И умолк. Остаток пути прошел в тишине. Наёмный экипаж доставил троих эль Хаартов к крыльцу темного, заснеженного особняка и укатил в обратном направлении — пустой. Нейл, подумав, объявил матери, что нынешней ночью всё же останется дома. Герцог одобрил это решение, найдя его здравым, и герцогиня, пожелав им обоим доброй ночи, поднялась к себе. Теперь у нее не осталось никаких сомнений, что выводы она сделала верные, и ей предстояло решить, что со всем этим делать дальше… Муж и сын, проводив ее взглядами, прошли в библиотеку. Там было темно — очевидно, госпожа Делани между знаниями и сном сегодня выбрала второе, но в камине еще краснели угли. Его светлость снял амулет, щелкнул пальцами, зажигая свечи, и накрыл библиотеку звуконепроницаемым куполом.
— Я рад, что ты решил остаться, Нейлар, — сказал он. Молодой человек неопределенно шевельнул рукой:
— Уже начало второго, какой смысл возвращаться? Да и погода… Вы хотели поговорить со мной, отец. О чем?
— О тебе — как о фантомаге, чей дар, увы, был замечен не теми людьми, и о почтовом дворе Алмары, чьего резидента ты мне сегодня представил у Бэнтонов.
Кендал подбросил в камин пару поленьев, раздул пламя и, обойдя стол, опустился в кресло. Нейл, поколебавшись, последовал его примеру.
— Я ничего не имею против шахри ан Фарайя, — сказал герцог, возвращаясь к начатому разговору. — Хотя, не буду скрывать, рассказали мне о нем куда больше, чем я в действительности хотел бы знать. Не знаю, правда это или нет, однако частная жизнь твоих друзей меня не касается. И даже пристрастие шахри ан Фарайя к дурману меня волнует постольку-поскольку — в тебе я уверен, Нейлар, а о будущем твоего товарища пусть беспокоится его собственный отец… Однако ваше тесное общение, боюсь, для вас обоих может закончиться плохо.
Он умолк на мгновение, качнул головой и поделился с сыном недавними опасениями графа Бервика, касавшимися Данзара и Дымки.
— Не хочу голословно обвинять шахри ан Фарайя в том, что его внимание к тебе продиктовано одной лишь корыстью, — добавил герцог. — В конце концов, разведчики тоже люди. Но дружба дружбой, а службу никто не отменял. И я достаточно слышал о шафи ан Махшуде, чтобы, увы, не питать иллюзий относительно его ученика — как бы хорошо шахри ан Фарайя ни относился к тебе, приказ господина для него всегда будет на первом месте. А для меня на первом месте твоя жизнь. Тебя охраняют, Нейлар, да и шахри ан Фарайя, полагаю, тоже, но всего не предусмотришь. Появляясь на людях вместе, вы оба рискуете головой. Сомневаюсь, что Данзар осмелится посягнуть на твою жизнь среди бела дня и на виду у всех, однако он может на это решиться — если рядом с тобой в этот момент окажется тот, кого глава почтового двора Алмары прочит себе в преемники.
Нейл, опустив глаза, задумчиво скользил пальцами по краям запонки на манжете.
— Мне жаль, если я расстроил тебя, Нейлар, — помолчав, сказал герцог, однако сын только шевельнул плечом.
— Вы беспокоились обо мне, — обронил он. — Я понимаю.
Он, помедлив, поднял голову и посмотрел в лицо его светлости:
— Простите меня, отец. Я вел себя как обиженный ребенок. И умирать, поверьте, мне тоже не хочется… Вы сказали, меня охраняют — только на улице? Или в доме Лусетиуса тоже?
— Полагаю, везде, и даже в госпитале.
— Значит, мне нет необходимости бросать службу?
— Она тебе действительно нравится?..
