две уже, если не больше… Гарри даже пальцем по имени постучал, словно это могло заставить Регулуса сдвинуться с места. Не заставило, сидит всё там же. Или лежит? Богатое воображение Гарри тут же понеслось бешеным галопом по всем закоулкам его мальчишечьей фантазии. А вдруг Регулуса раскрыли как тайного шпиона всемогущего директора и попытались убрать, другими словами убить, и он был смертельно ранен, спасен директором и тайно переправлен в секретную башню… Где и содержится до сих пор, парализованный и больной, крепко-накрепко прикованный к кровати, потому что если это было бы инвалидное кресло, то оно по кабинету передвигалось…
Ну, как известно, если мальчишку охватила какая-то идея, то его обыкновенно уносит в самые дикие степи, в которых увлекшегося пацана ни один ветер не догонит и никакой самый мощный торнадо не остановит. Вот и Гарри тоже… унесло. Мальчуган потерял сон и аппетит, он был буквально одержим идеей и всё строил грандиозные планы по захвату директорского кабинета. Зачем и для чего, он не смог бы объяснить, просто вот надо ему и всё! Надо забраться туда и посмотреть на него, на живого Пожирателя смерти, Сторонника-Того-и-так-далее, Героя Света и Справедливости. Вот только как в кабинет попасть??? Хотя… Что значит «как»? Да проще некуда! И Гарри, воровато оглянувшись по сторонам, улучил момент, вытащил из кармана верный мелок и храбро написал на стене в холле крупными буквами «Директор — Дурак!!!!!» после чего меловыми пальцами заляпал все поверхности. И по этим «уликам» его вскоре вычислили, поймали, отругали, сняли пятнадцать честных баллов и проводили к директору.
МакГонагалл, доставив Гарри в заветный кабинет, строго сказала ему:
— Ждите здесь, мистер Поттер. Профессор Дамблдор скоро подойдет.
И ушла. Гарри, проводив деканшу взглядом до двери, принялся озираться по сторонам. Это был самый странный кабинет в его жизни, а он их немало повидал, уж поверьте, всякие разные кабинеты он видел, но такого — никогда. Круглая комната без углов с полукруглым подиумом напротив входа, на нём тяжелый даже на вид дубовый письменный стол, за ним золотое кресло. Хм, у директора что-то больно раздутое самомнение, в Большом зале точно такое же кресло-трон стоит. Вокруг бесконечные полки-стеллажи с книгами и… чем-то ещё, но Гарри было некогда разглядывать все эти серебряные и жужжащие штучки-дрючки, его заинтересованный взгляд был крепко и прочно прикован к птице, сидящей у окна на невысоком насесте. За последние две недели он так часто смотрел на точку с именем на карте, что запомнил наизусть его местоположение и теперь точно знал, что сейчас он смотрит на Регулуса. Не зная, как зовут птицу, Гарри робко поздоровался с ним:
— Привет, Регулус.
В ответ чертова птица посмотрела на него, издала ликующий вопль и… загорелась. Мать её!
В полнейшем шоке Гарри смотрел, как она горит, как тяжело и вязко осыпается жирным серым пеплом, как этот пепел остывает неровной кучкой… а потом эта кучка рассыпалась и из неё выглянула крохотная птичка, похожая на птенца попугая — такая же страшненькая, голая и неприятная. Вот только глаза… Гарри подошел поближе и присмотрелся повнимательнее: глаза феникса выражали просьбу-мольбу. Гарри сглотнул, оглянулся на дверь, потом снова посмотрел на птенца, снова заглянул в его черные выразительные глаза-бусины и окончательно убедился. Феникс просил его о помощи. Но какой? Чем он может помочь? Интуитивно Гарри протянул руку, ладонью вверх, и самовозрожденный феникс, аккуратненько цепляясь коготками за материю, поковылял по руке, глазами нацелившись на грудь мальчика. Тот намек понял и, послушно раздвинув мантию, помог птенчику забраться за пазуху. Когда и как исчез пепел, он не заметил, был занят. К тому времени, когда директор наконец-то вошел в кабинет, Гарри с самым невинным видом стоял на том месте, где его оставила МакГонагалл. Дамблдор прошел к столу, кинул рассеянный взгляд на пустой насест и, пробормотав под нос нечто вроде «наконец-то он улетел поохотиться…», уселся в кресло и, сложив руки перед собой, приветливо посмотрел на Гарри.
— Итак, мальчик мой, пишем нехорошие слова?
Вид у Гарри тут же сделался самый виноватый, он даже голову опустил и уставился в пол.
— Гарри, Гарри, иногда ты меня просто удивляешь. Чем я тебе сейчас-то не угодил?
«Всем, директор, всем, начать с того, что вы меня на пороге бросили, как ребёнка-подкидыша в девятнадцатом веке, ну да, вам-то, может, и за сто лет перевалило и сами вы родились в дикое средневековье, но я-то, я — ребёнок двадцатого века, уж про меня-то вы не могли не забыть, а, директор?» — с горечью подумал Гарри, чувствуя, как у сердца тихо-тихо сидит птенчик, тесно, тепло и доверчиво прижавшись к его груди, и, слыша, как быстро колотится крохотное птичье сердечко, мстительно добавил: — «А феникса я вам не отдам, он теперь со мной будет!».
— Ну что ж, Гарри, вижу, свою вину ты осознал, верю, что впредь ты больше так не будешь поступать. Ступай к себе, мой мальчик, и веди себя хорошо.
Гарри кивнул, деревянно развернулся к двери и, стараясь двигаться как можно осторожней, чтобы не причинить вреда Регулусу, поспешно покинул кабинет.
Двадцать третья глава. Приключения в Запретном лесу
Выйдя от директора, Гарри постоял в коридоре, пережидая, когда голова перестанет болеть. Всё время, пока он находился в кабинете, старик что-то уж больно пристально присматривался к нему, всё пытался взгляд его поймать. Но он начитанный мальчик, знает, что по глазам оппонента можно понять, врёт человек или нет, поэтому и старался смотреть куда угодно, только не в глаза директору, в данном случае — в пол, потому как виноватый весь, стыдно ему, очень. Ой, да что ж так голова-то болит? Такое ощущение, словно старик загипнотизировать его пытался.
Гарри осторожно потер правый висок и вздохнул. Просунул руку за пазуху, нащупал птенчика, погладил теплое тельце и горестно задумался: а что дальше-то? К себе в башню нести опасно, наверняка вся школа знает, что у директора есть феникс, и его пропажа скоро станет общеизвестной. А уж его появление у Гарри Поттера…
— Лучше бы ты совсем сгорел, Регул, — уныло пробормотал Гарри. В ответ птенчик больно ущипнул его за палец, заставив мальчика вздрогнуть, отдернуть руку и замахать ею, вполголоса шепча ругательства. Морщась и посасывая укушенный палец, Гарри подошел к окну и от нечего делать выглянул в него, с этой стороны вид открывался на Запретный лес, тот самый, куда мама убегала кататься на олене в компании волка и пса… Вот и сейчас
