Патриция хихикнула. Шарлотта сердито взглянула на нее, подумав, что она старше золовки всего на шесть лет, а мудрее — на целые десятилетия.
— Нечего тут хихикать, мисс! Хихиканье — это для ветрениц и глупышек, и если вы будете продолжать в этом роде, то закончите, как наша Каро. — Шарлотта сурово погрозила золовке пальцем. Боже милостивый, она сама всегда была необузданной, но уж дурочкой не была никогда.
— Шарли! — ахнула Патриция, встревожено покосившись на леди Беверли.
Каролина выпрямилась во весь рост и оскорбленно глянула на подругу:
— Я не ветреница!
— И нечего мне тут «шаркать», — выговаривала Шарлотта золовке. — Ветреница и глупышка видна по поведению, и вам следует это запомнить! Кроме того, очень невежливо хихикать на людях.
— Я никогда не была ветреницей и глупышкой!
— Но вы же сами сказали, что тут нет никого, кроме нас, — возразила Патриция, пытаясь прогнать с лица улыбку. — Никто нас не слышит, и простите, Шарлотта, но вы меня очень смешите! Стоило вам только выйти замуж за Дэра, и вы сразу стали такой занудной!
— Быть занудой гораздо хуже, чем ветреницей, — мрачно бросила Каролина.
— Занудой! — ахнула Шарлотта и возмущенно распахнула глаза. — Никакая я не зануда! Я самая незанудная женщина на свете! Каро, скажи ей! Скажи, что я дерзкая, отважная и совершаю такие поступки, которые зануда не совершит никогда! Давай, Каро, скажи ей.
Каролина смерила подругу взглядом.
— Хорошо известно, что ветреницы всегда водятся с занудами, и если ты утверждаешь, что я ветреная глупышка, значит, ты — живое воплощение занудства.
— О!
— По-моему, на вас так подействовала супружеская постель, — задумчиво произнесла Патриция. — Вивьен ля Блу говорит, что сварливым и взбалмошным женщинам рекомендуются длительные и частые интимные отношения, потому что они уравновешивают их характер и устраняют необузданность, а грядущее материнство действует на них успокаивающе. И хотя вы, разумеется, не сварливая и не взбалмошная, нужно признать, что после свадьбы с Дэром вы начали вести себя весьма осмотрительно.
— Пф! — фыркнула Шарлотта, которой до слез наскучил этот разговор, и перевела суровый взгляд на подругу.
Та в ответ нахмурилась. Тогда Шарлотта взяла под руку золовку и повела ее по дорожке к освещенному факелами входу в лабиринт.
— Не следует верить всему, что вы читаете. В сущности, я считаю, что вы должны извиниться прямо здесь и сейчас за то, что назвали меня занудой. Поскольку ваш брат не способен выполнить передо мной свой мужской долг, своей осмотрительностью я обязана только тому, что ваши бездумные и беспечные поступки приведут меня к безвременной смерти.
— Шарлотта! — ахнула Патриция и остановилась так резко, что Шарлотта наступила ей на пятку. — Вы же не хотите сказать, что Дэр не… не… что вы с ним не… но он на вас так смотрит! И вы на него тоже! Я была уверена, что он… просто поверить не могу, что он до сих пор не разделил с вами постель!
— Ш-ш! — оглядываясь, зашипела Шарлотта. Хотя, кроме них троих, никого видно не было и стояли они посреди дорожки, ведущей ко входу в темный и неприветливый лабиринт, но кто-то притаился поблизости. — Мне не хочется делать всеобщим достоянием то, что мой муж отказывается скрепить наш брак в постели. Собственно, это вообще не ваше дело, что мы с Дэром делаем и чего не делаем, поэтому забудьте, пожалуйста, что я об этом упомянула.
— Шарли, ты же не хочешь сказать, что он не?.. — воскликнула Каролина в тот же момент, как Патриция сказала:
— Но, Шарлотта…
— Больше ни единого слова! Смотрите, вас зовет к себе Дэвид. Должно быть, это его танец. Идите развлекаться, а мы с Каролиной тотчас же вас догоним. И смотрите, ни под каким видом не повторяйте того, что я вам только что сказала! Я умру от стыда, если кто-нибудь узнает, что Дэр отказался… в общем, я умру, если кто-нибудь узнает.
Патриция заверила ее, что не скажет ни слова, взлетела вверх по ступенькам и упала в объятия жениха. Шарлотта посмотрела ей вслед, борясь с искушением пойти следом и убедиться, что они танцуют, а не уединились в темном углу, но тут же отказалась от этой мысли. Каролина положила ладонь ей на руку.
— Шарли, почему?
— Что почему? А, почему Аласдэр не разделил со мной постель?
Каролина кивнула. Шарлотта вздохнула и посмотрела в темноту, пытаясь подобрать слова, объясняющие то, чего она и сама толком не понимала:
— Ему кажется, что мы должны узнать друг друга получше. Он хочет, чтобы я стала… о, не знаю, кем я должна для него стать. Думаю, другом. Он сказал, что хочет, чтобы у нас возникли друг к другу нежные чувства, и только потом можно приступать к супружеским упражнениям.
— Это так мило, — робко улыбнувшись, произнесла Каролина. — Должно быть, он тебя очень сильно любит, раз готов подождать, пока ты не ответишь ему взаимностью.
Шарлотта возвела глаза к небу.
— Все-таки ты ветреная глупышка, Каро. Он меня не любит!
Рука Каролины на ее локте напряглась.
— Клянусь небесами, Шарлотта, еще раз назовешь меня так, и я за себя не отвечаю!
— Как? Ветреной глупышкой?
— Да! Я этого больше не потерплю!
— Правда? — с интересом спросила Шарлотта и наклонила голову, чтобы лучше разглядеть гневное лицо подруги. — А что ты сделаешь? Вызовешь меня на дуэль? Устроишь кулачный бой? Привяжешь меня к дереву и начнешь стрелять из лука? Я видела, как ты стреляешь из лука, Каро, поэтому особенно волноваться не буду.
— Не говори чепухи! Конечно, я не стану делать ничего такого. Нет, я сделаю что-нибудь пострашнее.
— Что? — снова спросила Шарлотта, поддаваясь любопытству. Она хорошо знала Каролину — на свете не существовало женщины, менее способной сказать что-либо недоброе или жестокое. Каролина неистово жестикулировала, все повышая и повышая голос, и тут Шарлотта краем глаза заметила всплеск чего-то синего.
— Не знаю, что-нибудь ужасное, по-настоящему жестокое! Нет, я знаю, что я сделаю!
Кто-то выходил из лабиринта. Шарлотта шагнула в сторону и хотела оттащить за собой Каролину, чтобы их не подслушали.
— Если ты и дальше будешь обзывать меня этим недобрым и совершенно несправедливым словом, — негодующе воскликнула Каролина, и ее голос пронзил ночную тишину, — я расскажу той противной леди Бриндли, что твой муж отказывается спать с тобой, потому что все еще безумно влюблен в нее!
В голове у Шарлотты внезапно помутилось. Из лабиринта за спиной у Каролины выступила дама, она оказалась в золотистом пятне света, отбрасываемом факелами. Одетая в темно-синее платье со светло-голубым верхом, Филомена, виконтесса Бриндли, олицетворяла собой все те дурные воспоминания, что остались в памяти Шарлотты после ее двух сезонов.
