Кое-кто нарушал договор с общиной, оставил плохую память, но это не заслоняет главного. Другой урок – этих русских предпринимателей оттеснил крупный иностранный капитал, который сросся с банками. Так что нам нужны не просто свои предприниматели, делающие дело во благо России, а и такая их система, которая способна выдержать напор извне. Реально такая система была создана именно при советском строе. И предприниматели были высшего класса. Например, Королев с его космической фирмой – типичный предприниматель с очень большим объемом полномочий. Не в свой карман клал прибыль? Для человека дела это вещь второстепенная, на жизнь ему хватало.
Но это – история. Многим предпринимателям захотелось стать частными, к ним примкнула масса подозрительных личностей, и вот – отдали все частникам. Они нас всех уговорили, обещали эффективность и массу других благ. По этому бизнесу и пройдем сверху вниз.
Крупный бизнес представлен «олигархами». Им отдали сливки советской промышленности – самые доходные предприятия. Сделали это за то, что они оказались единственной силой, поддержавшей Ельцина в 1996 г. (те, кто уже сидел за решеткой – не в счет). Передача собственности была оформлена залоговыми аукционами, которые являются, бесспорно, преступной акцией. Это нехорошо, хотя никого не удивляет. Дело не в этом. За что же в РФ такая устойчивая нелюбовь к олигархам? Вот главные причины.
Первая, которая перетягивает все остальное, – они оказались очень плохими хозяевами. Это – не предприниматели, не люди дела. Они загубили ценнейшие предприятия, которые им доверили. Первым делом они их расчленили, чтобы сбросить «малорентабельные». В 1990 г. было 27 тыс. промышленных предприятий, в 2004 г. – 155 тысяч. При этом выставили на улицу половину (11 млн.) рабочих и инженеров. Они распродали огромные запасы материалов, в том числе буквально драгоценных (металлов, сплавов) – в СССР предприятия имели запасы на год работы. Так хозяева не делают.
Надо сказать, что близкие к олигархам по духу менеджеры государственных компаний стали так же себя вести. Вот управлять РАО ЕЭС назначили Чубайса, вождя правых сил. Уж здесь-то, в отличие от добычи нефти, не мешает ни пурга зимой, ни гнус летом. Операторы в белых халатах у приборов, в чистых залах генераторы гудят. Каким надо быть тупым управляющим, чтобы в такой отрасли ухитриться снизить производительность труда вдвое! Не на 5, не на 7%, а вдвое. Сейчас она ниже, чем в 1970 г. Тогда на 1 работника было выдано 1,3 млн. квт-часов электроэнергии, а в 2001 г. 0,95 млн. (в 1989 г. 2,1 млн.).
Я считаю, что такой бизнес России не нужен. Не нужны ни олигархи, ни менеджеры типа Чубайса. Это люди хищного склада, они не любят промышленности, не любят работающих в ней людей, не ценят ни машин, ни мастеров. Их мало интересует само дело, они не чувствуют материал, не радуются шуму станков, не изобретают новых устройств и испытывают неприязнь к науке. Все, что имеет Россия – промышленность, транспорт, энергетику, – создано и налажено с помощью огромной отраслевой науки. Где она теперь? Бизнес, получив от ликвидируемых министерств предприятия, должен был взять на довольствие и НИИ с КБ. По затратам – мелочь, для страны – драгоценность. Не сохранили, уморили ради мелочной выгоды.
Есть еще одна деталь – тонкая, но красноречивая. Нынешние крупные бизнесмены оскорбляют чувства людей своей вульгарностью, своей демонстративной антикультурой. Ни западный бизнесмен-протестант, ни русский предприниматель из старообрядцев, да и вообще никто из уважаемых людей не станет кичиться своими деньгами, скупать яхты и виллы, тем более, когда сограждане бедствуют. Так делают люди с комплексами, затаившие какое-то неутоленное желание отомстить народу (есть среди них и достойные люди, но мы говорим о «социальном портрете»). Разве можно таким людям вручать народное хозяйство! Их надо жалеть, ублажать, но не таким образом.
В общем, такой бизнес для России не нужен, но и воевать с ним нельзя. Сейчас государство тоже в плохом состоянии и управиться с крупной промышленностью не сможет. Но постепенно обстановку надо оздоровлять. Для этого в мировом опыте есть широкий спектр методов.
