– Верно, прикольно? – спросила Лиза. – Я иду, смотрю – она на коврике лежит. Я и взяла, а потом смотрю…
Уж конечно! Лиза подняла куклу за длинные светлые волосы, и стало видно, что голова едва держится на полуотрезанной шее.
– Выброси ее! – приказала Тина хриплым голосом. – Хотя погоди…
Сгиб левой руки куклы был весь утыкан иголкой – чтобы уж Тина не усомнилась, что кукла изображает Эльзу Михайловну.
Лиза испуганно поглядела на Тину и выскочила на лестницу прямо в сорочке. Соседки Маши не было дома, иначе бы на площадке оказался еще один труп – настоящий.
– Вон он! – Лиза улыбнулась кому-то за спиной Тины и помахала рукой. – Ты подожди меня в баре, ладно?
Тина подошла к стойке, взгромоздилась на высокий табурет, поманила бармена. Заказала ему имбирный коктейль – хит сезона, последнее изобретение знаменитой модели и стриптизерши Диты фон Тиз. Пока бармен готовил коктейль, огляделась.
Вокруг бурлила обычная тусовка, обычная безликая толпа.
В этой толпе никому ни до кого не было дела, все занимались одним – показывали «городу и миру», какие они крутые, какие удачливые, как они потрясающе одеты, как близки к сильным мира сего…
Из толпы выделился высокий, седоватый, коротко стриженный мужчина в черной водолазке и узких джинсах, подошел к Тине, сел на соседний табурет и поздоровался с легким акцентом.
Только тогда Тина узнала Райнера Мюнстера, сотрудника крупнейшей мюнхенской рекламной фирмы.
– Как жаль, что у нас не сложилось, – проговорил Райнер, пригубив свой коктейль. – Когда вы улетаете в Милан?
– В Милан? – удивленно переспросила Тина. – Я никуда не улетаю… почему в Милан?
– Но Эльза… – теперь и Райнер выглядел удивленным, – но Эльза сказала мне, что вы уже подписали контракт с «Барберини» и скоро должны уехать… поэтому не сможете работать с нашей фирмой… кстати, примите мои соболезнования… такая ужасная смерть!
– Ничего не понимаю! – Тина уставилась на немца широко открытыми глазами. – Какой контракт с «Барберини»? И что по поводу работы с вашей фирмой?
Работа с фирмой Райнера была голубой мечтой Тины, как и большинства ее коллег-манекенщиц. Голубой и неосуществимой мечтой.
Райнер поставил на стойку свой стакан и рассказал Тине удивительную историю.
Оказывается, его фирма, оценив огромный российский рынок, планировала подписать длительный контракт с одной из московских моделей. Отдел маркетинга рассчитал, что это должно еще больше поднять продажи.
Райнер просмотрел целый ряд резюме, ознакомился с портфолио претенденток и выделил из них двух наиболее подходящих моделей – Алису Липецкую и Тину Муромцеву.
Обе они идеально подходили к разработанной фирмой стратегии долгосрочной рекламной кампании.
Прежде чем разговаривать с девушками, Райнер связался со специалистами по маркетингу, представил им обе кандидатуры. Ему указали на Алису. Он уже начал предварительные переговоры…
– Вот почему она так задрала нос! – подала Тина реплику.
Она вспомнила, как изменилась Алиса незадолго до смерти, как свысока стала смотреть на остальных девчонок… Что там Лизка говорила о ее приятеле? Очевидно, тот прознал про выгодное предложение и сообщил Алисе.
…Но тут Липецкая погибла. Тем самым Тина автоматически стала основной претенденткой на заключение контракта.
Тина вспомнила намеки, которые делала ей Лиза Шапошникова. Тогда она не поняла, почему Лиза упоминала Райнера. Теперь все встало на свои места.
– Я хотел связаться с вами, обсудить контракт, – продолжал Райнер. – Позвонил в ваше агентство. Со мной разговаривала Эльза Михайловна, она сообщила, что вы никак не сможете заключить контракт с нашей фирмой, поскольку уже связаны договором с миланским агентством «Барберини». Я был очень расстроен, но что поделаешь? Пришлось продолжить поиски, и мы нашли девушку в другом модельном агентстве…
– Ах она зараза! – выдохнула Тина. – Чтоб ей сдохнуть…
Но тут же она вспомнила, что это пожелание запоздало, что Эльза Михайловна умерла, и умерла страшной смертью, какую и злейшему врагу не пожелаешь, и опустила глаза, напоследок пробормотав:
– Видно, не у меня одной накипело…
– Так вы не заключили контракт с Барберини? – удивленно переспросил Райнер.
– И речи не было!.. – отозвалась Тина, едва сдержав злые слезы.
– Очень жаль! – вздохнул немец. – Вы были очень подходящей кандидатурой! Но бумаги уже подписаны, так что, к сожалению, сделать ничего нельзя… получается, что Эльза Михайловна ввела меня в заблуждение?
