— Много самолётов посбивали?
— Да мы их и не видели, так повезло. Пару раз пролетали в стороне, да их наши соколы отогнали. Нет, наши командиры использовали нас при преодолении линий заграждений. Мы по амбразурам дотов били, чтобы пехоту поддержать и погасить огневые точки. За три месяца у нас из расчёта трое выбыли, кто по ранению, кто погиб. Тут выяснилось, что я могу вести снайперский огонь, все пулемёты в дотах замолкали, когда я вёл огонь на подавление, так и оставили наводчиком. Даже звание присвоили, но это перед окончанием войны было.
— Не молод для Финской-то?
— Да мне семнадцать было, когда она началась, — хмыкнул я. — У соседа документы украл, он на два года старше, и пошёл добровольцем. Семье не сообщал, меня оказывается, пропавшим объявили, милиция искала. Я же не сообщал где я, не хотел, чтобы домой вернули. Правда, что воевал так и не сказал, соврал, что на юга ездил. У мамы сердце больное было, беспокоить не хотел. Зря только, всё равно чуть позже отошла.
Мой печальный вздох совпал с ещё одним взрывом на станции. Там постоянно что-то взрывалось и горело. Нас защищало старое кирпичное строение, которое закрывало от взрывной волны, поэтому лишь в очередной раз лишь тряхнуло, отчего сержант выругался. Рассказывая эту историю, я отслеживал реакцию обоих слушателей. То есть просто тренировался на них. Про Финскую я знал чуть больше чем про Отечественную, почитывать любил, особенно Альтернативную историю, но фанатом не был. Мне как-то попалась книга про Финскую войну, прочитал, что-то закрепилось, вот и выдавал дозированно информацию. Кстати, если кто-то думает, что я могу вспомнить всё из своей прошлой жизни, то разочарую, с такой проблемой я не раз сталкивался, это одна и моих тайн. Один из минусов переселения в новое тело. Обычно как, ставят человеку сеть, и та помогает ему вспомнить даже то, что он давно забыл. Как первую книгу читал, как болел в детстве, ну всё. Со мной тоже такое могло быть, если бы это тело не было у меня вторым, так что, что я помнил перед переселением, то у меня осталось, а если я что-то знал, но забыл, ожидать озарение-воспоминание не стоит, не вспомню, так как это воспоминание осталось в прежнем теле.
Особо фантазировать не стоит, может я, что и знал по мелочи, но многое просто нет, и не хотелось бы спалится на таких вот мелочах. Одним словом мне нужны знания местных солдат и офицеров. Да знаю я, знаю, что таких пока нет. Командиры и бойцы, да красноармейцы. Так вот, возможность благодаря оборудованию Древних добыть нужные знания у меня имеются. Вот ими и воспользуемся. Потом, чуть позже, сейчас просто времени нет, да и того у кого можно эти знания взять.
— А лейтенанта этого, где нашёл? Почему у него ножевое ранение?
Я даже с некоторым облегчением вдохнул, всё ждал, когда тот бдительность проявит. Вроде немолодой сотрудник, к тридцати подходит, а делом заняться не хотел, или просто не до того ему было. Вон что вокруг творилось.
— Да случайно получилось. Пробегал мимо участка одного и увидел, как выходящего из дома лейтенанта поджидают с ножами трое местных. Даже крикнуть не успел, как те его ударили. Пришлось через забор перемахивать, чуть штаны не порвал, и отбивать его. Те ногами пинали летёху. Меня не заметили сразу из кустов вишни, сопротивления не оказали, я со спины налетел. В общем, раскидал их, подхватил командира на руки и сюда рванул.
— Надо быстрее на место преступления вернуться. Преступники же разбегутся, — заволновался сержант и бросил окурок на старую брусчатку, раздавив его носком сапога.
— Не разбегутся, — криво усмехнулся я. — Я после Финской серьёзно самбо занялся, у меня учитель, бывшим осназовец был. Боевые удары показал. В общем один удар, один труп. Не разбегутся. Злой я был.
— Собакам собачья смерть, — сказал помощник сержанта, бросив свой окурок на землю. Он, как и милиционер слушал с немалым вниманием.
Тут из соседнего здания заорали, подзывая сержанта, он заторопился, попросив:
— Нарисуй схему, где дом этот находится. Сергею отдай.
Посмотрев вслед бегущему сержанту, я покосился на его помощника.
— Сергей, — протянул тот мне широкую ладонь явно рабочего человека. Механик, к гадалке не ходи. Я на такие руки навидался, сам в прошлом механиком был. — Брата Ваней зовут. Кирпичниковы мы.
— Так вы братья? — удивился я, не заметив сходства в них, сам представившись. — Валентин. Иванов моя фамилия.
— Не похожи? — усмехнулся тот. — У нас отец один, матери разные. Брат в деревне участковым работает, а сюда на совещание прибыл, у меня ночевал. А тут война. Я в мастерских железнодорожных работаю. Мне спешить надо. У тебя есть на чём нарисовать схему?
