла! Слышала, как вы ссорились в тот день! Я не спала. А ты кричала на весь дом. И твой муж тоже. И я сказала себе: опять в доме неприятности, и опять из-за Леони! Даже мертвая, она переворачивает все вверх дном! Теперь через свою незаконнорожденную дочку!
— Нанетт! — прикрикнула на старушку Мари, не веря своим ушам. — Перестань немедленно! Никогда больше не называй так эту девочку, слышишь? Я знаю, что ты никогда не любила Леони. Но она была моей названной сестрой, и я хочу, чтобы ты это помнила!
Свекровь скорчила недовольную гримасу и сказала, потирая подбородок:
— Сестра, говоришь? Она прибрала к рукам моего Пьера, а потом кутила в Тюле и в Лиможе! Меняла мужчин, как гулящая бабенка!
Мари кусала губы, сдерживая резкие возражения. Было бесполезно говорить на эту тему с Нанетт. Она принадлежала к другому поколению и считала, что ответственность за все несут женщины, которые подразделяются только на две категории: женщины серьезные, трудолюбивые и, само собой, во всем слушающиеся супруга, и существа, достойные презрения, которые отказываются вступать в брак и ведут беспорядочную жизнь. Ничто не смогло бы изменить ее взглядов. Для Нанетт все было ясно: Леони украла у Мари Пьера, а значит, она попадала в категорию распутниц. И поведение мужчины в подобном случае мало что значило — он всего лишь поддавался на женские уловки.
У Мари не было желания оправдываться. Самая насущная проблема имела имя — Мелина. Переубедить старушку не представлялось возможным. Поэтому она поправила одеяло и спросила негромко:
— Скажи, моя Нан, а почему ты так не хочешь, чтобы я взяла Мелину к нам? Я полюбила эту малышку, еще не зная, что она — ребенок Леони. Адриан должен меня понять, и ты тоже…
Задетая за живое, Нанетт резко села на постели. Мари редко видела ее без чепца, поэтому вид белоснежных волос, собранных в гульку на затылке, умилил ее.
— Ты такая забавная с этой прической, моя Нан! У тебя такая маленькая головка…
— Нашла время говорить о моей голове! — ворчливо отозвалась свекровь. — Послушай меня, Мари: эта девчонка, если ты приведешь ее в дом, принесет нам только несчастья… как и ее дрянная мать! А твой муж имеет право на спокойную жизнь. Он ухаживал за мной по вечерам, приносил мне грелку… И даже приготовил омлет. Но я к нему не притронулась… Не смогла, слишком была расстроена!
Мари вздохнула. Как с ней трудно! Притвориться умирающей, чтобы вернуть невестку! Надо же такое придумать! И все же Мари не собиралась отказываться от принятого решения здесь, в своем собственном доме! Но, представив Адриана на побегушках у Нанетт, Мари растрогалась и не смогла удержаться от улыбки.
Оживило атмосферу в доме появление Жаннетт и Мари-Эллен. Девушки увидели в окно мясной лавки, как мадам Меснье выходит из автобуса, и решили зайти, узнать, как она, — поспешный отъезд Мари всех привел в недоумение. Однако природное чувство такта удерживало их от даже самых невинных вопросов.
— Я старалась, как могла, мадам Мари! — заявила Жаннетт. — Но с Нанетт не так просто сладить!
— Сегодня утром я предложила свою помощь! — подхватила Мари-Эллен. — Вдвоем у нас, может, и получилось бы заставить ее хоть что-нибудь съесть!
— Не беспокойтесь! — сказала Мари. — Я дома и сама ею займусь. Нан дулась, потому что я уехала, ничего ей не сказав. И готова поспорить, сегодня вечером она поест с аппетитом! Но я очень вам благодарна за заботу.
Девушки поболтали немного с больной и ушли. Мари оставила Нанетт отдыхать, а сама отправилась в кухню, намереваясь приготовить вкусный суп с овощами к ужину. Фартук ждал ее на крючке за дверью. Она завязала его на талии, включила радиоприемник над печью. Полилась мелодия аккордеона, возвращая ей бодрость.
«Нужно потерпеть, скоро все решится! — сказала она себе. — Теперь, когда я дома, Нанетт быстро поправится. А Адриан… Посмотрим, как он себя поведет…»
Мари очистила несколько картофелин, помыла стебли порея. Она отложила один стебель, чтобы позже нарезать его мелко и добавить в суп в самом конце. Эта кулинарная хитрость придавала классическому супу новые вкусовые оттенки. Финальным аккордом стала ложка сливок, добавленная в уже готовое блюдо. Еще Мари приготовила рис и соте из овощей. Она обнаружила, что кладовая почти пуста. Это ее рассердило.
«Адриан даже не сходил за покупками! Эти мужчины… Они не могут делать несколько вещей одновременно!»
Мари, не дожидаясь возвращения мужа, накормила ужином Нанетт, и та поела с хорошим аппетитом. Потом она приготовила свекрови ромашковый чай. Было уже восемь вечера, но Адриан все еще не вернулся.
— Ты попросишь у него прощения, моя девочка? — спросила у нее Нанетт. — Твой муж — муссюр, доктор! У него доброе сердце, ведь он взял меня в свой дом! Помни, Мари, здесь все его — и дом, и обстановка… Если он выставит тебя за порог, что с нами станет?
Мари пожала плечами. Она никогда не смотрела на ситуацию с этой точки зрения. Она не представляла, что Адриан может повести себя так жестоко. Может, их мнения и разошлись, но все же ее муж — не зверь!
— Спи спокойно, моя Нан! Мы с Адрианом обязательно найдем общий язык!
***
Мари предполагала лечь в комнате, в которой обычно спал Поль, когда приезжал в Обазин. Ссора не забылась, и будущее было так же туманно, как и в момент ее отъезда. Вернуться к совместной привычной жизни в данный момент не представлялось Мари возможным.
Адриан вернулся поздно, излучая несвойственную ему холодность. Мари как раз мыла посуду, когда он вошел в кухню. Он молча положил себе на тарелку рис, взял бутылку вина и унес все это в кабинет, где и закрылся. Выходит, доктор Меснье решил держаться отстраненно. Мари сразу поняла, что он не станет первым делать шаг к примирению. Стена молчания и взаимного непонимания разделяла супругов.
«Что ж, война — так война! — сказала она про себя, подметая плиточный пол. — Адриан наверняка очень рассердился на меня, когда я ушла из дому без объяснений. Но ему прекрасно известно, почему я так поступила…»
Работа по дому отвлекала ее от размышлений, успокаивала. Когда Адриан снова вошел в кухню, она вздрогнула.
«Какая я глупая! — упрекнула себя Мари. — Он думает, что я до сих пор злюсь на него, а на самом деле при виде него у меня начинает биться сердце, как у шестнадцатилетней!»
Мари старалась не смотреть на Адриана из опасения, что он прочтет правду в ее глазах. Он порылся в шкафу, как если бы что-то искал. Потом взял сахарницу и сделал вид, что уходит, но бросил на Мари один взгляд, другой… Наконец он поставил сахарницу на стол и спросил тихо:
— Мари, мы можем поговорить?