– Получается, – буркнула Тина.
– Но в бизнесе так не поступают! Это неэтично… я должен высказать свое отношение…
Тут он вспомнил, что Эльзы уже нет в живых, резко замолчал, слез с табурета и скрылся в толпе.
А Тина маленькими глотками пила коктейль, пытаясь понять, зачем покойная Эльза так ей подгадила.
Просто по вредности? Или чтобы не потерять последние кадры, с которыми в агентстве и так были проблемы после гибели Алисы? Но тут же она вспомнила, какими глазами посмотрела на нее Эльза, когда Тина в сердцах обозвала ее фашисткой, и поняла, что Эльза испортила ей карьеру совершенно сознательно. Ей бы о душе подумать, а она…
Тина знала поговорку: о мертвых или хорошо, или ничего, но сейчас почувствовала к покойной Эльзе такую жгучую неприязнь, что даже порадовалась, что той нет в живых: в противном случае она бы за себя не ручалась…
Она выпила два коктейля, но никак не могла успокоиться. Подумать только, если бы не Эльза, она могла бы сейчас уехать и забыть всех – Леонида, неизвестного убийцу, ту же Эльзу, даже соседку Машу. И кончился бы весь этот кошмар с куклами. Но из-за злобной мстительной бабы все полетело к черту!
Тина поняла, что не миновать ей свидания с дядей Бо. Пожалуй, сегодня стоит провести сеанс психоанализа, иначе она не успокоится.
Тина долго нажимала на кнопку звонка, но дверь все не открывалась.
Неужели дяди Бо нет дома? Именно сегодня, когда ей так нужна его помощь, его поддержка, когда ей нужен его мягкий, успокаивающий, заботливый голос…
Когда она уже собиралась развернуться и уйти, наконец ревматически заскрипели замки, и дверь квартиры открылась.
На пороге стоял дядя Бо, но не в том домашнем виде, в каком он прежде встречал Тину. Обычно он встречал ее в облике старого обаятельного холостяка, старомодного и холеного – домашняя куртка из бордового бархата, белоснежная рубашка, настоящий старый барин. Сейчас на нем был пиджак от Армани, шелковый галстук ручной работы, мягкие туфли из кожи питона. В таком виде он обычно выезжал в клуб или ресторан.
– Дядя Бо, я не вовремя? – огорченно проговорила Тина. – Ты куда-то собрался?
– Нет, принцесса, – ответил он вполголоса. – Я никуда не ухожу, но у меня важный клиент. Жаль, что ты не позвонила мне заранее… может быть, ты пока побудешь в гостиной? Мне понадобится еще полчаса… выпей пока чего-нибудь… пообщайся с Ришелье…
– Хорошо, – она улыбнулась ему. – Я подожду…
– Ну и славно, – он запер дверь и направился в сторону кабинета. – Полчаса, не больше…
Тина прошла в гостиную, села в свое любимое кресло.
Обычно тут же появлялся Ришелье, чтобы вскочить к ней на колени и завести свою песню без слов, но на этот раз кот где-то пропадал.
Тина чувствовала какое-то смутное беспокойство. Сегодня в дядиной квартире не было того привычного покоя, за которым она приходила сюда, не было того чувства защищенности, безопасности, чувства, что здесь с ней не может случиться ничего плохого. Тина встала, нервно сжимая руки, сделала несколько шагов, остановилась возле книжного шкафа. Машинально она достала из него старинный том в потертом кожаном переплете, прочла тисненый выцветшим золотом заголовок.
«Суеверия народов Российской империи. Составление приват-доцента СПб университета Карла Фробелиуса».
Как-то давно она заинтересовалась этой книгой, однако дядя Бо мягко, но настойчиво отобрал ее, сказав:
«Ни к чему тебе читать это. Для твоих нервов это вредно, да и не слишком интересно, принцесса. Честно говоря, откровенная чушь и мракобесие…»
Она поверила и не стала настаивать.
Сейчас же чисто машинально раскрыла том, перевернула несколько страниц и задержалась на гравюре, изображавшей странную куклу, должно быть, вылепленную из глины, с примитивным, но в то же время выразительным лицом.
Под этой гравюрой строгим дореволюционным шрифтом, с «ятями» и «ерами» было написано:
«Заговорная кукла вотяцких шаманов. Среди вотяков бытует представление, что, сделав куклу вскорости после смерти соплеменника и поместив в ту куклу каплю крови или несколько волос умершего, шаман может поселить в ту куклу часть души покойного. Если же потом эту куклу подбросить кому-то из живых, то можно приобрести над тем человеком особенную власть, как если бы шаман похитил на этот раз часть души живого человека. Суеверные вотяки чрезвычайно этого опасаются, потому весьма тщательно следят за телами своих покойников, дабы ни одна капля их крови и ни один волос не пропал…»
