Духовное объединение создано у нас совсем недавно. Поэтому оно охотно принимает вклады, после чего "во всех церквах отечества возносятся теплые молитвы богу за здоровье и долгую жизнь жертвователя". Конечно, в такое общество и приличествует сделать вклад.
Но и Духовное объединение имело свои обязательства перед покойным Иосифом Стоичем: он регулярно посещал церковь и два года был церковным старостой. Как же этому обществу не поступить подобно всем остальным?
Немедленно, как только на заседании было прочитано постановление Певческого общества, Духовное объединение решило рекомендовать покойного Иосифа Стоича в члены Стрелковой команды. Было написано постановление, а вместе с постановлением послан и вклад в сумме пятидесяти динаров - в том же самом синем конверте.
Господин Риста, секретарь Стрелковой команды, получил вклад, узнал синий конверт, куда он впервые положил деньги, и с ехидством усмехнулся своей прекрасной идее. Затем направился в общину, открыл кассу и положил взнос на свое место.
Таким образом, покойный Иосиф Стоич стал членом-благотворителем очень многих обществ, и в газетах благодарность следовала за благодарностью. Одна из них начиналась с "Мы, отличные стрелки, тренирующие свой глаз, чтобы быть готовыми служить отечеству и т. д.", а другая кончалась так: "Во всех церквах отечества будут возноситься теплые молитвы богу за здоровье и долгую жизнь жертвователя".
МИСС МАЧКОВАЦ
Во время первой мировой войны Видойе эмигрировал во Францию. Он прожил там целых три года и выучил три слова - "уй", "мерси", "бонжур". После возвращения на родину он отслужил свой срок в армии, но жить в деревне не захотел, так как уже привык к "светской жизни", и остался в Белграде. Целый год он занимался болтовней "об албанских ужасах", 1 - то было время, когда эти "ужасы" были единственной темой разговоров за ресторанными столиками. Только Видойе умел как-то использовать эти "ужасы". Он не рассказывал о них тем, кто сам все пережил, а пристраивался к какой-нибудь "тепленькой" компании и вызывал у собеседников сочувствие, которое они же и оплачивали. Когда Албания сошла с повестки дня, Видойе увидел, что ему нужно подыскать какое-нибудь другое занятие, и подал на конкурс. Это был конкурс, объявленный каким-то новым столичным клубом, которому требовались лакеи со знанием французского языка. Обладая этой "квалификацией", Видойе поступил на службу, и ему сшили смокинг. На новой службе слово "бонжур" приносило ему очень мало пользы, слово "мерси" он употреблял только при получении чаевых, так что в его распоряжении оставалось только слово "уй"; пользуясь этим словом, он всякий раз создавал такую путаницу, что его пришлось прогнать со службы. Однако за два-три месяца службы в клубе он усвоил манеры и привычки изысканного общества, что в дальнейшем ему очень пригодилось.
1 Имеются в виду огромные потери, которые понесли сербская армия и гражданское население при отступлении через горы Албании и Черногории к Адриатическому побережью в 1915 году.
Непосредственную пользу клубного воспитания Видойе ощутил, когда уехал в село. И хотя ему вовсе не нравилась деревенская жизнь, так как там не было "светского общества", к которому он привык, однако он счел необходимым соскучиться по родному селу, когда в столице началось преследование лиц, не имеющих определенных занятий.
На односельчан Видойе произвел чрезвычайно благоприятное впечатление и не потому, что каждое воскресенье, отправляясь в церковь, надевал смокинг, а скорее тем, что знал по-французски. Впечатление было тем более сильным, что некий Миладин уже успел надоесть в селе своим знанием французского языка. Этот Миладин был вестовым какого-то артиллерийского полковника, который принимал во Франции оружие и пробыл там целых два года. Уверенный, что никто в селе не знает ни одного иностранного слова, он пользовался каждым удобным случаем, чтобы показать свое знание французского языка; ссорясь с кем-нибудь, Миладин не ругался, как раньше и как ругаются все порядочные люди, а обычно произносил: "Сакрамент де дио!" и пояснял, что это значит крепко выругаться по-французски. Играя в карты, он также пользовался только французскими выражениями.
Покупая взятку, он обычно восклицал "Армба!" Карты называл совсем не так, как простые крестьяне. Например, десятку называл "Сенкант сенк", короля "Вив ле роа", даму "Мадам", валета "Жан Дарк", а туза - "Аца" и пояснял, что так они называются на чистейшем французском языке.
А когда в село прибыл Видойе и разнесся слух, что он тоже говорит по-французски, крестьяне сказали Миладину:
- Вот видишь, Миладин, и на царя управа найдется!
