Исконно русское имя Иван. Я считала, что его носят самые лучшие сыны нашего народа. Но, оказывается, ошиблась. Такое славное имя измазано дерьмом. Господи, что происходит с нами? Да ничего не происходит. Как жили в дерьме, так и живем. Причем дерьме не бытовом, а духовном. Пятьдесят процентов народа — обыкновенное быдло, от которого тошно остальным пятидесяти процентам.
Господи, о чем я думаю в то время, когда меня хотят убить?
Выстрелы смолкли. Я услышала, как бандит меняет обойму. Есть время, чтобы откатиться назад.
И где, действительно, в это самое время мотается наша прославленная милиция? Давно должна быть здесь. Я же не смогу всю ночь сдерживать напор бандитов. Хотя их осталось всего двое, зато самых изощренных и решительных. Остальных я уже вывела из игры.
Бандюги ретировались. Они выбрались в коридор и стали совещаться. Я слышала их голоса, но не могла разобрать, о чем они говорили.
Пора выбираться из этого помещения, пока мои враги не придумали, как устроить мне апокалипсис в подвале.
— Надо взять фонарь в офисе, — услышала я приглушенный голос.
— Ты с ума сошел! Хочешь стать мишенью? — ответил голос дяди Вовы. Этот голос я запомню на всю жизнь. Никогда его не забуду.
— Твоя правда. Что будем делать?
— Ждать. Я пойду контролировать выход, а ты подготовь сварочный аппарат.
— Что я с ним буду делать?
— Заваришь все засовы до утра, а завтра разберемся.
— Так я ж ничего не вижу в темноте…
— Начнешь варить, увидишь.
Я застыла у стены коридора. Кто-то прошел мимо меня, держась за противоположную стенку. Наверное, дядя Вова. Я размахнулась и нанесла удар…
Промахнулась. Проклятая темнота.
Человек остановился. Застыла и я. Несколько мгновений, длиной в вечность, прошли мимо.
Некто снова двинулся вперед. Других попыток напасть на противника я не предпринимала. Пусть идет дальше, я займусь им позже. Раз дядя Вова собрался ждать меня у выхода, я пойду совсем в другую сторону.
Второй бандюган полез в одну из комнат. Наверное, за сварочным аппаратом.
Слабый свет дал мне подсказку. Я осторожно приблизилась к открытому помещению и заглянула внутрь. Видно было мало чего, но я угадала контуры фигуры, пытавшейся на ощупь обнаружить нужный инструмент.
Я приблизилась. Фигура застыла на месте.
— Вовик? — послышался голос.
Вместо ответа я нанесла ему удар ногой прямо в голову. Надеюсь, что это была именно голова. Била я, ориентируясь на голос.
Человек упал лицом вниз. Послышался звук, будто падали бочки с бензином. Наверное, упавший бандюга сбил сварочный аппарат, который пытался приготовить к работе. Смешно — собрались в полной темноте работать со сваркой. Дебилизм! Только русские мозги могли придумать такое.
Итак, мы остались один на один: я в конце коридора и дядя Вова у выхода из подвала.
Я пошла вдоль стены, пока не наткнулась на металлический кожух рубильника. Где-то здесь, справа на полу, лежит рукоятка. Надо поставить ее на место, пора включить свет и положить конец приключениям в подвале.
Ручка была на месте. Но в темноте я долго не могла приладить ее на место. Возилась минут пять, наверное. Наконец немаловажная деталь оказалась там, где ей надлежало быть.
Я не торопилась включать свет. Приблизившись к двери, за которой спряталась Галина, я тихонько постучала и позвала:
— Галя…
За дверью послышался шорох и ничего больше.
— У тебя все в порядке? — спросила я вполголоса.
— Женя?
— Да, это я. Как ты?
— Мне страшно, Женя. Когда все это закончится?
— Скоро, не волнуйся. Остался только дядя Вова. Очень скоро все будет хорошо.
В этот момент в конце коридора, у дверей послышался шум и требовательные возгласы: «Стоять!», «Лицом к стене!» и так далее.
Наконец-то!
Можно включать свет. Я толкнула вверх ручку рубильника, и коридор озарился светло-желтым сиянием.
То, что я увидела, мне совсем не понравилось.
Дядя Вова не подчинился требованиям ментов и мчался по коридору, наставив на меня пистолет.
— Убью, сука!
То, что было дальше, вообще выходит за рамки нормального поведения.
Галина открыла дверь, видимо, ей надоело сидеть одной взаперти, и вышла в коридор, блаженно улыбаясь. Вот чокнутая!
Увидев еще одну мишень, дядя Вова направил на нее пистолет и выстрелил.
