Проклиная свою недогадливость, я сорвал с плеча сумку и бесцеремонно вытряхнул оттуда Нича. Тот, как и следовало ожидать, действительно уснул и, судя по счастливому сопению, не собирался просыпаться до утра. По крайней мере падение на холодный пол не заставило его открыть глаза и не вызвало никакой реакции, кроме недовольного всхрапывания.
Прости, Нич, но дело не терпит.
– Какого демона?! – подскочил с пола ошалевший таракан, когда я сотворил небольшую тучку и обрушил на сонного учителя настоящий ледяной водопад. – Гираш, ты спятил?! Ты что творишь, гаде…
– Умолкни и набрось на нас невидимость, – грубо оборвал я возмущенный вопль и бесцеремонно вздернул озадаченно замолкшего таракана на уровень глаз. – Где-то здесь находится похищенный темный мальчишка. А может, и не один. Вероятно, он без сознания. Аура скрыта. Следов похитителей нет. Я хочу, чтобы ты засек эманации от используемого светлыми рассеивателя. Я знаю: только тебе это под силу – это же твое детище.
На мгновение таракан онемел, рассматривая мое лицо блестящими бусинками глаз, словно пытаясь по нему что-то прочитать. Сперва даже показалось – разорется, как обычно. Но он вдруг отряхнулся, деловито огляделся и совершенно спокойно уточнил:
– Значит, в архив мы уже не идем?
– Нет.
– Тогда опусти меня вниз – я должен осмотреться.
Не говоря ни слова, я послушно отошел на пару шагов и выпустил его на сухое место на полу. Затем вернулся туда, где стоял раньше, чтобы не мешать, и постарался не выказывать собственного нетерпения.
Безусловно, Нич – упрямый, вредный и болезненно себялюбивый старик, который порой сам не замечает, что зарывается. Но в одном ему не откажешь: в своем деле он действительно профессионал высшей пробы. И когда-то именно это заставило меня смирить гордость и терпеливо сносить все его причуды.
Я не сказал ни единого слова, когда громадный таракан, бормоча что-то себе под нос, принялся исследовать пустой коридор, который я уже успел дважды проверить. Промолчал, когда он, тихо матеря меня на все лады, облазил не только пол, но и стены, и даже потолок, теряя драгоценное время. Не сделал замечание, когда он внезапно лег и почти десять минут лежал неподвижно, словно опять уснул. И не посмел вмешаться в его работу, прекрасно зная, как учитель не любит, когда его прерывают.
Да, порой мы яростно спорим и делаем друг другу гадости. Не проходит ни дня, чтобы между нами не случилось перебранки или обмена ядовитыми любезностями. Он никогда не упустит случая, чтобы меня уколоть или ткнуть носом в ошибку, и страшно гордится, если ему вдруг удается хоть в чем-нибудь утереть мне нос.
Я же, не стесняясь, зову его тугодумной развалиной и не делаю ни скидок на возраст, ни поблажек, связанных с его бедственным положением. Несмотря ни на что, мы оба знаем, где проходит черта, за которую не дозволено заступать. И сегодня настал тот день, когда мне снова пришлось уступить ему старшинство.
К несчастью, светлым даром я владел не так хорошо, как мне бы того хотелось, поэтому не понял доброй трети тех действий, которые производил мастер Твишоп. Однако я почти не удивился, когда он все-таки поднялся с пола и бросил:
– Идем. Я его засек.
На этот раз ни торжества, ни гордости в его взгляде не было – только бесконечная усталость, опасно граничащая с равнодушием. Я молча подхватил его на руки, стараясь подпитать своими силами, и, повинуясь движению длинных усиков, зашагал по коридору.
– В книгах написано, что истинный, или первичный, базовый рассеиватель – единственный артефакт, который невозможно отследить, – прошептал обмякший в моих ладонях учитель. – И это совершеннейшая правда. За тем исключением, что любой создатель способен почувствовать то, что он создал, – нежить, трансформу или простой амулет, не важно. Ведь когда мы творим, то волей-неволей вкладываем в создаваемое душу. А уж свою-то душу всегда можно услышать, как и свою кровь. Даже если ее заточили в тысяче крохотных амулетов, об истинном назначении которых мало кто знает.
– Зачем надо было идти на такие жертвы? – спросил я тихо, не надеясь на ответ.
Но Нич неожиданно услышал.
– Глава Совета не всегда делает то, что ему нравится. А истинных рассеивателей не должно быть много, тысяча – предел. Поэтому секрет их изготовления известен лишь одному мастеру и передается от учителя ученику. Помнишь, почему к нам пришла Велльская чума?
Я помрачнел:
– Помню. И после нее маги начали делать упрощенные, обычные рассеиватели, чтобы их эффект больше никому не удалось суммировать и создать ту гадость, из-за которой весь Велль теперь превратился в смердящую клоаку.
– Да, – хрипло закашлялся таракан. – Второго такого нашествия нежити наш мир не переживет. И разрушительных заклятий такой силы не выдержит. Но у мальчишки, ты прав, рассеиватель не упрощенный, истинный, а они все наперечет. Просто так его не добудешь.
Я помрачнел еще больше.
– Томас! – властно позвал я, когда Нич обессиленно прикрыл глаза. – Томас, где ты!
– Хозяин? – удивленно отозвалась ближайшая стена, и оттуда высунулась знакомая голова. – Ой, ваш друг тоже здесь?!
– Возвращай своих на место – мы сами нашли дорогу.
– Ух ты. А как же?..
– Уводи духов, я сказал! – повысил я голос, покосившись на учителя. – Пусть следят за телепортационными арками и докладывают о любых магических возмущениях в подземелье. А сам дуй к насмам – ты мне сегодня больше не понадобишься.
– Но, хозяин… Есть! – мгновенно переменился в лице призрак, когда я уставился на него раздраженным взглядом. Затем откланялся и тут же испарился.
– Спасибо, – безжизненно прошелестел Нич мгновением позже. – Они отвлекают.
Я осторожно прижал обмякшие крылья большими пальцами и, открыв свой дар полностью, мягко сказал:
– Я знаю.
– Дурак, – тяжело вздохнул таракан, не открывая глаз. – С меня сегодня толку больше не будет. А ты еще неизвестно, во что вляпаешься.
– Переживу, – как можно спокойнее отрезал я, сворачивая в правый коридор, на который указал усик, и машинально проверяя резервы. – Если понадобится, башню опустошу. Так что помалкивай.
– Быстро ты, – неожиданно не послушался Нич и приоткрыл одно веко, уставившись на меня с вялым интересом. – Времени даром не терял. Неужто все сожрешь и не подавишься?
Я криво усмехнулся.
– Даже не надейся.
– Достиг, значит, своего предела. Хорошо, – успокоенно отвернулся учитель. – Ума бы еще набрался. Кстати, мы пришли: еще один поворот направо, четвертая дверь справа. амулет там. И мальчик, наверное. А теперь я все-таки посплю. Не буди меня, Гираш. Я так давно хочу отдохнуть.
