– Я не сомневался в том, что вы наденете панталоны, – тихо сказал Синклер. – Они ведь такие сексуальные, не так ли?
Оттянув резинку, он просунул руки внутрь и погладил большими пальцами ее бедра.
– Так будет гораздо лучше, – произнес он, и панталоны упали на ковер рядом с ее платьем. – Вы по-прежнему бреетесь, – заметил Синклер. – Замечательно. Мне это нравится. Так мне гораздо легче понять, как вы реагируете на мои ласки.
Оправившись от шока, Женевьева громко охнула и, наклонившись, начала лихорадочно собирать свою одежду. Однако Синклер заставил ее подняться, схватив за руки. Женевьева была совершенно голой, если не считать драгоценностей, перчаток и туфель.
– Поднимите свои вещи, – сказал он. – Но не надевайте их.
– Вы сошли с ума! – испуганно и в то же время возмущенно воскликнула Женевьева. – В этих комнатах, наверное, отдыхают гости. Кто-нибудь из них в любой момент может выйти в коридор.
Синклер засмеялся.
– Дорогая, но вам ведь нравится, когда на вас смотрят. Вам это доставляет удовольствие. Вы же не возражали, когда Зейд захотел понаблюдать за вами.
– Это разные вещи, – ответила она. – Мы были в комнате одни, и я знала, что туда никто не войдет.
Синклер продолжал ухмыляться, и Женевьева, рассвирепев, набросилась на него:
– Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду! Я не хочу, чтобы кто-нибудь увидел меня здесь. Вы обещали сохранять мое инкогнито.
– Если вас это так беспокоит, я советую вам поторопиться, – сказал Синклер. – Чем скорее вы сделаете то, что я хочу, тем быстрее мы перейдем к следующему акту нашего представления.
Перешагнув через платье и панталоны, Женевьева наклонилась и подняла их.
– Идите за мной, – приказал он.
– В какую комнату?
Если бы она могла зайти в какую-нибудь комнату, ей бы, наверное, все это даже понравилось. Они с Синклером подошли к креслам, и Женевьева, обогнав его, побежала вперед, волоча платье за собой. Ей хотелось как можно быстрее уйти из этого огромного коридора, где ее в любой момент мог кто-нибудь увидеть.
– Кто говорил, что мы пойдем в комнату?
Повернувшись, Женевьева увидела, что Синклер сидит в кресле, вытянув ноги. Похоже, ему там было очень удобно.
– Идите сюда, – позвал он.
Женевьева подумала, что если она побежит по коридору, дергая ручки дверей, то ей, возможно, удастся найти пустую незапертую комнату. А что, если не удастся? Она понимала, что Синклер не будет сидеть, спокойно наблюдая за тем, как она носится по коридору. Дрожа от страха, Женевьева снова взглянула на двери. Интересно, кто сейчас за ними скрывается? Может быть, кто-то из гостей там спит или переодевается к ужину? И эти гости могут в любую минуту выйти и увидеть, что она стоит здесь в одних перчатках и туфлях, не считая ожерелья и браслета. Кто-нибудь из них может узнать ее.
Она вернулась к Синклеру и встала прямо перед ним, чувствуя себя рабыней, которую привели на невольничий рынок.
– Бросьте это чертово платье на пол! – приказал он. – И повернитесь ко мне спиной, только медленно.
Женевьева повернулась, понимая, что если не будет четко и быстро выполнять все его приказы, то он продержит ее в коридоре еще очень долго. Синклера, судя по всему, совершенно не волновало то, что их могут увидеть, а Женевьеве каждая дверь казалась глазом, который в любой момент может открыться. Больше всего она, конечно, боялась, что ее кто-нибудь узнает. Как она после этого будет смотреть в лицо своим коллегам, если они узнают о ее позоре? Женевьева почувствовала, что страх начинает ее возбуждать. Ее лоно стало влажным, а соски твердыми.
– Бриллианты прекрасно смотрятся на голом теле, – задумчиво пробормотал Синклер. – Это очень сексуально. Вы сейчас похожи и на проститутку, и на великосветскую даму.
– Прошу вас, давайте зайдем в какую-нибудь комнату! – взмолилась Женевьева. – Я сделаю все, что вы хотите, но только давайте уйдем прямо сейчас.
– Вы и так будете делать все, что я захочу, дорогая. Мы с вами заключили сделку. Надеюсь, вы не забыли об этом?
Сев в кресло, Синклер произнес:
– Идите сюда.
Она шагнула вперед.
– Еще ближе, – сказал Синклер. – Расставьте ноги и встаньте так, чтобы мои ноги были между вашими.
Женевьева знала, что спорить с ним бесполезно. Понимая, что он увидит ее возбужденную плоть, женщина раздвинула ноги и села ему на колени. Рука Синклера, погладив ее талию, опустилась ниже, и он принялся массировать ее ягодицы. Кресло заскрипело, и Женевьева испуганно вскочила, оглядывая коридор.
– Расслабьтесь, – произнес он.
Погладив другой рукой внутреннюю поверхность ее бедер, Синклер засунул пальцы прямо в ее лоно и начал ласкать ее интимное место.
– Стойте спокойно.
Женевьева была уже так возбуждена, что достаточно было легкого прикосновения, чтобы она задохнулась от наслаждения.
– Пока вы не перестанете делать это, я не смогу стоять спокойно, – пробормотала она.
Синклер тихо засмеялся и погладил ее набухший клитор – сначала медленно, едва прикасаясь, потом его пальцы начали двигаться быстрее, все сильнее и сильнее сжимая ее твердый бутон. Синклер хотел завести, возбудить ее и поэтому пытался подобрать нужный темп и силу нажима.
Наблюдая за реакцией Женевьевы, он наконец понял, чего она хотела. Одна за другой горячие волны наслаждения проносились по ее телу. Женщину бросило в дрожь. Страх быть застигнутой на месте преступления утонул в бурном потоке сексуального желания.
Пальцы Синклера ласкали и дразнили ее весьма умело и искусно. Он заставил ее подчиниться и делать то, что нужно ему. Женевьева больше не могла стоять. Ее колени подогнулись, и она отклонилась назад, чем облегчила ему задачу. Теперь он свободно мог добраться до ее интимных мест. Посмотрев в лицо Синклеру, Женевьева поняла, что ему доставляет огромное наслаждение наблюдать за ней, слушая невнятные возгласы и крики, которые она издает. Он получал удовольствие от осознания того, что это он заставил ее потерять голову от страсти.
Как только Синклер понял, чего именно она хочет, он принялся мучить и дразнить ее, доводя до неистовства, но не давая достичь оргазма. Он продолжал возбуждать ее, осторожно поглаживая клитор, все сильнее и сильнее распаляя жажду. Жажду наслаждения.
Женевьева пыталась сдерживать стоны страсти, рвущиеся из ее горла. Ее тело двигалось в одном ритме с его рукой, ноги скользили по полу. Она извивалась, как уж. Все закончилось тем, что ей пришлось сесть к Синклеру на колени. Как только ее разгоряченная кожа соприкоснулась с гладкой, шелковистой тканью его костюма, Женевьева сразу же вспомнила о том, что он одет, а она абсолютно голая.
