Все эти люди, чтобы прийти и остаться, через что-то перешагнули, от многого отрешились. Но потом уже об этом не думали и не говорили. Съеживались и нервничали, когда ОМОН в очередной раз имитировал атаку с дубинками, давил на нервы. Как расширялись зрачки у женщин и девушек – глаза черные, совсем без радужной оболочки. Хотелось каждой поклониться. Но не уходили – это как-то было вычеркнуто из вариантов поведения. Только по утрам, когда мужчины виновато уходили на работу, спрашивали: «Вернетесь?»
Помню, вечером 27 сентября вдруг перестали пропускать людей к Дому Советов. Уходить – пожалуйста, а туда – нет. Все заволновались, особенно те, кто ждал друзей и родных. Столпились под холодным дождем у оцепления, переругиваются, все промокшие. Вдруг с важным видом проходит через оцепление старик. Потеплее оделся, с сумочкой – продукты, вода. Женщины бросились к нему: «Ты как прошел? Где пускают?» А он с гордым видом, свысока им отвечает: «Нигде не пускают. А у меня блат есть. Офицер с моим сыном в Афганистане служил, он меня всегда пропустит». И от него отошли, с завистью и недоброжелательством. И тут блат!
Для чего же этот старик использовал свою привилегию? Чтобы пробиться туда, где он будет мокнуть всю ночь без пищи и огня, с риском быть измочаленным дубинками (о танках тогда еще не думали). Этот старик был просто выше самого понятия героизм, он был в другом измерении.
Все это я не мог сказать той девушке у озера Селигер. Но достаточно было и нескольких фраз, и она сразу все поняла – потому что примерно так же думала. Ей только было нужно от кого-то услышать слово подтверждения.
Раздел 4
НАШЕ СОЗНАНИЕ
ПОТЕРЯННЫЙ РАЗУМ
Пятнадцать лет назад в крупных городах СССР была произведена антисоветская революция «оранжевого» типа.
Революция – праздник угнетенных. Каких же угнетенных праздником была та революция? Партийных боссов вроде Е. Гайдара и А.Н. Яковлева, части художественной элиты и воров. Одних угнетала идеология равенства, других цензура, запрещавшая показывать на сцене голый зад, третьих – Уголовный кодекс РСФСР. Все они действовали вполне разумно (правда, жадность потом многих сгубила, но ведь и сердцу не прикажешь). Но речь не о них – за ними стояли миллионы тех, кто составлял нашу «трудовую интеллигенцию», а за нею – наш родной рабочий класс. Именно они посадили нам на шею Ельцина под ручку с Боннэр и Березовским.
А что получилось, у каждого было перед носом. И Гайдар, и Боннэр, и Березовский получили именно то, чего хотели. Их умозаключения и расчеты были верны. Говоря суконным языком, их интеллектуальные инструменты оказались исправны.
Другое дело – те десятки миллионов наших горожан, которые ожидали от разгрома СССР совсем иного, хотели чего-то большого и чистого. Их желания и надежды были скрупулезно изучены и вот непреложный факт истории: образованная часть граждан огромной страны, перейдя к «новому мышлению», неверно рассчитала последствия своих действий и движений души. А ведь специалисты, исходя из теории хаоса, указывали, что при этом самом «новом мышлении» будут приниматься наихудшие для большинства решения. Ты разрушаешь советскую систему, мечтая о шведской модели и цивилизованном западном инвесторе, а созданный тобой хаос втягивается в гнусные лапы братвы, которая пинком выбрасывает тебя на помойку.
Более того, 90-е годы обнаружили совсем уж небывалую интеллектуальную патологию – люди и ужасную действительность видели, и ее дикое расхождение с увлекшими их лозунгами видели, и косточки им никакой не кинули – а они все равно шли за Хакамадой или Немцовым и кричали: «Я требую дальнейшего повышения цен и реформы ЖКХ!» Сейчас таких осталось немного – иных уж нет, а те далече… Но патология осталась, в тысячах иных проявлений.
С этого факта и начнем. В своих рассуждениях 80-х годов влиятельная часть нашей интеллигенции допустила ряд фундаментальных ошибок. В результате этих ошибок были сделаны ложные выводы и приняты неверные решения. За интеллигенцией пошла масса людей – кому же верить, как не своим образованным близким. Страна оказалась на грани катастрофы и погрузилась в странный, не описанный ни в каких учебниках кризис, из которого неясно, как выбраться. Сейчас его заморозили – и то слава Богу. А когда заморозка перестанет действовать, как взвоем? Да и не поздно ли будет?