Я едва успела броситься на Галину и, свалив ее на бетонный пол, накрыла своим телом. Наверное, мне конец.
Старый уголовник уже был рядом. Сейчас выстрелит, и все.
Я продолжала прикрывать своим телом Галину, которая лежала и не шевелилась. Дядя Вова остановился, направил на меня ствол и нажал на спусковой крючок.
Щелк. Щелк.
Выстрела не последовалою. У него закончились патроны.
Настал мой черед.
Я вскочила на ноги и кинулась к бандиту.
Тот бросил мне в лицо свой уже ненужный пистолет. Я увернулась, и оружие пролетело мимо, ударившись в серую бетонную стену.
Мы схватились друг с другом.
Дядя Вова размахнулся кулаком, целясь мне в лицо. Я перехватила его руку и, развернувшись, резко опустила ее на свое правое плечо. Послышались хруст сустава и вопль его владельца.
Удар ногой в живот окончательно вывел старого уголовника из строя. Когда бригада ОМОНа подхватила падающего дядю Вову под руки, он уже не мог сказать ничего вразумительного.
У меня защемило в левой стороне груди. Последнее, что я увидела, сползая по стене и схватившись за сердце, это лицо Николая Симонова.
— Женя, ты в порядке? — склонился он надо мной.
Я прошептала только:
— Галина…
— Я о ней позабочусь, не волнуйся!
* * *
В палате на четырех человек было просторно. Моя койка стояла у окна, которое глядело во двор клиники. Рядом у изголовья пристроилась белая крашеная тумбочка, покрытая газетой с телепрограммой за июль месяц. На тумбочке стоял пакет, доверху наполненный свежими фруктами: бананами, яблоками, гранатами. И даже ветка винограда пристроилась сверху.
Беленые потолки были покрыты замысловатыми тоненькими трещинками, по которым можно было изучать методику преподавания изобразительного искусства в начальных классах средней школы. Стены, выкрашенные темно-синей краской, смотрелись мрачновато для кардиологического отделения. Вместе со мной в палате лежала старушка лет шестидесяти и две женщины средних лет, уже успевшие сдружиться друг с дружкой.
— Сердечная болезнь молодеет, — сокрушенно кивала одна, поглядывая на меня.
— Господи, спаси Россию, — вторила ей другая. — Скоро некому будет нам на пенсию работать.
Возле моей кровати на старых обшарпанных стульчиках, специально принесенных из коридора, сидели Николай и Галина. На плечах у них белели халаты.
— Как у вас дела? — спросила я.
— Да про нас разговор короткий, — ответил Николай. — Живем под одной крышей…
— Гости еще приходили?
— Заглядывали пару раз. Пришлось отшить. Я с ребятами договорился: они днем, когда меня дома нет, если мимо проезжают, то заходят. Так что все в порядке.
— Проходной двор, — усмехнулась я.
— Зато весело! — радостно сообщила Галина. — Лучше расскажи о себе. Что говорят врачи?
— У меня все нормально. — Я махнула рукой. — Приступ был чистой случайностью. Сказалась перегрузка. Все от перенапряжения и беспорядочного образа жизни. Ночью не спишь, сплошные драки… Сколько можно?
— Значит, пора отдохнуть, — кивнул Симонов.
— Рада бы, да некогда. Один раз вырвалась в дом отдыха, так и там пришлось заниматься раскрытием убийства. Меня эти происшествия просто преследуют по пятам. Вот такая жизнь. Может быть, и возьму отпуск на пару недель, но не раньше, чем найдем десять тысяч долларов.
— Кстати! — произнес Николай. — Врач не запрещает ужасы слушать? Тебя негативная информация не растревожит?
— Когда она меня тревожила? Я такого не помню.
— Короче — мы произвели осмотр подвала. Под полом нашли три трупа. Люди пропали без вести, кто пару лет назад, кто пару месяцев. Все бизнесмены. Но не простые, а связанные с криминалом. Их грабили, а потом убивали.
— У меня была такая мысль, — кивнула я. — Подвал мне сразу не совсем обычным показался.
— Бандитам теперь пожизненное заключение светит. Особенно доказывать ничего не надо будет, все и так ясно. Выйдут из лазарета, начнется расследование.
— Из лазарета?
— Ты их здорово поуродовала. У одного сильный ожог лица, у другого морда разбита аж на две половинки. Ты в следующий раз будь поосторожней, что ли. Они на тебя хотят заяву сделать. Но мы хода не дадим, не волнуйся. Тем более что парламент разрешил любые средства самозащиты к действию.
— Тебя скоро выпустят? — спросила Галина.
— Три дня прошло, пора выходить. Не люблю лежать на больничной койке. Кстати, денег при бандитах не нашли?
