Скорость переключений нарастала.
Каналы слились в сплошное акустическое сумасшествие.
А потом меня накрыло жутью. По спине пробежал холодок, захотелось развернуться и убежать прочь, не оглядываясь.
— Держись, — сказал учитель. — Он атакует.
Телевизор зарычал.
По всей квартире начал мигать свет. Сгустились тени, которых днем быть не должно. Тени зажили собственной жизнью, не привязанной к людям и вещам — шевельнулись, начали переползать из комнаты в комнату. Отдельные сгустки обретали объем, отращивали щупальца и тянулись к нам.
Глеб свел перед собой ладони и громко произнес:
— Исхат-нур! Думен рот!
Ладони оккультиста разошлись в стороны. Незримая волна промчалась по квартире, вырубая кухонные агрегаты, стиральную машину и выползшего из своей норы робота-уборщика.
— За мной, — шепнул учитель.
Мы направились к дальней арке, и тени расступились, злобно перемешиваясь между собой. Я подавил страх и шагнул вслед за куратором.
Прибор в руке демонолога высветил пульсирующую красную точку.
Гостиная.
И адский телевизор на стене. Плазменный экран с невообразимой диагональю, кронштейны, грамотно спрятанные провода. Комната оказалась просторной, стильной, не загроможденной мебелью. Лаконичные углы, монохромность, барная стойка и кухонная зона, естественный переход в утепленную лоджию с декоративными растениями и креслами-мешками. Портрет Боба Фарли на стене.
Экран телевизора затопило снежной метелью.
Шорох мертвого канала вмонтировался в окружающее пространство, царапнул по нервам, ударил по барабанным перепонкам. Думаю, тут установлена крутая акустическая система — звук объемный и очень качественный.
Учитель замер в десяти шагах от зомбоящика.
На главном экране уловителя пульсировала красная точка.
— Утааб, — молвил Сатин, поднимая огненный меч.
До сих пор я наслаждался работой куратора, но…
В последние дни всё идет не по плану.
Экран телека перестал шуршать и явил нам осмысленную картинку. Виталина Акинфова взирала на моего учителя с торжеством. И некоторой долей презрения.
— Ты в ловушке, человек, — раздался утробный голос из колонок. — Готовься к страшной участи.
Учитель не стал медлить.
Шагнул вперед и нанес рубящий косой удар по телевизору…
Вот только прямоугольник с одержимой дворянкой исчез. Очертания гостиной растворились в серой мути, пространство поплыло, и я понял, что нахожусь… в районе городского кладбища. Закрытые сектора с замшелыми могилами и покосившимися надгробьями. Полночь, силуэты древесных крон на фоне звездного неба.
— Что ты видишь? — спросил Сатин.
— Кладбище.
Оккультист кивнул.
— Не паникуй. Это морок. У меня заброшенный фабричный цех.
Мне кажется, что-то идет не по плану. Глеб собран и уравновешен, но вряд ли он предусмотрел вселение демона в клиентку.
Экран телевизора вспыхнул вновь.
Прямо в воздухе.
— Шоу начинается, — оскалилась жируха. — Прихватили попкорн?
Тьма шевельнулась, порождая угловатые человеческие фигуры. Две, три, пять, восемь…
Нас окружают.
— Гадство, — выругался наставник.
Фигуры мычали, издавали рычащие звуки и тянули к нам свои верхние конечности. Назвать это руками язык не поворачивается.
Зомби.
Персонажи комиксов, фантастических сериалов и тому подобного масскульта. Я аж прифигел от такого поворота. Кому рассказать — не поверят.
В Легурии ходячх мертвецов никто не воскрешал.
У нас отсутствует столь извращенная магия.
Сатин взмахнул мечом, разрубая ближайшую тварь. Я тоже не стал тормозить — активировал навык телекинеза и снес второго мертвяка гранитным крестом.
— Неплохо, — похвалил куратор.
Что я знаю про зомбаков? Жрут человеческую плоть, безмозглые и неповоротливые, убить почти невозможно. Надо поражать мозг или напрочь отрывать голову. В фильмах всё происходит именно так, если верить воспоминаниям Ильи Невзорова.
Меча у меня нет.
