- А что случилось с Дамчареном? - поинтересовался я.
Этого хутухта не знал, но его старый слуга, неистощимый кладезь легенд, ответил:
- Какое-то время он, став предводителем диких чахаров, сражался с Китаем. О его дальнейшей судьбе и смерти ничего не известно.
В определенное время дня монахи проводят среди руин богослужение, они также ищут в развалинах священные книги и предметы культа. Совсем недавно им посчастливилось отыскать два китайских ружья, два золотых кольца и большую связку книг, стянутую кожаными ремнями.
Почему именно эти места обладали особой притягательностью для могущественных императоров и ханов, власть которых распространялась от Тихого океана до Адриатики? - спрашивал я себя. Чем таким особенным могли привлечь их поросшие лиственницей и березой горы и долины, пустынные земли, мелеющие озера и голые скалы? Наконец мне показалось, что я нашел ответ.
Окруженные поистине божественными почестями, беспрекословным повиновением, но и одновременно ненавистью, великие императоры, помня о видении, посланном на этом месте Чингисхану, надеялись сподобиться здесь новых откровений и пророчеств в отношении ожидающей их чудесной судьбы. Где еще могли вступить они в контакт с Богами, добрыми и злыми духами? Только здесь, где были их истоки. В районе Зайна с его древними руинами.
- Вот на эту гору могут подняться только прямые потомки Чингисхана, - объяснил мне пандита. -Обыкновенный человек на полпути начинает задыхаться и, если ступит дальше, умрет. Недавно монгольские охотники выследили здесь волчью стаю и, погнавшись за ней, забрались в опасную зону. Ни один не вернулся назад. На склонах горы гниют кости горных коз, орлов и быстрых, как ветер, мускусных антилоп. Здесь живет злой дух, владеющий книгой Человеческих судеб.
"Вот и ответ" - думал я.
На западных отрогах Кавказских гор, где-то между Сухуми и Туапсе, есть гора, где тоже гибнут волки, орлы и горные козы; не щадит она и людей, если только они не едут верхом. Дело в том, что земля там изрыгает из своих недр углекислоту, убивающую все живое. Гибельный газ стелется по поверхности, поднимаясь до полуметра над землей. Сидя на спине у лошади, всадник видит, как животное, задрав голову, фыркает и в страхе ржет, пока не минует опасное место. На монгольской горе, где демон зла пристрастно листает книгу людских судеб, имеет место тот же феномен, и мне понятен священный ужас монголов, как и непреодолимое влечение к этому месту, высоких гигантов - потомков Чингисхана. Благодаря своему росту, они без риска для жизни добирались до вершины таинственной и коварной горы. С геологической точки зрения феномен объясняется легко: сюда подходит южная оконечность залежей каменного угля - источник угольной кислоты и болотного газа.
Недалеко от развалин, во владениях Хуна Допчина Джамтсо есть небольшое озерцо, вспыхивающее иногда алым пламенем, что очень пугает монголов и приводит в панику табуны лошадей. Таинственное озеро, конечно же, обросло легендами. Когда-то здесь упал метеорит зарывшись глубоко в землю. Потом в яме, образовалось озеро. Теперь-де обитатели подземного мира - полулюди, полудемоны - стараются извлечь "посланца неба" из глубин, но, достигнув воды, он воспламеняет ее, а потом, несмотря на все усилия подземных жителей, вновь падает на дно.
Сам я не был на озере, но, по мнению одного русского поселенца, там скорее всего, загорается нефть -или от пастушьих костров или от палящих лучей солнца.
Все эти явления объясняют особое очарованье здешних мест для монгольских владык. На меня лично произвел сильное впечатление Каракорум - город, где жил жестокий и умный Чингисхан, вынашивая гигантские планы покорения огнем и мечом запада, дабы принести востоку неслыханную прежде славу. Чингисхан воздвиг два Каракорума - один здесь, около Татса-Гола на древнем караванном пути, а другой - на Памире; там-то осиротевшие воины и похоронили величайшего из земных завоевателей - в мавзолее, воздвигнутом пятью сотнями рабов, сразу же по окончании работ принесенных в жертву духу покойного.
Воинственный пандита-хутухта помолился на древних руинах; здесь повсюду мерещились тени былых героев, владевших половиной мира, душа его жаждала безмерных подвигов и славы Чингисхана и Тамерлана.
На обратном пути мы получили приглашение отдохнуть у богатого монгола, жившего неподалеку от Зайна. Он, как было нам сказано, уже приготовил для нас несколько юрт, соответствующих высокому положению гостя - стены задрапированы шелковыми тканями, пол устлан коврами. Хутухта принял приглашение. Мы удобно устроились в мягких подушках, хутухта благословил хозяина, коснувшись рукой его головы, и получил хадак. По взмаху хозяйской руки в юрту внесли огромный чан с целиком сваренным бараном. Отрезав заднюю ногу, хутухта передал ее мне, а вторую оставил себе. Затем протянул большой кусок мяса младшему сыну монгола - знак того, что пандита-хутухта приглашает всех присоединиться к трапезе. Баран был разорван присутствующими в один миг. После того, как хутухта бросил на пол рядом с жаровней дочиста обглоданные кости, хозяин на коленях извлек из огня кусок бараньей шкуры и церемонно, на вытянутых руках, предподнес ее высокому гостю. Счистив ножом шерсть и золу, пандита нарезал кожу тонкими полосками и стал с аппетитом поедать это действительно вкусное блюдо. Кожа для деликатеса берется с грудины и называется по-монгольски "тарач". Из шкуры освежеванного барана вырезается именно этот кусок, кладется на тлеющие угольки и медленно доводится до готовности. Испеченный таким способом, он по праву считается лакомым кусочком на пиру и предлагается самому почетному гостю. Согласно традиции, делить его между гостями нельзя.
После обеда наш хозяин предложил поохотиться на снежных баранов: большое стадо животных паслось в горах примерно в миле от его жилища. Привели лошадей в богатой упряжи. Сбруя коня хутухты была, в знак особого уважения к нему, украшена красными и желтыми лентами. Полста монголов скакали за нами. У подножья горы мы спешились, монголы развели нас в разные стороны шагов на триста и поставили за скалы, сами же начали кружить вокруг горы. Часа через полтора между скал что-то мелькнуло, и вот показался крупный снежный баран, стремительно перелетающий со скалы на скалу по направлению к вершине. За ним в том же бешеном темпе, едва касаясь копытами земли, неслось стадо голов приблизительно в двадцать. Вначале я вознегодовал, подумав, было, что монголы не оцепили животных, а просто погнали их. К счастью, я ошибся. Внезапно на пути стада вырос монгол и замахал руками. Не испугался только - вожак - он пулей пронесся мимо невооруженного человека, остальные бараны резко развернулись и помчались прямо на меня. Я открыл огонь и уложил двоих. Хутухта также пристрелил одного барана и неожиданно выскочившую из-за скалы мускусную антилопу. Самые большие рога, от молодого животного, весили около трицати фунтов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