— Нет.
— На мой блокнот и карандаш. Всегда ношу их с собой, нужная вещь.
Быстро рисуя участок, где произошло нападение на лейтенанта, если что старуха не моё, я там больше на автомате работал, спросил у Сергея как бы невзначай:
— Слушай, меня тут оглушило немного, мысли немного путаются. Сегодня, какое число? Двадцать второе июня сорок первого года? Утро?
— Ну да, воскресенье.
— А я думал суббота, всё же хорошо приложило, — с облегчением улыбнувшись, ответил я. — Готово, держи.
— О, кажется, я знаю, где это, — изучив рисунок, пробормотал Сергей. — Дом старухи Кришинской на соседней улице от моего дома… Точно, и постоялец у неё был из командиров, то-то он мне знакомым показался… Ладно, Ивану я передам, где произошло преступление, а сейчас извини, мне бежать надо.
Сергей громко ботая тяжёлыми ботинками, побежал куда-то в сторону пакгаузов, их было видно над забором, а я, осмотревшись, направился к зенитке. Хотелось осмотреть это чудо инженерной мысли. Кстати, в отличие от этой зенитной установки, «ДШК» я знал, всё же в ремонтной части служил. Сколько таких разбитых бронеавтомобилей нам доставляли. Там и такие раритеты были, что на вооружение у них состояли «ДШК». Помниться один раз приволокли разбитую «тридцатьчетвёрку», откуда она у танкистов взялась, почему её с тем конвоем отправили? Наверняка для того и отправили чтобы списать как боевые потери, там такие дела крутились… Не важно, главное «ДШК» я знал, мог и сейчас с закрытыми глазами разобрать-собрать, если что могу подтвердить. Тут важно то, что первые двое, которым я навешал лапши на уши, мне вполне поверили, я это видел. Значит версия стоящая.
Обдумывая эти свои первые шаги, я разглядывал установку, близко не приближаясь, а вот там шёл интересный разговор. Зенитчики обсуждали и прикидывали, кто сбил вторую тройку бомбардировщиков, что догорала кострами вокруг станции. Судя по разговорам, они были живыми свидетелями, как те вспыхнули на подлёте и спикировали в землю. Утром их подняла бомбёжка и стрельба, прозвучал приказ выдвинуться на защиту станции, вот в пути они всё и видели. Как я понял, часть дислоцировалась в нескольких километрах от этого селения, поэтому зенитчики так быстро тут и появились.
Больше я ничего узнать не успел и, услышав, что к нам приближается очередная волна налёта, поспешил вглубь селения, чтобы меня не достал случайный осколок. Как я понял, немцев интересовала именно станция. Кстати, по моим выстрелам по самолёту то, то что упали они не сами, даже зенитчики поняли, хотя версий выдавали на гора множество, ещё те болтуны оказались, а вот кто так и не смогли разобраться. Да и выстрелов то не было. В этом они правы. Это в фильмах стреляешь из бластера и к противнику тянуться светящиеся линии выстрелов. В реальности такого нет. Как и пули, полёт плазменного снаряда простым глазом не увидишь, только момент попадания. Правда, по звуку опознать выстрел из бластера можно было легко. Нет, сам выстрел происходит бесшумно, вот полёт плазмы происходит отнюдь не тихо. Близкое сравнение, если совместить полёт шмеля и шум бенгальского огня. Правда не особо громкий, при постороннем шуме можно и не услышать. Ещё у бластера было три вида выстрелов. Это проникающий, против брони. Выстрел, и всего лишь две маленьких оплавленных дырочки, на входе и выходе. Так называемый бронебойный заряд. Потом бронебойно-фугасный, это пробитие брони и взрыв сразу за ней, уничтожая огнём плазмы всё вокруг. Последний, что у меня как раз стоял по умолчанию на том использованном бластере, фугасный. При попадании море огня, что и случилось. Причём фугас ещё и броню пробил, раз никто не выпрыгнул, видимо изжарились, да и было то там этой брони. Тьфу, а не броня.
Отойдя в сторону, я подошёл к колонке и, надавив на рычаг, потекла тонкая стройка, видимо были повреждения, стал пить. Более того и флягу наполнил, она у меня имелась, но закрытая. Надобности в ней не было и я не снял консервационную плёнку с горлышка, а вот теперь вода это необходимость. Кстати, к счастью никто не видел как я доставал фляжку и убирал. А то криков было бы-ы. Сами посудите молодой парень упирается рукой в бок на рубашке и о ужас, рука уходит в тело, а по рубахе как круги на воде. Потом рука появляется с полукруглым предметом, в котором можно опознать флягу, а после наполнения та же метаморфоза. Рука вместе с флягой исчезает в рубахе, снова круги и всё, на вид настоящий паренёк, что идёт по улице. Хотя нет, бежит. Нет, укрывается за свежесрубленным срубом бани, подготовленного к постройке.
