— Какие люди, боже мой! — Он развел руками. — Живые, при колесах, и еще жрут разные деликатесы рядом с голодным караульным, навлекая на себя справедливое возмездие. Наглые вы, мужики! А если бы шмальнули в вас?
— Ну и шмальнули бы, и что? Имели бы пару рыбьих хвостов и двух зомбей. А мы по делу, причем выгодному.
— Узнаю наглых рекламистов, даже на том свете будете торговаться, чтобы выбить местечко повыше, арфу погромче и облако помягче. — Сашка посмотрел на подлещика и нагло оторвал ему хвост.
— До того света еще дожить надо. А что до наглости — так жизнь такая. Дело к тебе есть.
— Говори про дело… Вкусно. Сами коптили?
— Сами. Рыбу в машине видишь? Можем раз в неделю привозить. Конечно, всю вашу ораву не накормим, но у вас, думаю, равноправия нет, так что хоть начальство полакомится. Ну и детишкам, может, достанется, им на пайках и консервах тоже не сахар.
— Есть у нас тот, кто рыбу привозит, — обсасывая хвост, заявил Сашка. — Каунасское море рядом. А что взамен хотите?
— Судя по тому, как ты за подлещика уцепился, не очень-то и привозят! — Айвар усмехнулся. — Сейчас нужны патроны, а потом бензин и так, по мелочи.
— Патроны какие?
— Разные, например 7,62x39 и люгеровская девятка, желательно экспансивка.
— Семерки нет. Точнее, есть, но мало. А люгеровских… Можем подбросить. Сколько хочешь патронов за весь товар? Рыба-то хоть свежая?
— Смотри сам, час назад еще плавала. Здесь пятьдесят килограммов рыбы. По старым ценам это где-то на шестьсот — семьсот литов. Но если патроны можно достать, то рыба — вещь такая, ее ловить надо, а вам, думаю, некогда. Если и привозят, то не очень часто. Так что, сильно не наглея, тысяча люгеровских патронов.
— Ну вы борзые! — Сашка заглянул в открытый багажник машины, где в полиэтиленовых мешках трепыхалась рыба.
— Мы всегда такими и были, только маскировались под скромных.
— Столько не дам, и не мечтайте. Делите на два, тогда, может, подумаю.
— Фиг, лучше мы воякам эту рыбу предложим, будет проще.
— К воякам соваться не советую, они вообще стали отмороженные, хуже бандитов.
— Кстати, про бандитов. — Я взял его под локоть. — Ты знаешь, что в Рамучяй целая банда окопалась?
— Знаю. — Сашка пожал плечами. — Эдгар энд компани. Приезжал тут на днях, с начальством что-то обсудить.
— Эдгар приезжал? — Мы вытаращились на него.
— А чему вы удивляетесь, парни? Наш начальник еще молодым опером был, когда Эдик первый раз на нары загремел, по-моему, наш шеф его и арестовывал. Так что у них было о чем поговорить. Знаешь, как бывает — «бойцы вспоминают минувшие дни»… Эта эпидемия многое с ног на голову поставила, так что нет уже ни бандитов, ни ментов. Можно заново летоисчисление начинать.
— Ну, раз так, то восемьсот патронов.
— Пять сотен, и ни патроном больше. Еще копченая рыба есть?
— Есть еще четыре подлещика и несколько угрей. Семьсот — и забирай.
— Шестьсот, оглоеды! Внутрь не приглашаю — запрещено.
— Семьсот. И даже на чаек не просимся.
— Ладно, сейчас принесу, ждите.
— Отгородились от народа, защитники народные. Подождем, куда мы денемся.
Роберт 7 апреля, утро
— Добрый день, Роберт. Отец просил передать, что то, о чем вы у него просили, сделано и план сработал. Завтра ждем в девять, как и договаривались, на блокпосту. Поедем двумя машинами?
— Думаю, да. В нашей трое; я подсяду к вам, чтобы связь держать между машинами.
— Что-нибудь еще надо?
— Да, передайте отцу, что наша договоренность останется в силе, если ваши отморозки не будут беспредельничать в поселке. Грабить вы, конечно, будете, куда денетесь, но без убийств, насилия и захвата пленных. Если такое случится, не обессудьте, завалим по беспределу сразу.
Смотри ты, а Линас вылитый папашка — вон как глазки блеснули!
— Договоренность касается только вашего окружения, если не ошибаюсь, — его голосом можно гвозди забивать.
— Да, но разговор был, что ваши будут грабить. Про насилие, убийства и прочее разговора не было. Давайте уж без казуистики обойдемся.
— Я передам отцу вашу просьбу…
— Да это не просьба, это констатация факта. Просто информация о нашем договоре быстро станет известна всем жителям поселка, что, естественно, вызовет отрицательную реакцию. Будете только грабить — люди промолчат. Но если кто-то погибнет или, еще хуже, будет изнасилован, то нам в отместку могут и красного петуха пустить, и в спину шмальнуть. Так как это будет реакцией на ваши действия, то мы примем соответствующие меры.