Но и сами ошибки – лишь симптом. Причиной их было нарушение норм рациональности. Перестройка привела к ее тяжелому поражению. Вместо анализа ошибок и «починки» инструментов разумного мышления, как это принято делать при любых технических сбоях или авариях, произошел срыв – эти ошибки побудили к дальнейшему отходу от норм разумного мышления, в результате чего общество сорвалось в тяжелейший кризис. Если бы наши либеральные реформаторы, исходя из своей веры и своих идеалов, рассуждали согласно правилам здравого смысла и логики, сверяли бы свои выводы с реальностью, то мы могли бы избежать срыва и найти разумный компромисс между интересами разных частей общества.
Получилось наоборот, правящая элита шаг за шагом толкала к лавинообразному распаду всей сложной конструкции рационального сознания. Поток мракобесия, который лился с телеэкрана, был настолько густ, что многие до сих пор удивляются, где же он копился, в каком овраге. При этом мракобесие стало очень агрессивным. Сегодня массовое сознание отброшено в зону темных, суеверных, антинаучных взглядов – Просвещение отступило.
Утрата здравого смысла, доверие к самым абсурдным обещаниям – все это стало нормой нашей общественной жизни. Люди грезили наяву и отвергали предупреждения, мешающие наслаждаться приятными образами близкого будущего, которые им рисовали идеологи. Полная свобода! Возвращение в цивилизацию! Общечеловеческие ценности! Постиндустриализм!
Рассуждения стали настолько бессвязными и внутренне противоречивыми, что многие поверили, будто жителей крупных городов кто-то облучал неведомыми «психотронными» лучами. Трудно представить, чтобы когда либо еще в нашей истории был период такого оглупления, такого резкого падения уровня умственной работы. Наблюдая, что происходило с конца 80-х годов, иногда приходишь к дикой мысли, что являешься свидетелем огромной злонамеренной кампании, направленной на помрачение разума большой части граждан. Всякие попытки ввести этот поток глупости в нормы связных умозаключений отвергались.
Это состояние нашего общества, будучи и причиной, и следствием распада («демонтажа») народа, я считаю одной из главных угроз самому существованию России как целостной страны и культуры.
Угроза эта – общенациональная. От поражающего действия этого удара в той или иной мере пострадали все социальные группы и все политические течения. Устойчивее всех оказались крестьяне. Это понятно – чем дальше люди от политики и идеологических схваток, тем легче им сохранить здравый смысл и логику, пусть и платя за это усилением тугодумия. Элита же составила главную «группу риска». Конечно, если бы ОМОН совершил налет на какой-нибудь провинциальный русский город, устроил облаву и схватил бы на улицах первых попавшихся 450 человек, из которых составили бы Госдуму, то мы получили бы разумный и спокойный парламент. Но мечтать бесполезно, от ОМОНа такого доброго дела не дождешься. Такова реальность, из которой надо исходить. А для начала – наметить канву проблемы.
Разум и мышление человека – едва ли не главная проблема философии. В XX веке все чаще стали происходить их массовые отказы и срывы. Трудным для понимания случаем стал соблазн фашизма, которому поддался разумный и рассудительный народ. Без таких чудовищных проявлений, но сходным по глубине спадом рациональности стала катастрофа СССР-России. Сейчас, после 15 лет наблюдений, мы можем дать хотя бы описание этого странного сбоя в сознании нашего большого культурного народа. Описание – это еще не рецепт лечения, но необходимый шаг.
Наше познание начинает с чувств, переходит к рассудку, а затем к разуму. Логическое мышление использует способность разума делать умозаключения. Конечно, великие идеи можно высказывать и вопреки рассудку – так вещают пророки. Но пророки не живут в своем отечестве, а мы ведем речь о мышлении граждан нашего отечества, с которыми мы вместе переживаем трудные времена.
В реальной жизни мы не имеем времени, чтобы делать сложные умозаключения по всем вопросам. Мы справляемся с помощью здравого смысла. Это тоже инструмент разума. Правда, у «элиты» он ценится невысоко, куда ниже, чем теоретические доводы. Но в условиях кризиса роль здравого смысла резко возрастает. В это время у нас мал запас прочности, и мы вынуждены искать не максимальную выгоду, а минимальный ущерб. Теория может привести к наилучшему решению, но чаще ведет к полному провалу – если она не годится. Здравый смысл не дает блестящих решений, но предохраняет от наихудших. Вот этого нам сегодня очень не хватает.