Другое дело – предприятия малые и средние. Вот что невозможно простить реформаторам – их ненависть к честному предпринимателю, мастеру и творцу, организатору производства и лидеру трудового коллектива. Ведь масса людей ожидала, что реформа пойдет именно по этому пути, потому и согласилась с ней. Сколько людей – и практиков, и ученых – толкалось в двери ЦК КПСС, а потом в ельцинские кабинеты, чтобы объяснить совершенную необходимость государственной программы поддержки малых научных и производственных предприятий! Сколько авторитетных иностранных деятелей и экономистов, желавших добра России, пытались при всякой оказии передать в Кремль, что ни в коем случае нельзя проводить приватизацию прежде, чем будет создана «подстилка» из 3-4 миллионов малых промышленных предприятий, что без такой «подстилки» экономика России в результате приватизации разобьется.
Если бы эта система была создана, как это было сделано в ходе реформ в Японии и на Тайване, в Южной Корее и в Испании, половина нашей экономики уже бы действовала в укладе постиндустриализма. Мы бы избежали деклассирования и потери квалификации 20 миллионов работников, массовых страданий миллионов семей, мы бы обошлись без деиндустриализации и спада производства. Ту настойчивость, с которой команда Гайдара – Чубайса саботировала эту программу, можно объяснить только жестким запретом со стороны их американских советников. Им надо было добиться немедленной обвальной приватизации как средства разрушить хозяйство нашей державы.
В 1990—1991 гг. я в Испании изучал их программу создания системы малых и средних предприятий. Много говорил с идеологами этой программы, которые разработали ее после смерти Франко как условие либерализации и модернизации национальной экономики. Бывал на многих предприятиях, подружился с их хозяевами, обсуждал с профсоюзными деятелями, с коммунистами, социал-демократами и франкистами. Я абсолютно уверен, что никаких объективных препятствий, чтобы подобную программу осуществить в РФ, не было. Была политическая воля – не дать ей ходу. Поощрялись фирмы-посредники, мелкие торговцы-ларечники, челноки, но не производство и не инновации.
В Испании прежде чем начать приватизацию (постепенную и выборочную), с помощью государства создали около миллиона предприятий, хозяевами которых стали рабочие и инженеры, уходящие при сокращении рабочих мест. В основном треть денег на создание фирмы давало государство, треть – беспроцентный кредит специального банка, треть – сам предприниматель. Была создана сеть региональных технических центров обслуживания, с хорошим оборудованием и консультантами, сеть «инкубаторов», в которых можно было со своей идеей вырастить зародыш фирмы до жизнеспособного состояния, сеть Институтов развития, выполняющих множество абсолютно необходимых функций, непосильных для малых фирм.
Что говорить, было сделано великое дело – Испания за десять лет вырвалась в число высокоразвитых стран, она менялась прямо на глазах. С какой радостью работали люди, как приятно было бывать в этих дружных коллективах. Среди владельцев предприятий было много коммунистов. Их убеждения нисколько не мешали делу, ибо они были предпринимателями, а не капиталистами. Их положение не вызывало никакой классовой вражды, их уважали за мастерство и труд, а они не выгребали деньги из предприятия. Обычная их личная прибыль по величине была равна «второй зарплате».
И как они мечтали передать этот их опыт нам в Россию, сколько было предложений. Они были готовы вкладывать деньги в аналогичные предприятия у нас и вообще не вывозить прибыль, реинвестировать ее – в благодарность СССР за то, что мы приютили детей республиканцев. Я прикидывал, как бы это дело пошло у наших людей, примерял на своих знакомых инженеров, научных работников и рабочих. Прекрасно пошло бы! Это то, чего мы все ждали. Я и сам вспомнил свои идеи в химии, которые не мог реализовать на больших предприятиях – как бы я работал над ними с друзьями!
Среди малых предприятий были и наукоемкие. Промышленность электроники была сосредоточена в Мадриде. 90% работ выполнялось на малых предприятиях, 10% – на головных заводах. Так же и в большинстве других отраслей. А стоимость создания одного рабочего места на таких фирмах была в 10 раз меньше, чем такое же по уровню место на большом заводе.
Сейчас, конечно, вся эта система там обновилась, хозяевами стали уже дети моих друзей, все с высшим образованием. Но опыт того первого этапа для нас очень важен. Мы после бурных 90-х годов дозреваем до такого состояния, что для нас будет уже неизбежен «новый нэп», новый этап индустриализации, но уже на другой технологической и социальной основе. Необходимую гибкость и эффективность производственной системы можно будет достичь только через симбиоз предприятий разного типа и разной величины.
