этот человек всё равно остается вам должен.
— Воздержимся от замечаний о том, как мистер Вайб и другие видные выкупленные души его эпохи вольны себя вести. Не говоря уже о кривой прибыли, которая растет в их пользу, пока они продолжают вальсировать, некоторые из них даже сегодня не способны представить настоящие проблемы в какой-либо форме. Мы, нашедшие больше, чем могли бы вынести, считали, что имеем право на репарации, наши раны тела и души — дебет их благодати, скажем так.
— Если бы вы были социалистом, вы могли бы так сказать, — предположил Кит.
— Конечно, и разве это не просто классовая система для вас? Вечная молодость, купленная ценою болезни и смерти других. Называй это, как хочешь. Если вернешься на восток, сможешь еще подумать об этих формулировках, если они оскорбляют тебя сейчас, лучше не молчи, мы составим другое соглашение.
— Нет-нет, меня всё устраивает.
— Мистер Вайб думает так же.
— Он меня не знает.
— Скоро всё изменится.
Позже в кабинете Кит подошел к Тесле, нахмуренно рассматривавшему карандашный набросок:
— О, простите, я искал...
— Этот тороид — неправильная форма, — сказал Тесла. — Подойдите на минуту, взгляните.
Кит посмотрел:
— Возможно, тут векторное решение.
— Как это?
— Мы знаем, как должно выглядеть поле в каждой из точек, не так ли. Ну, может быть, мы можем сгенерировать форму поверхности, которая даст нам это поле.
— Видите это, — полувопросительно сказал Тесла, с некоторым любопытством глядя на Кита.
— Я вижу что-то, — пожал плечами Кит.
— То же самое начало твориться со мной в вашем возрасте, — предался воспоминаниям Тесла. — Когда мне удавалась найти время, чтобы посидеть спокойно, приходили эти образы. Но они всегда находят время, не так ли.
— Да, всегда что-то. Рутина, что-то.
— Церковная десятина, — сказал Тесла, — воздаем должное.
— Я не жалею о часах, проведенных здесь, ничего такого, сэр.
— Почему нет? Я жалею постоянно. Их всё время не хватает, в основном.
Когда Кит вернулся взмыленный из Колорадо-Спрингз с новостями о предложении Фоли, Вебб не желал об этом слышать:
— Ты с ума сошел? Я попрошу кого-нибудь написать им письмо с отказом.
— Тебя они только и не спросили.
— Они зависят от меня, сынок.
— Они не знают о твоем существовании, — возразил Кит.
— Им принадлежат здесь шахты Думаешь, меня нет в их списке? Я включен в любой список. Они пытаются купить мою семью. А если золото не действует, рано или поздно перейдут на свинец.
— Не думаю, что ты разбираешься в этом вопросе.
— Каждый невежественен в чем-то. Для меня это — электричество. Похоже, это богатые парни.
— Они так легко могут себе это позволить. А ты можешь?
Всё разваливалось. Вебб чувствовал, что проигрывает сыну в споре. Он слишком быстро спросил:
— И какова расплата?
— После выпуска я пойду работать в корпорацию Вайба. Что-то не так?
Вебб пожал плечами:
— Ты будешь принадлежать им.
— Это стабильная работа. А не как...
— Как всё здесь, — Кит оглянулся по сторонам.
Вебб понял, что это конец:
— Ладно, хорошо. Ты — или мой мальчик, или их, сочетать это не получится.
— Я должен выбирать?
— Ты не собираешься, Кит.
— Не собираюсь.
Эта реплика вырвалась прежде, чем мальчик мог подумать или осознать, какое горе отразилось на лице Вебба, которое ему приходилось поднимать, потому что Вебб продолжал расти.
— В таком случае, — Вебб притворился, что изучает какой-то документ от начальника смены, — уезжай, когда захочешь. Со мной всё в порядке.
С тех пор они взяли за привычку не встречаться взглядами, и, как оказалось потом, у них никогда больше не было возможности посмотреть друг другу в глаза снова на этом безлюдном подветренном берегу в провинции смерти.
— С ним немного сложно, - показалось Мэйве.
— Тебе тоже? Ты наблюдаешь за ним в последнее время, черт возьми, он — больше не малыш, ты не можешь продолжать с ним нянчиться, как с девчонкой, пока он не станет совсем ни для чего не пригоден.
— Но он — наш малыш, Вебб.
— Задница малыша. Он достаточно взрослый и, уж точно, достаточно большой, чтобы понимать, что сейчас происходит. Как работает эта сделка.
Вскоре Кит уехал, и эмоции немного утратили остроту лезвия ножа, а потом Вебб начал вспоминать, как они спорили с его отцом Кули, так же громко и так же бессмысленно, и он даже не мог вспомнить, из-за чего каждый раз это начиналось. Хотя Вебб был моложе, когда умер Кули, никогда раньше ему не приходило в голову, что Кули мог чувствовать то же, что сейчас чувствует Вебб. Ему стало интересно, останется ли у него это чувство до конца жизни — ему никогда не удавалось уладить их с отцом спор, и сейчас происходило то же самое, чертово проклятие, происходило между ним и Китом...
Мэйва провела Кита с вокзала, но это было холодное прощание, и в нем было не слишком-то много надежды. Он притворился, что не понимает, почему больше никто не пришел, никто из мужчин. Она надела свою церковную шляпу – «церковную», которую она надевала каждый раз, когда не собиралась стоять под открытым небом, старый бордовый бархат накопил годы дорожной пыли и выцвел на солнце миниатюрных горных вершин. Давно прошли те времена, когда он еще не дорос до того, чтобы посмотреть вниз и заметить это.
Она суетливо бегала по вокзалу, сверяя свои часы, узнавая о местонахождении поезда у дамы — телеграфистки и ее помощницы, несколько раз спрашивала у Кита, достаточно ли, по его мнению, она упаковала ему еды в дорогу. Корнуэльские пирожки и