Вооружаюсь куском ржавой трубы, невесть каким образом оказавшейся в царстве скорби. И с размаха бью по черепушке очередного оппонента. Сил у меня прибавилось — спасибо пране. Хруст, протестующее мычание. Шея зомби сворачивается под неестественным углом, но существо продолжает идти по заросшей сорняками дорожке. В свете полной луны выглядит жутковато. Отступаю и тычком всаживаю трубу в глазницу недоноска.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Зомби падает и рассыпается в прах.
Второго ушлепка сносит надгробием.
Глеб ловко орудует мечом — выписывает восьмерки, отсекает конечности, сносит головы и просто разрубает покойников надвое. Ух, его бы в личную гвардию правителя Валдорры. Годный мечник, ага.
Я обрушиваю кусок трубы на очередного мертвяка.
Мое «супероружие» входит в череп на половину ладони. Так не бывает — это же кость, а у меня не отточенное лезвие. Возникло чувство, что против нас воюет какое-то гнилье…
Зомби продолжают выдвигаться из тьмы.
Активирую одну из своих огненных способностей и начинаю швыряться файерболами. Быстро создавать снаряды не получается — на них уходит удивительно много праны. Требуются точные попадания, но вы же помните. Я — мастер метания. Две вражеские башни разлетаются искрами и полыхающими ошметками плоти. Очередной шар формируется в левой руке. Правой я наношу колющий удар трубой в глазницу однорукого полицейского. Форма хмыря истлела и болтается клочьями на костлявом теле. Хмырь падает.
Отступаю назад.
Запускаю файербол в свеженького оппонента.
И, споткнувшись, мажу.
Что за херня?
Рельеф ровный, под ногами ничего нет. Ну, кроме травы и мха. Я споткнулся о пустоту, достигающую уровня моих подколенных ямок.
Диван?
Так и есть.
Мы с учителем по-прежнему воюем в квартире, а всё это нашествие зомби — иллюзия. Мертвецов не существует, только полоумная тетка кривляется на экране парящего телевизора. Мощнейший морок. С абсолютным эффектом присутствия.
— Выруби телек, — приказал оккультист.
— Что?
Не верю собственным ушам. Я — наблюдатель. У куратора всё под контролем, он не должен приобщать меня к оперативной работе…
— Примени «антимех»! — рявкнул Сатин. — Гребаную шестеренку! Я прикрою.
Делать нечего — подчиняюсь.
Похоже, мы оба попали в передрягу.
Делаю шаг в сторону — за спину мастера-мечника. Концентрируюсь и вызываю образы новообретенных способностей. Вот она, заветная шестереночка.
Вкачиваю в «антимех» побольше резервной праны и бью по мерцающему в ночи зомбоящику. Не знаю, чего я ожидал. Столп света, раскалывающий демонический экран надвое? Вроде того. Я, весь такой крутой, раскурочиваю ненавистную плазму могучим световым потоком…
Ничего эпичного не произошло.
Поначалу.
Просто беснующаяся тетка окостенела. Лицо Акинфовой свело судорогой и помехами. Кривые линии пробежали по экрану…
И мы вернулись в апартаменты.
Морок распался. Тьма всосалась в окна и арочные проемы. Луна погасла. Могилы и ограды превратились в диваны, кресла и ящики модульной стенки.
В следующий миг учитель развернулся, выбросил правую руку в моем направлении и произнес:
— Шу!
«Замри».
С запозданием я понял, что огненный меч исчез. В отличие от уловителя, на центральном дисплее которого пульсировала ярко-красная точка. Стоп. Я же изгнал духа из телевизора, разве нет?
— Обернись, — сказал учитель.
Вот она — истинная угроза.
Госпожа Акинфова со здоровенным кухонным ножом в руке. Бросается не незримую стену, рычит, плюется… Беснуется — в прямом смысле этого слова. В глазах — оранжевое пламя. Зрачков нет, голос утробный, глухой. Пока мы воевали с несуществующими зомбаками, хозяйка вошла в квартиру, прокралась к кухонной зоне и стащила нож. Еще немного — и она бы перерезала наши с учителем глотки.
— Смотри, — приказал Сатин. — Запоминай.
Гаджет свернулся.
Куратор спрятал уловитель в наплечный чехол. Неспешно двинулся в сторону кухни, стал шарить по ящикам и доставать всякую мелочь. Соль, спички, маленькие декоративные свечи, напоминающие баночки с кремом.
