— Боевые маги не знают, что я тут. Пока еще. Что они сделают с королем, маркграфиней и кронпринцем, если я ворвусь в замок? — он склонился к солдату, оскалился. — Я не буду причиной их смертей.
Юджин кивнул. Он толкнул воина к мосту и сказал:
— Удачи, лорд Риш, — и ушел за мужчиной к замку.
— Удачи всем нам, — пробормотал Гетен.
Ряды палаток тянулись от гавани к городу, некоторые уцелели, некоторые пострадали от обломков. Тела солдат и лошадей собрали для сожжения. Крики страданий и печали разносились с ветром. Дым и пыль кружили над лагерем, висели над замком и гаванью.
Гетен повернулся к замку. Он войдет через временную кладовую, где была мебель и ткани, убранные из-за ремонта. Комната была заперта, не использовалась в других целях, находилась на юго-восточной стороне замка. Он проверил два одолженных кинжала на поясе — оба острые, для убийств — и вызвал тени из леса и палаток. Он укутался во тьму, стараясь управлять потоком магии. Чтобы оставить след как можно меньше, он войдет без брони и щита. Он представил комнату с мебелью, сундуками и ящиками, перенесся чарами, подавляя остальную магию. От усилий он задрожал, потратил больше сил Хьялмера и Эктрины, чем хотел, но тут он не мог ничего исправить.
Комната появилась, его магия угасла. Сапоги шаркали по камню. Мужчина выругался.
Гетен развернулся, кто-то несся к нему из открытой двери с кинжалом в руке, скаля зубы, как бешеная собака. Он даже не успел отругать удачу, встретил атаку своими клинками, отвечал на удары противника своими ударами.
Темная сила наполнила его. Враги Галины были его врагами. Его гнев ослаблял контроль. Веревка тьмы вылетела из теней и обвила запястье мужчины. Она потянула напавшего за порог, стала бить его об стену. Снова и снова. Кости трещали. Кровь брызгала. Белые стены потрескались. Лицо мужчины было разбито, когда тень придавила его к стене. Он тихо молил о пощаде. Кровь стекала из носа.
Но Гетен не жалел его, он узнал мужчину.
— Трефор, — он резал камни для растущих стен крепости и играл на лютне во время перерывов. Каменщики, которых Галина пригласила в замок, которым доверяла, которых слушала и с которыми смеялась… — Ты не должен был приходить, — холод и смерть Пустоты наполнили голос Гетена. Он прошептал заклинание, медленно подавил жизнь в противнике. Глаза мужчины закатились, он выдохнул в последний раз. Гетен убрал теневую магию. Тело Трефора рухнуло на пол. Дух наемника кружил, но не получал от хранителя границы Пустоты ни сожаления, ни совета.
Магия Гетена, напитанная душами Хьялмера и Эктрины, пылала от ненависти, которую он редко трогал с той ночи, как убил Шемела. Он оскалился.
— Проклятье, — гнев ярко пылал в нем. Магия тянулась наружу, грозила разбить его контроль и порвать его по швам.
Он посмотрел на мужчину, его бесеранские веснушки и полоски, увидел предательство глубже. Гетен оскалился, оторвал ножку от сломанного стула и избил лицо мужчины в кашу. Каждый удар выпускал немного гнева, и Гетен смог совладать с собой. Он выпрямился, бросил ножку стула в кладовую и вытер дрожащие окровавленные ладони о тунику мертвеца. В ушах звенело. Голова гудела. Он подавлял соблазнительную силу в темное место, откуда она вылезла. Он не последует к завершающей части, не поддастся безумию некроманта, из-за которого потом мог сгнить.
Он сосредоточился на своей цели.
— Галина, — она нуждалась в нем, и он побежал по лестнице слуг посреди коридора. Он был на верхнем этаже, замер, слушая, поднимается ли кто-нибудь. Зазвучали голоса, двое мужчин спускались. Гетен пошел за ними тихо босыми ногами. Юджин предлагал ему обувь, он намеренно отказался. Беззвучность была его другом, и тут она пригодилась.
— Ast gwallof hwunu, — сказал один из них на бесеранском.
— Маркграфиня? Да, та коза безумна, — ответил его товарищ тоже на языке Гетена. — Не верится, что крикуны еще не добрались до нее.