Линас кивнул и направился к своему джипу. Вот ведь лось, какой мародер получился бы! На его плечах можно сразу бочку солярки принести и, скорее всего, он даже не запыхается. Здоровый, чертяка!
В отдалении послышались вопли. Ну правильно, бандиты приехали на трех машинах, значит, две где-то хабар собирают. Ладно, черт с ними, потом разберемся.
Роберт 7 апреля, день
— Вы, Роберт, вместе со своей компанией поступаете как закоренелые индивидуалисты! Этого в нашей ситуации нельзя допускать ни в коем случае! — Мужик размахивал руками, как мельница крыльями. Мне показалось, что еще немного — и этот здоровяк взлетит, как Винни Пух на шариках. Козел, блин. Смотри ты, никак не успокоится. Соседушка приперся к нам в окружении каких-то склочных пергидрольных баб и теперь, стоя за забором, брызгал слюной и кипел негодованием. За ворота зайти он все же не решался. Бабы, выглядывая из-за его спины, изображали возмущенную общественность, что-то вроде подтанцовки на эстраде. Главное — быстро-то как! Интересно, кто стукнул? Вполне могли и сами бандиты, чтобы нас лбами столкнуть. Правильно: разделяй и властвуй. Ну, ну, посмотрим…
— Вы должны были прийти к нам и все честно рассказать, чтобы мы все решили, как вам поступать в этой ситуации! — смотри ты мне, уже за сетку забора схватился. — Сейчас вы подставили под удар всех, живущих в этом поселке, обезопасив только несколько семей, которые пошли у вас на поводу! Мы боролись за независимость и свободу не для того, чтобы кормить бандитов! Вы должны были бороться! Официально заявляю, что, как только сюда доберутся представители властей, вы будете отвечать за преступный сговор с бандитами, а также за рукоприкладство в отношении некоторых уважаемых членов нашего поселка!
Ну, трындец… Вот уж точно бы не подумал, что такие идиоты смогли выжить, хотя… Знаю я эту породу крыс. Спецподразделение «Вязаные береты»[33], мать их так!
— Вот как… Представители властей, говоришь. — Я закурил и, прищурившись, посмотрел на них. — А скажи мне, Йонас, тебя государство обувало, одевало и кормило? Эти государственные шлюхи душили народ налогами, охрененными платежами за бытовые услуги и платили нищенские пенсии старикам, чтобы набить свои карманы. Свои карманы, а не твои! Чего же ты, сучонок, с государством не воевал, не протестовал? Они ведь грабили народ больше, чем бандиты, к тому же прикрываясь законами, которые сами же и писали, причем меняли их каждый месяц. Мало, осьминога тебе в задницу? Так ты вспомни, как посылали наших парней рисковать своими жизнями в горячие точки, чтобы прогнуться под Америку, Евросоюз и прочих. Они ведь не родину защищали, а были обычной разменной монетой в играх политиков, чтобы на крови солдат получить кредиты и опять их своровать. Может, ты видел бедного чиновника, плачущего от кризиса? Если они и рыдали, то от того, что воровать стало труднее, просто красть уже нечего. А сейчас ты приходишь и обвиняешь меня, что не хочу воевать с бандосами. Да, правозащитник ты наш, не хочу! У меня с ними нейтралитет, и героя, хрен знает во имя чего, изображать не собираюсь. Полезут ко мне — буду воевать, как умею, и убью, сколько успею. А за ваши дешевые душонки даже гроша ломаного не дам. Иди, у государства своего долбаного защиты проси! Как ты там на собрании орал? Каждый за себя? Вот и хлебай эти убеждения полной ложкой, мешать не буду. Стоять! Я еще не закончил! Ты хочешь, чтобы я защищал поселок от зомби и бандитов? А что ты мне дашь взамен? Обеспечишь едой, патронами, бензином? Нет, ты же хочешь примазаться к спокойной жизни, даже пальцем для этого не пошевелив. Хер! Запомни, чудак с физическим именем: бесплатно даже неприятности не бывают. Надо было раньше думать, когда ты на митингах глотку драл и голосовал на выборах за партии уродов, ворующих у народа последний кусок хлеба. За те самые партии, которые обрекли на голодную смерть стариков-пенсионеров. Когда предлагали общую охрану организовать, ты морду кривил, боялся, что кормить придется, а сейчас — пшел отсюда, пока я тебя не пристрелил к бениной мамаше!
— Ты чего так разошелся, Робби? — сбоку подошел Айвар и протянул мне сигарету. — Нашел перед кем оправдываться.
— Достал он меня. — Я прикурил и продолжал: — Люди как будто до сих пор в мирное время живут, ей-богу! До них не доходит, что произошло? Прав Сашка — надо заканчивать делить людей на солдат, ментов, бандитов и чиновников с работягами. Прошлого мира уже нет. Каждый из нас может забыть, кем он был в прошлом — большим начальником или дворником. Жизнь начинается заново, сколько бы той жизни ни осталось, один день или неделя. Есть слабые и сильные. Он бы еще про мораль начал песни петь, я бы точно не выдержал и пристрелил его к чертовой матери!
