Она почувствовала руку Поля на плече, подняла на него глаза и встретилась со взглядом его темных глаз. «У меня найдется время для Поля», — подумала она.
Эта мысль прочно отложилась в ее голове, когда они принялись за обед при мягком свете прибрежных фонарей. Тихий шепот звучал вокруг них, мягкий стук тарелок, расставляемых на полированных деревянных столах. Они негромко разговаривали, и когда поворачивались друг к другу, чтобы улыбнуться или ответить улыбкой, их руки соприкасались, усиливая зарождающееся желание. Только один раз за все время обеда чары были нарушены.
— Ты — единственная женщина, которая может вскрыть омара, не отбросив при этом тарелку далеко от себя. Ты могла бы стать изумительным фокусником или карманным вором. Хочешь еще вина? Я закажу еще бутылку.
— Нет, спасибо, все чудесно. — Она спокойно сидела, глядя на яркий красный хвост и аккуратно разделанные клешни на тарелке перед ней, белое мясо омара лежало рядом длинными кусочками. Она даже не думала о нем, ее тренированные, чувствительные пальцы спокойно занимались омаром, в то время как она разговаривала с Полем и думала о своем.
Поль, уже забыв о шутке, рассказывал о своих посещениях Кейп-Анна, когда он был мальчиком, оставаясь на выходные дни у своего школьного друга, родители которого имели дом на Марблхед-Неке.
— Задний двор наклонно спускался к заливу, и мы устраивали соревнования, кто быстрее скатится по траве к воде. Через некоторое время его родители решили, что это — не самое безопасное место для детских игр, и поставили забор. Это был мой первый опыт, когда кто-то за меня решал, что именно для меня лучше.
Лора тихонько рассмеялась. Ощущение счастья снова вернулось к ней, у нее было легко на душе, и она чувствовала себя свободно.
— Вот почему вы все время путешествуете. Вы ненавидите заборы!
Удивившись, он ответил:
— Не знаю. Я должен подумать об этом. Но ты права, я ненавижу заборы. Мне всегда хочется перепрыгнуть их, вместо того чтобы воспользоваться воротами. А ты? Судя по тому, как ты прыгаешь по скалам, ты отлично справляешься с заборами.
— Да, — ответила она. — Но я давно не делала этого.
— Я тоже. Как-нибудь мы это устроим, так ведь? Представим, что мы — дети и прыгаем через забор.
— И убедим себя, что никто нас не остановит?
— И убедим себя, что нет ничего, чего мы не смогли бы сделать.
Лора улыбнулась:
— Мне нравится это предложение.
— Ты веришь в это?
— Да, — сказала она просто, и, улыбнувшись друг другу, они продолжали сидеть, слушая музыку, которая доносилась до них с пристани, где люди танцевали. Взошла луна, рыбацкие лодки превратились в прозрачные тени, которые плавно покачивались в гавани.
Поль задержал ее руку:
— Я отвезу тебя в Бостон, если хочешь. Конечно, если ты не предпочитаешь остаться.
— Лучше я останусь.
Он поднес ее руку к губам и поцеловал ладонь:
— Дом моего друга пустует. Он приезжает туда на выходные.
Она кивнула, не спрашивая, как часто он пользуется этим домом, когда тот пустует, даже не поинтересовавшись этим. У каждого из них было свое прошлое, которое они уже не разделят друг с другом.
Дом располагался в самом конце Марблхед-Нека. Несколько особняков, крытые серой дранкой, занимали узкую полоску земли, которая врезалась в залив. Через воды залива Лора видела огни городка Марблхед, но перед ними была абсолютная чернота, когда Поль свернул на дорожку, ведущую к дому.
— Так как я не предупредил заранее, там нет никого, чтобы побаловать тебя и приготовить завтрак. Лора улыбнулась в темноте:
— Я рассчитывала на вас.
— Доверчивая женщина. Откуда ты знаешь, умею ли я готовить?
— Это неважно, если вы знаете, как баловать женщин.
Он усмехнулся и, выскользнув из машины, подошел к заднему сиденью, где были их сумки.
— Подожди немного, я сейчас найду ключ. Он где-то здесь… на верхушке фонарного столба, насколько я помню.
Он не бывал здесь некоторое время, подумала Лора, потом вспомнила, что ей все равно, когда он приезжал сюда в последний раз.
В доме слегка пахло плесенью, когда Поль, отперев дверь, вошел, прошел через гостиную, зажигая свет и открывая окна.
— На кухню можно пройти через эту дверь. Что ты хочешь? Что-нибудь съесть или выпить?
Лора пыталась придумать, что ответить. Она нервничала и старалась сдержать рвущееся наружу счастье, которое сияло в ней еще в ресторане. Я хочу, чтобы ты любил меня. Я хочу, чтобы ты говорил мне, что мне делать. Я хочу все, чтобы быть простой и удивительной.
— Пойдем наверх, — сказал он. Поль обнял ее за талию, и они поднялись наверх, идя в ногу, в большую комнату, освещенную лунным светом. Когда Поль повернул ее лицом к себе, обнять его было так естественно, как войти с ним рука об руку в дом, словно они принадлежали друг другу. — Две недели, — шептал Поль, прикасаясь к ее губам. — Вечность.
— Не для меня, — начала она, но его губы остановили ее, открыв ее рот, и она почувствовала резкий привкус коньяка на его языке. Это был очень долгий поцелуй. Он впился в ее губы и обнимал ее так крепко, пока она не почувствовала, что в мире ничего не осталось, кроме них, заключенных в маленькое пространство, ревущее и пульсирующее. Это шло из ее сердца, но потрясало ее настолько, будто доносилось из глубин океана.
Поль поднял голову, и она судорожно вздохнула:
— Я лучше сяду.
Он тихонько засмеялся:
— Здесь есть кровать.
Держа Лору за руку, он повел ее по дорожке лунного света к высокой кровати с белым пологом на четырех столбиках, покрытой лоскутным стеганым одеялом. Рядом была маленькая лесенка, и Поль держал Лору за руку, пока она поднималась на три ступеньки, а потом последовал за ней. Он склонился над Лорой, когда она легла, прильнув к ее губам, руки нежно держали ее лицо.
— Моя прелестная девочка, моя дорогая Лора…
Она пылала. Никогда она ничего не желала так сильно, как рук Поля, его губ, его тела, слившегося с ее телом. Когда он скинул пиджак, Лора нетерпеливыми пальцами расстегнула его рубашку, а он уже стягивал платье, сначала обнажив плечи, потом, приподняв ее, снял и отбросил в сторону, и все это время она ласкала его, повторяя руками изгибы его тела и узнавая твердость мышц его рук, шелковистость темных волос на груди. Потом он скинул остальную одежду и снова вернулся к ней.
Лунный свет залил комнату. Полог кровати и шторы сияли, освещенные бликами луны, делая его кожу более светлой, а Лору — совершенно белоснежной.
— Боже, ты такая красивая! — Слова, словно языки пламени, обжигали ей грудь. Тело Лоры двигалось в своем собственном ритме, она не могла лежать спокойно.