Едкий запах горящих листьев ноколи ударил его по носу. Он затаил дыхание. От этого дыма хотелось чихать. Он видел их, они медленно спускались впереди него, не спешили помочь товарищам в бою во дворе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Безумная, но крепкая.
— Ага. Думаешь, Кадок недооценил ее?
Гетен оскалился. Кадок. Его смерть будет ужасной и медленной.
Курящий кивнул.
— Определенно. Я видел, как люди делали это с первого дня, как она забрала Кхару.
— Как? Ты не отсюда.
— Моя мама была, — он выдохнул облако дыма. — Я шпионил за Бурсуками после войны.
— Ах. Не знал этого.
— Я иду, куда золото отсылает меня, — мужчина бросил сигарету, растоптал ее. — Так всегда было.
Его товарищ хмыкнул.
— Ах. Идем. Те мелкие маги выпустят крикунов во двор.
Гетен укутался в плащ из теней, побежал по лестнице с кинжалами в руках. Двое мужчин шагали впереди. Он напал сзади и аккуратно, как Юджин стрижет бороду, рассек их шеи ниже ушей, справа налево, слева направо, встретился посередине. Он вытащил ножи, и кровь полилась на стены и ступеньки.
Двумя наемниками стало меньше. Он не знал, сколько еще их было. Их духи вылетели из их тел, удивленные тому, что покинули кожу.
— Ищите путь в Пустоту сами, — прорычал он и поспешил в сторону двора, минуя по две ступеньки за шаг, намереваясь освободить Галину и убить Кадока.
Глава 18
Галина держала разбитую бутылку за горлышко, мышцы были напряжены, она затаила дыхание и сосредоточилась. Она не одного воина разорвала голыми руками. Не будет мешкать, убивая еще одного.
Дверь спальни скрипнула. Она отвела руку с бутылкой. На порог упала тень, появилась ладонь, послышался шепот:
— Галина?
Она опустила бутылку.
— Кости, Валдрам. Я чуть не снесла тебе лицо, — она обрадовалась, а потом растерялась. Она еще не радовалась раньше при виде кузена.
Он прошел в комнату.
— Спасибо, что не снесла, — он махнул на двор. — Ты устроила тот хаос?
Она кивнула.
— Вышло сильнее, чем я ожидала, — она ощущала себя не в своей тарелке рядом с ним.
— Но сработало, — он нахмурился от следов крови на полу. — Ты ранена?
Она опустила взгляд.
— Пробежала по стеклу.
Он скривился.
— Ходить можешь?
— Ходить, бежать, биться, убивать, — она прошла в коридор, хромая. — Ты сбежал от крикунов или убил… — она замерла и посмотрела на свой кабинет через открытую дверь, увидела то, что не заметила до этого. Кровь засохла на полу, на спутанных медовых волосах, вокруг бледной ладони. Филиппа. — О, нет, — Галина схватилась за стену. — Нет-нет-нет, — застонала она.
Они перерезали Филиппе горло. Вывернули ее карманы и мешочек на поясе в поисках ключей. Они сломали ей нос и зубы.
А потом перерезали ей горло.
— Боги, Филиппа, — Галина не могла дышать.
Валдрам поймал ее под локоть и развернул.
— Мы не можем оставаться, — он встряхнул ее.
Они перерезали горло Филиппы.
Он поднял ладонь для пощечины, но Галина поймала его за запястье. Ее голос был опасным:
— Не смей меня бить.
— Тогда идем, — прорычал он. Его лицо было так близко, что она могла сосчитать волосинки на его верхней губе. В последний раз взглянув с сожалением на мертвую подругу, Галина пошла за Валдрамом из своих покоев. Каждый шаг посылал боль от ступней в голову. Ее бедра, спина, ребра, плечи — все болело, но сердце — больше всего. Но она заставляла себя двигаться.
«Боги, Филиппа. Мне так жаль».
Крики, звон стали, звуки боя доносились из окон до лестницы.
— Бейте первыми, — бормотала Галина. — С силой. Со скоростью.
— Сюда. Мы можем сбежать, — Валдрам пытался оттащить ее от главного зала, но она вырвалась из его хватки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Не давайте им думать. Не давайте уйти. Чтобы они не закончили начатое.
— Галина, дай солдатам разобраться с наемниками.
— Аревик и Магод, — бросила она через плечо.
— Они в безопасности!
Она шла. Ей нужно было увидеть самой.
