короткий путь вел через двор Брук. Только что она шла по траве, а в следующую секунду под ее тяжелыми шагами захрустели листья и ветки. Она старалась ступать осторожнее, чтобы лучше слышать любое движение, может быть, уловить звук лая Зои.
Ее охватила паника. Если она потеряет свою любимую собаку, если что-то случится с Зои, она никогда себе этого не простит.
Алекс оглядела лес, но тигровая шубка Зои почти совпадала по цвету с опавшими листьями, устилавшими землю. Сумерки сгущали тени, делая очертания трудноразличимыми.
Алекс замедлила шаг, на ходу окликая собаку по имени. Она услышала шум, совсем рядом что-то сломалось – может быть, палка? Влажная земля наполнила ее нос запахом разложения. Над головой на порывистом ветру скрипели ветви.
Дом Брук Бейли зловещим силуэтом маячил на расстоянии. С того места, где она стояла, Алекс могла видеть кухню Брук, поскольку никакие шторы не закрывали ей обзор. Она мысленно перенеслась в ту ночь, когда преследователь отправил Брук сообщение. Возможно, с этого самого места.
Был ли он сейчас здесь?.. Алекс внезапно почувствовала, что она не одна. Холодок пробежал по ее телу.
– Зои? – позвала она, ее голос дрожал в сгущающемся мраке. Затем она услышала это снова, еще один тихий звук – возможно, земля прогибалась под тяжестью шагов? Сердце Алекс билось в ритме отбойного молотка. Кровь бросилась ей в голову. Она услышала это еще раз, хруст ломких листьев, превращающихся в пыль под тяжестью и давлением того, что, как она была уверена, было шагом. Звук, казалось, доносился со всех сторон, его невозможно было точно определить.
«Ничего страшного», – успокоила себя Алекс. Ее разум просто подшучивал над ней. Но черт возьми, она пожалела, что не захватила с собой фонарик. Иногда дети пользовались тропинкой через этот лес, чтобы добраться до близлежащего озера. Может быть, там проходили подростковые вечеринки. Такое случалось и раньше.
Окружающие деревья, казалось, стали выше и надвигались на нее. Когда Алекс направилась обратно к улице, она услышала, как сломалась ветка. Это был не скрип веток, раскачиваемых ветром, а отчетливый треск.
Она испустила прерывистый вздох: она тут не одна. Алекс бросилась к дороге. Ветки молодых саженцев хлестали ее по лицу, пока она бежала.
Улица находилась в поле зрения, и она могла видеть впереди свет от фонарных столбов. Недалеко от того места, где заканчивался лес и начинался задний двор Брук, нога Алекс зацепилась за корень, и она полетела вниз. Ее колени погрузились в грязную землю, все еще рыхлую после недавнего дождя. Она выставила вперед ладони, чтобы смягчить падение, и острая боль пронзила запястья.
Сзади Алекс услышала какой-то шорох. Что-то приближалось, и, похоже, очень быстро. Она поползла вперед на четвереньках, пытаясь на ходу встать на ноги. Как раз в тот момент, когда она подумала, что поставила ступню в кроссовке достаточно твердо, чтобы встать прямо, ее нога выскользнула из-под нее, бороздя мокрые листья и рыхлую почву.
В конце концов она все-таки встала, завершив свой спринт неуклюжими, неровными шагами. Наконец преодолев линию деревьев, Алекс развернулась к лесу, собираясь с духом, чтобы встретить угрозу лицом к лицу. От страха стало трудно дышать. Кто бы ни следил за ней, он приближался – и приближался быстро.
Шелестящие звуки в ее ушах становились все громче. Крик клокотал у нее в горле, готовый сорваться с губ, как вдруг из леса выскочила Зои. Ее хвост вилял, как дворники на ветровом стекле под проливным дождем.
Страх Алекс сменился безудержной радостью. Она сделала не более трех-четырех шагов, прежде чем Зои прижала свои покрытые коркой грязи лапы к ее ногам, умоляя, чтобы ее подняли.
Алекс подхватила ее на руки, баюкая в объятиях. Она прижалась лицом к меху собаки и глубоко вдохнула, испытывая невероятное облегчение. Алекс дала себе еще одно обещание: перестать пить, больше заниматься спортом, стать более внимательной, избавиться от хаоса в голове. У нее было все, что необходимо для счастья – преданный муж, здоровая дочь, красивый дом, успешная карьера, но в тот момент ничто не имело для нее большего значения, чем безопасность и благополучие ее милой, беззащитной собаки.
Прижавшись лицом к шее Зои, Алекс заметила кусочек чего-то белого, застрявшего у нее за ошейником. Странно. Она опустила Зои на землю и с удивлением обнаружила листок бумаги, сложенный в форме буквы «V» и надежно засунутый за ошейник.
Алекс с трепетом развернула бумагу и увидела аккуратный текст, написанный черной ручкой. Уличный фонарь отбрасывал желтый свет, достаточно яркий, чтобы она могла разобрать слова.
Взгляд Алекс то расплывался, то фокусировался. Тем не менее она смогла прочитать записку. Она перечитала ее несколько раз, чтобы убедиться, что поняла смысл. И она поняла – четко и ясно.
Ее надежная собака никуда не убегала. Нет, кто-то похитил ее, чтобы передать сообщение – на самом деле предупреждение, предположительно от самого преследователя.
Записка гласила: «Отвали – или пожалеешь».
Глава 24. Летти
Мама вернулась с Зои на руках. Я вне себя от облегчения. Я ожидала того же от своей мамы, но вместо этого в ней чувствуется какая-то настороженность.
Мы осматриваем Зои с ног до головы. С ней все в полном порядке, никаких травм, ветеринар не нужен, но мама все еще не успокоилась. Вместо этого она выходит на улицу, чтобы поговорить с полицейским, который патрулировал нашу улицу в рамках подготовки к разгулу на Хэллоуин. Обменявшись с ней парой слов, офицер покидает свою патрульную машину, направляясь в лес за домом Брук, где мама нашла Зои.
Странно.
Через несколько минут полицейский выходит из леса. Они с мамой еще немного беседуют, прежде чем он возвращается в свою патрульную машину и уезжает.
– Что происходит? – спрашиваю я, когда мама возвращается.
– Ничего. Мне просто показалось, что я услышала кого-то в лесу, вот и все.
– И? Там кто-нибудь был? Кто-то пытался похитить Зои?
– Нет… все в порядке, – однако по ее голосу можно понять, что это далеко не так. – Но я хочу, чтобы ты держалась подальше от леса, хорошо?
– Конечно. В любом случае, тусоваться в лесу – это не совсем мое, – заверяю я.
Мама поднимается в свою комнату, сообщив, что ей нужно прилечь. В наши дни это обычно означает «вырубиться», но она не кажется даже немного пьяной.
Я ничего не высказывала своей матери о том, что она пьет. Обычно все наоборот – родители читают лекции своим подросткам, так что я не совсем уверена, как затронуть эту тему. Я даже не говорила с отцом о мамином «винном времяпрепровождении». Мы и так почти не общаемся.
Все эти милые мемы про винных мамочек, заполонившие Интернет, не помогают.
«Вино – потому что йога не может все исправить».
«День без вина – это как… Я понятия не имею».
Я понимаю, что от выпивки все кажется лучше, но, возможно, это не так уж хорошо для брака. Даже снизу я слышу, как мама разговаривает с папой по телефону. Ее тон напряжен. Может быть, папа винит мамино пьянство в том, что она потеряла Зои. Может быть, они готовятся к разводу. Я ожидала чего-то подобного весь прошлый