— Да, — честно признался Нейл. — Может, алхимия не мое призвание, но в госпитале я на своем месте. И я там нужен. Рук не хватает, инструментария не хватает, да что там — иной раз лекарств и тех не хватает! — он, забывшись, сердито тряхнул головой. — Полковник Рейли и капитан Фоссет за каждый пучок корпии сражаются как на передовой, а что уж говорить о людях? Если я уйду, на такое жалование и такой график мэтр де Берни еще нескоро найдет человека. Мне не хотелось бы так подставлять его и…
— И бросать дело, которое тебе по душе, — с понимающим вздохом закончил за сына герцог. — Не оправдывайся, Нейлар. В конечном итоге, когда-то я сам променял королевский госпиталь на фронтовой, о чем до сих пор не жалею. Не буду врать — я бы только порадовался, вернись ты домой, но глупо надеяться, что родные стены и щиты в три ряда остановят гончих Мэйнарда Второго, если уж их хозяин задастся целью во чтобы то ни стало лишить Геон его фантомага! Я молю богов, чтобы этого не произошло, но, боюсь, единственное, что нам остается, — не рисковать попусту. Я не прошу тебя оставить госпиталь, мой мальчик. И это, возможно, прозвучит странно — но я скорее за, чем против твоего общения с шахри ан Фарайя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Нейл задумчиво склонил голову набок:
— Согласен, странно. Особенно если учесть, что всё, что вам о нем известно, — правда. И дурман, и… прочее. Может, Фаиз не настолько плох, как вам расписывали, но он уж точно не печатный пряник.
Герцог, словно что-то преодолев, решительно махнул рукой:
— Пусть так. Однако ни ты, ни я пока не видели от этого человека ничего дурного. Да и алмарский дипломатический корпус для тебя сейчас, пожалуй, самое безопасное место во всем Геоне. Разумеется, восток есть восток, и чересчур доверять ему глупо — он мягко стелет, но так или иначе во всём ищет выгоду…
— Кто её не ищет, — философски обронил Нейл. И пожал плечами. — Что ж, я вас понял, отец. Спасибо за предупреждение. Мы собирались поужинать вместе в субботу, у Лусетиуса, но раз такое дело?.. Неудобно, конечно, я ведь сам его пригласил. Ну да, полагаю, Фаиз не слишком расстроится.
— А ты? — помолчав, всё-таки рискнул спросить его светлость. По губам сына скользнула улыбка.
— Фаиз мне не друг, отец, — повторил он сказанное когда-то им же самим еще в Белой усадьбе. — Да и я ему, по совести, тоже. Просто… никого другого больше нет.
Его лицо на миг тронула тень, но тут же исчезла. Нейл поднял голову:
— Я отправлю ему записку, что слишком занят в госпитале. И постараюсь быть осторожнее. Это всё, отец? Или есть ещё что-то, что мне нужно знать?
Он шевельнулся в кресле и бросил взгляд на часы. Кендал вздохнул про себя: лёд дал трещину, но, увы, стена осталась на прежнем месте. «Что ж, — подумал он, щелчком пальцев рассеивая защитный купол, — по крайней мере, в главном мы договорились».
— Всё, — сказал герцог. — Спасибо, что услышал меня, Нейлар. Доброй ночи.
— Доброй ночи, — отозвался молодой человек, поднимаясь. Шагнул к двери, нажал на медную ручку — и, уже стоя на пороге, вдруг обернулся.
— Я вовсе вас не ненавижу, отец, — тихо сказал он, взглянув в лицо его светлости. — Что бы вы там ни сделали.
Кендал невесело усмехнулся:
— Но ты никогда меня не простишь?
В глазах сына промелькнуло что-то необъяснимое.
— Давно простил, — сказал он. — Но я не могу… забыть.
Он шагнул через порог и тихо прикрыл за собою дверь.
Шаги Нейла вскоре затихли на лестнице, но Кендал еще долго сидел за столом, уставившись в одну точку и вертя в пальцах пресс-папье. Разговор вышел лучше, чем он мог предположить, сын внял голосу разума, однако облегчения это не принесло. Фаиз ан Фарайя… Похоже, Бервик сильно переоценил его значение в жизни Нейлара, и это уже повод себя поздравить — но, увы, единственный. Алмарский резидент наверняка не обрадуется разрыву «дружбы» в одностороннем порядке. В конце концов, у него приказ! «А убеждать восток умеет, — без энтузиазма подумал герцог. — И своего добиваться тоже». Его светлость качнул головой. Друзья не друзья, но статус «сволочи» шахри ан Фарайя всё же сменил на более лестный. И что бы там сын ни говорил об отсутствии выбора, проводить время с бывшим наставником ему определенно нравилось. Кендал тяжело вздохнул. От Фаиза он был не в восторге, но что ему оставалось? Только надеяться на благоразумие Нейлара и на то, что тайная канцелярия в тандеме с буревестниками Бервика не ударит в грязь лицом. «В конечном итоге, — утешая себя, подумал Кендал, — теперь они охраняют не столько моего сына, сколько нового фантомага Геона. А это уже совсем другое дело — и другой уровень ответственности. Милостью богов, сберегут».