Случилось как-то так, что в воскресенье после церковной службы крестьяне собрались в трактире; тут же оказались Миладин и Видойе. Одни пригласили Видойе выпить кружку пива, другие - Миладина и не сказали, что сводят их на страшный поединок.
А когда они оказались нос к носу, их окружили все, кто был в трактире.
- Ну-ка, ну-ка, поговорите по-французски; посмотрим, кто из вас лучше!
- Э, нет! Что же это я буду говорить по-французски при своем-то родном языке! - защищается Миладин, боясь, что противник осрамит его перед односельчанами.
- Иностранный язык, братцы, - говорит Видойе, также опасаясь, что противник опозорит его перед соседями, - иностранный язык знают не для того, чтобы болтать в трактирах, а для пользы дела, на случай нужды, не дай бог.
- Э, нет, - шумят односельчане, - мы хотим посмотреть, кто лучше знает!
Случилось именно то, чего старательно избегали и Видойе и Миладин. Каждый боялся знаний своего противника и собственного незнания, которое будет разоблачено и испортит репутацию.
Но крестьяне просят, требуют, кричат, угрожают, подзадоривают, и в конце концов дуэлянты увидели, что деваться им некуда, и Видойе начал первым:
- Бонжур!- сказал он Миладину.
- Бонжур! - ответил ему Миладин.
- Мерси! - продолжал разговор Видойе.
- Мерси! - ответил ему Миладин.
- Уй! - подтвердил Видойе.
- Уй! - подтвердил и Миладин.
Выговорившись таким образом, они хотели уклониться от дальнейшего разговора, но односельчане снова столкнули их.
- Что же это, только по одному слову! - завопили недовольные.
- Столько-то и я знаю! - заметил Радойе Пантович. - Вот я знаю слово "канон"; стоит только произнести подряд: канон, канон, канон, да и будет как бы по-французски.
Увидели противники, что деваться им некуда, а так как они уже померились силами и перестали друг друга бояться, то и решили болтать, что бог на душу положит. Нужно было во что бы то ни стало спасать приобретенный среди крестьян авторитет, повисший теперь на волоске.
Видойе мобилизовал все свои познания в области клубных меню и напряг силы:
- Потаж де шуфлер, аньо роти, филе де беф, салад вер, мармелад!
Миладин на это возразил:
- Уй сенкант сенк, жандарк, мерси, вив ле роа!
Поговорив таким образом по-французски, они не хотели больше произнести ни слова, хотя крестьяне и продолжали на них наседать.
Сражение осталось незаконченным, но и Миладин и Видойе сохранили добрую славу знатоков французского языка. И все же слава и авторитет Видойе были выше: кроме знания французского языка, он обладал еще и смокингом, умел отлично держаться, а это импонировало даже Миладину, который охотно бывал с ним.
Так мало-помалу Видойе занял первое место в селе, все его уважали, особенно молодые люди, охотно ему подражавшие.
Однажды вечером несколько молодых людей и с ними Видойе стояли на углу около суда и беседовали, вероятно, о сельских делах.
- Эх, если бы с божьей помощью я стал председателем общины, я все повел бы по-иному. Где у вас, братцы, водопровод, где электричество, где трамвай? Правда, для всего этого нужен бюджет, но какой же ты председатель общины, если не способен изобрести бюджет! Ну, а без всего этого, братцы, какая в деревне жизнь? О, незабвенная Франция, как я ее вспоминаю!
- Ну конечно, там все по-другому, - поддакнул кто-то.
- Конечно, по-другому. Вот я и смотрю, у вас в селе нет даже жюри.
- Какой жюри?
- Жюри для выбора Мисс. Почему до сих пор наше село Мачковац не избрало свою Мисс?
Все замолчали, не понимая вопроса.
- Стыд и срам! Что о нас скажут в Европе, если мы не доросли до выборов своей Мисс?
Хотя они и не знали, что такое Мисс, все же после этих слов забеспокоились: как откликнется Европа, узнав, что село Мачковац еще не избрало свою Мисс? И Видойе взял на себя заботу спасти честь села Мачковаца перед Европой.
Для этого он уже в следующее воскресенье созвал после обеда закрытую конференцию, предварительно уговорившись с учителем, молодым и бритым горожанин ном, который учительствовал первый год. Правда, учитель сначала выразил сомнение в успехе, сказав:
- Минувшей зимою я попытался открыть школу танцев. Правда, у нас нет музыки, но я думал воспользоваться граммофоном старосты Илии. Однако ничего у меня не получилось. Вообще всякое культурное начинание наталкивается в здешнем селе на полное непонимание.
