и дети партийной номенклатуры, чьи родители принимали активное участие в событиях 1956 года или пострадали во время репрессий режима Ракоши. По словам Марии Вашархейи, социолога и специалиста по «исторической памяти» Венгрии, кабинет Виктора Орбана «стирает роль левых политиков и деятелей и отрицает левый характер революции». Отец Вашархейи был активным участником тех событий.
Ей вторит Ласло Райк-младший, отец которого, будучи министром внутренних дел, стал жертвой чисток начала 1950-х годов и одной из самых значительных фигур, реабилитированных накануне 1956 года. Он считает, что, по мнению правительства Орбана, только небольшая группа людей является героями: «Есть много интерпретаций 1956 года… но интерпретация, даваемая этим правительством, — мошенническая»237.
Таким образом, на сегодняшний день и в венгерской, и в российской историографии существуют два подхода к событиям 1956 года. Часть российских исследователей продолжает следовать советскому нарративу, рассуждая о мятеже, произошедшем под влиянием и при участии внешних сил. Другие историки рассматривают венгерские события как «революцию» (либеральную, «антитоталитарную» или социал-демократическую), а ввод советских войск как незаконную полицейскую акцию.
В Венгрии либеральная историография излагает историю «будапештской осени» с позиции реформистского крыла бюрократии ВНР, рассказывая о попытке изменить систему сверху. Правые и националистические венгерские истории делают главными героями события «пештских мальчиков», правых боевиков, сражавшихся в 1956 году против русских, евреев и коммунистов за традиционную Венгрию.
И в России, и Венгрии историография венгерских событий является исключительно политизированной темой, поскольку если в первом случае речь идет об отношении к советскому наследию, то во втором поднимается вопрос о нынешнем месте и статусе Венгрии в Европейском союзе и мировой капиталистической системе.
Заключение
У «Венгерской осени» 1956 года была долгая предыстория. В начале XX века Венгрия оказалась в эпицентре урагана Мировой революции. В отсталой многонациональной стране социальное движение сочеталось с сильным национализмом и даже просуществовавшая считанные месяцы советская Венгрия была во многом первым национал-большевистским проектом.
Поражение республики, белый террор и исход десятков тысяч лучших людей страны нанесли непоправимый ущерб левому и коммунистическому движению Венгрии. Начиная с 1920-х годов в стране установилась не только политическая, но и идейная гегемония правых. Подобно другим странам Центральной и Восточной Европы, Венгрия стала ареной действия массовых ультраправых движений. Отличительной особенностью венгерского фашистского движения «Скрещенные стрелы» стала его особая популярность в рабочих кварталах.
Поражение Венгрии во Второй мировой войне и «революция сверху», осуществленная Советским Союзом, не смогли за десять лет изменить вышеуказанные тенденции. Ситуация осложнялась тем, что в правящей ВПТ преобладали люди, долгое время жившие в эмиграции, и евреи. На своих соотечественников они смотрели в соответствии со словами Бертольда Брехта: «Трудно антифашисту жить среди людей, для которых Гитлер виноват лишь в том, что проиграл войну». В то же самое время для националистически настроенных венгров новый режим воспринимался как оккупационный и «невенгерский». Одновременно с этим Венгерская Народная Республика унаследовала от своей предшественницы — Советской Венгрии — политический радикализм и стремление к механическому копированию советского опыта, что привело к ошибкам во внутренней политике и экономике.
Как и в Советском Союзе, начавшийся в 1953 году процесс десталинизации в Венгрии был связан со стремлением бюрократии покончить с ограничивавшим ее режимом пролетарского бонапартизма, персонифицированном в фигуре Матиаша Ракоши. Но, как верно отмечал российский троцкист Иван Лох, для СССР и режимов, созданных по его образу и подобию, процесс внутреннего реформирования представляет наибольшую опасность. Борьба между ракошистами и сторонниками реформ расколола коммунистов, и к 1956 году внутрипартийный кризис превратился в кризис политический.
Мятеж, начавшийся со студенческой демонстрации 23 октября 1956 года, едва не привел к краху ВНР. Если для развала СССР потребовалось пять лет, то Венгрия преодолела этот путь за семь дней. К концу октября в стране сложилось шаткое двоевластие. Формально власть принадлежала сменяющим друг друга правительствам умеренного реформатора из рядов ВПТ Имре Надя. На деле улицы контролировали отряды радикальных антикоммунистов. Это были выходцы из бедной пролетарской молодежи, вдохновленные католической верой, идеями антисемитизма и передачами западных пропагандистских радиостанций.
Воплощением этого противостояния стали фигуры Имре Надя, «венгерского Горбачева», нерешительного бюрократа-оппортуниста, волею случая вознесенного на вершину государственной власти, и духовного вождя мятежа кардинала Йожефа Миндсенти, главы католической церкви Венгрии. С каждым днем Надь терял авторитет в глазах как мятежников, так и руководства СССР. Его падение означало возвышение Миндсенти, единственной фигуры, легитимной в глазах Запада и «повстанцев».
Поворотным моментом в развитии событий стала резня в Будапештском горкоме партии 30 октября 1956 года. После этой трагедии правительство Никиты Хрущева пришло к выводу, что Имре Надь не способен контролировать ситуацию в Венгрии, и речь идет не о реформах, а о правой контрреволюции. 4 ноября советские войска повторно вошли в Будапешт и очистили город от боевиков.
До сих пор многие исследователи и политические активисты видят в будапештских событиях 1956 года социальную революцию против бюрократии ВПТ. Еще в 1930-е годы Лев Троцкий написал, что рабочий класс Советского Союза должен совершить политический переворот и взять власть в свои руки. В 1956 году на основе публикаций западных корпоративных СМИ и текстов таких сторонников мятежа, как Питер Фрайер, многие левые политические активисты пришли к выводу, что в Венгрии имела место неудачная революция, поднятая рабочими, сражающимися за «демократический социализм». Большое значение было придано возникшим в октябре 1956 года советам. Такие неудобные факты, как национал-социалистические традиции венгерских рабочих, антисемитизм, влияние католической церкви, были проигнорированы.
Не менее противоречивым феноменом являлись и советы, которые первоначально организовывались при активном участии ВПТ как противовес оппозиционному студенчеству. После ввода советских
