Затем моим глазам открывается вид на большой зал, и единственное, о чем я смогла подумать: "Вау!"
На первый взгляд он производил впечатление неизмеримого великолепия. На стенах горели бесчисленное количество свечей в сверкающих, хрустальных канделябрах. Их свет отражался в тысяче зеркал, которые в увесистых, золотых рамах выглядели так, как будто были сделаны для королевского замка. Сравнение не было преувеличением. Мой отец рассказывал мне, какими зажиточными были некоторые древние венецианские семьи Патриции, буквально так же богаты, как короли.
Гул голосов резонировал нам навстречу, но в помещении было меньше людей, чем я ожидала. Собственно говоря, мы были одни из первых посетителей, как я заметила, немного осмотревшись. Тут и там толпились маленькие группы людей и разговаривали, можно было уже сейчас предвидеть настроение вечеринки, но окончательный пик был еще далеко. В противоположном углу галереи настраивали инструменты музыканты. Я узнала флейту и что-то вроде спинета, а также штуковина, которая выглядела, как печальная скрипка, но там также были два или три других, которые я еще никогда не видела.
— Мы слишком рано, — прошипела мне Кларисса. Вместе со мной и Доротеей она остановилась у портика и недоверчиво огляделась.
— Однако нам повезло, что мы смогли войти, — прошептала я в ответ. — Доротея отлично придумала выдать нас за своих придворных дам.
— Только при дворе есть придворные дамы, — сказала Кларисса. — В Венеции такого нет.
— Ну, все же. Во всяком случае, они ей поверили.
— Они не поверили ни единому ее слову, а приняли ее за ту, кем она является.
— Вдова? — удивленно спросила я.
— Она выглядит, как вдова? А мы выглядим, как две достойные уважения придворные дамы?
Она указала на зеркало, которое висело на стене в нескольких шагах от нас. В нем нас можно было рассмотреть наилучшим образом. Я посмотрела на нас, и мне пришлось сглотнуть. Кларисса была права. Доротея вовсе не была похожа на вдову, и точно не на ту, что скорбит. Недавно овдовевшая дама не носила ослепительно серебряную полумаску, платье карамельного цвета с вырезом, из которого выскакивала грудь. И что касалось прически, она явно не была характерной для вдовы. Многочисленные локоны Доротеи были заколоты вверх в форме башни, в которой даже мог поселиться Полидоро.
Что касалось меня и Клариссы, мы выглядели немного приличнее, что, однако, зависело от того, что мы не использовали много косметики и были не так заметно причесаны. Кларисса вплела шелковые ленты во что-то вроде венца из косы и выпустила несколько локонов, что придавало ее нежному лицу прелестное выражение. У меня были блестящие, распущенные, зачесанные назад волосы, которые были заколоты двумя пряжками на висках, прическа, с которой я могла бы пойти и в школу.
Единственное, что я не выглядела в этом платье, как школьница. В монастыре я не этого заметила, так как зеркало Доротеи было маленьким. В этом королевском зеркале моя фигура красовалась во весь рост. Лучше всего было видно ту часть, по которой было легко понять, о чем говорила Кларисса. Мой вырез был невероятно глубоким, хотя в монастыре он мне казался вполне приемлемым. Но тогда я смотрела на себя сверху вниз на чудесное сверкание синего шелка, а не на оголенную кожу.
Рассмотрев себя в большом зеркале, расположенном в двух метрах, я получила неожиданно совершенно другое визуальное впечатление. Платье, или даже я в платье выглядела по праву запретно, с туго перевязанной верхней частью и выскакивающей грудью. Где же этот чертов желтый платок? Ах, да, все верно, я его отдала лакею, который принимал накидки и жакеты гостей.
Я скорее выпустила парочку прядей на обнаженную часть, в надежде, что будет меньше бросаться в глаза.
Кроме того, я утешала себя тем, что меня здесь никто не знал, и, наконец, я пришла издалека.
И я была в маске! В маске кошки я чувствовала себя хорошо. На самом деле, мне показалось, как будто это была та же, которую я купила в будущем, потому что она сидела так идеально на моем лице, словно была моей второй кожей.
В зеркале я видела таинственной, захватывающей незнакомкой из исторического костюмированного фильма. Я действительно сразу же почувствовала себя как в кино. В которое меня приняли, даже не спросив меня. Теперь я играла роль, хотела ли я того или нет. К сожалению, я не знала фильма и поэтому не знала, закончится он хорошо или плохо. Я не могла спросить режиссера об этом, так как у меня не было никакого предчувствия, кто он. И Себастиано, который был, пожалуй, своего рода ассистентом режиссера, исчез в другом времени.
Ощущение противоречия наполнило меня. Стоять здесь в этом огромном зале, за пятьсот лет от моего времени, окруженной людьми, которые давно рассыпались в прах, когда я появилась на свет, было мучительным чувством.
Внезапно я так сильно заскучала по дому, что слезы появились в глазах. Мне не хватало моих родителей! Нашего дома, моих друзей, даже школы! Если бы я не попала в прошлое, мои каникулы уже бы закончились. Что я готова была бы отдать, чтобы сейчас сидеть в школе! Между тем, даже на уроке математики!
— Он идет там! — восторженное заявление Доротеи вырвало меня из моих мыслей.
Нотки страха подхватили меня, когда я последовала за ее взглядом, и в проходе у лестницы появился Альвизе. Он был начищен, как будто хотел выиграть приз за костюм года эпохи Возрождения. Золотистый камзол поверх белоснежной рубашки, зелено-блестящие, тесно облегающие, шелковые лосины и узко сидящие кожаные ботинки. В его широкой шляпе качались перья фазанов, одно из которых висело слишком близко к его лицу так, что в сравнении с другими обстоятельствами это казалось странным. Но мне не хватало мужества в данный момент, чтобы улыбнуться, так как мой затылок безумно чесался.
Альвизе сопровождал его брат Джованни, который был одет похоже, однако не бросался так назойливо в глаза. Рядом с ними шел мужчина, которого я еще никогда не видела. Разумеется, он выглядел таким похожим на Альвизе и Джованни, что речь могла идти только об их отце. Кроме того, черты лица Альвизе вырезаны такими же угловатыми, несколько грубыми линиями и выдающимися черными бровями. Даже коварный взгляд был похож. Разумеется, он был не так необычно одет. От головы до ног он носил одежду черного цвета. Только широкая цепь с гербом на его груди блестела благородным серебром.
Итак, это был упомянутый советник десяти, который стремился к более высокому посту, а его сыновья, прежде всего Альвизе, должны были ему помочь в том, чтобы достать его ему. В том, что они убирали с дороги нашего сегодняшнего хозяина, того Мессера Тревисана, который скоро также появился бы здесь.
