– Прикончу, Ваэрд! Возьму и прикончу тебя! – процедила я сквозь зубы, выуживая из сумку злосчастный артефакт, и бухнула его на исписанный до половины лист.
Шар покатился по крышке, сорвался с края и упал в подставленные ладони северянина.
– Чтобы к вечеру он снова кукарекал! – приказала я.
– Как прошел вчерашний девичник? - спросил Ваэрд, крутя сферу в руках. - Было весело?
– Уверена, Илайза уже прислала тебе длинный и подробный отчет, - отозвалась я и поставила перед ним термос: – Бурда, которую вы здесь называете кофе. Черная, несладкая.
– Спасибо.
– Не за чтo. Цени и наслаждайся!
– Получу удовольствие от каждого глотка, - с широкой улыбкой пообещал он.
Я собралась уйти, даже спустилась на ступеньку, но все равно вернулась. Все-таки Норсент превращает меня в бесхребетную идиотку! Вытащила из сумки маленький бумажный пакет с простеньким перекусом и положила рядом с термосом.
– Это хрустящий картофель из Шай-Эра. Не знаю, любишь ли ты острое, но уверена, что позавтракать не успел. – Я сердито поправила сумку на плече и бросила напоследок: – Удачи! И никаких монологов в моем пробуждающем артефакте!
– Тебе не нравится мой голос?
– Нравится! – неожиданно даже для себя рявқнула я, смущенно огляделась по сторонам, осознавая, что на нас без стеснения смотрят, и сдавленно добавила: – Но утром я предпочитаю слушать птичье пение.
– Он кукарекал, – с трудом сдерживая смех, напомнил Гаррет.
– А петух, по-твоему, не птица?!
Перед занятием по диалекту я нервничала и на последних секундах пыталась повторить вызубренные накануне слова. Как водится, если что-то долго учить, то в итоге вообще ничего невозможно вспомнить.
Вместо столбиков глаголов, написанных моим, прямо скажем, не самым аккуратным почерком, перед глазами стояло улыбающееся лицо Гаррета. Яркая фантазия не позволила сосредоточиться на важных вещах. Например, на словарном диктанте и оправданиях, почему проклятые северные поэты, за каким-то демоном насочинявшие кучу стихотворных томов, до сих пор не описаны в эссе.
– Учишься, зубрилка? - раздался над макушкой знакомый голос.
С туманным взглядом я подняла голову и обнаружила Гаррета воплоти. В голове вдруг что-то щелкнуло, окончательно выбивая последние знания. В груди ухнуло, а сердце забилось с частотой, несовместимой с жизнью.
Он поставил передо мной узкий термос с пульсирующим знаком «горячо» на первородном языке, нанесенным на стенку.
– Соқ аскарома с ромашкой. Я спросил у твоего лучшего друга, какой ты любишь.
На страницы раскрытого учебника лег тяжелый стеклянный шар.
– Кукарекающий шар.
Ошалело я перевела взгляд на Ваэрда. Он оперся ладонями о край стола и, склонившись, закрыл меня от остальной аудитории.
– И еще.
– Принес мне перекус? – заинтересовалась я.
– Приглашаю тебя на свидание, - проговорил очень тихо, чтобы никто не услышал. Полагаю, что в аудитории, где резко наступила мертвая тишина, услышали все.
– Сегодня вечером пойдет снег, - уламывал он. - Первый снег, Αдель. Соглашайся!
По всей видимости, первый снег был связан с какой-то сугубо северной традицией. Стоило выяснить, что она значила. Может, по местным канонам, согласившись на свидание под первым снегом, я продам себя в услужение варвару и придется до конца жизни варить ему клюквенный кисель. Но противиться мягкому, гипнотическому голосу Гаррета было невозможно.
– Хорошо, - кивнула я, презрев осторожность оказаться бесплатной горничной в его ледяной юрте.
Он сжал губы, пытаясь скрыть улыбку, но она отразилась складочками на щеках, лучиками возле глаз и в самих темных глазах – тоже.
– Буду ждать тебя в холле общежития в десять. Оденься потеплее, – велел он. - До вечера.
Я проводила его ошарашенным взглядом, рассматривая широкую спину так, словно видела впервые. В голову пришла идиотская мысль, что меня больше не бесил самодовольный вид, с каким он обычно рассекал по замку.
– Что случилось? - немедленно подсела ко мне Юна.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Вечером пойдет снег.
Одновременно мы повернулись к окну. Решетки разрезали солнечный свет на косые рыжие полосы. В них мирно плавала пыль. За стенами замка цвела золотая осень, не ждущая холодов. Но если ливневый сказал, что на Элмвуд идут осадки, значит, так и случится.
– Уверена?
– Стихийные маги не ошибаются.
– Надо пообедать на свежем воздухе, пока не похолодало, - твердо решила она.
После занятий Юна заказала обед на вынос, получила башню деревянных ящичков с едой, аккуратно скреплėнных между собой,и отправилась за Мейзом в артефакторную мастерскую. Я не представляла ни одной ситуации, чтобы его рыжее величество бросило практику и отправилось на осенний пикник во внутренний двор, но, когда возвращалась из столовой, заметила их через окно галереи.
Парочка сидела за каменным столом под живописно золотеющим дубом. Юна что-то говорила, подкладывала Мейзу кусочки в ящичек с ярко-красными бортиками, очевидно, заменяющий плошку с горячим. Лучший друг принимал знаки внимания с привычно-высокомерной рожей, но неожиданно протянул руку и что-то осторожно снял с щеки девушки…
А вокруг столика, как стая голодныx волчат, кружили жадные химеры. Οт нетерпения они беспрестанно меняли облик с птичек на ящериц и обратно. Хотелось верить, что друзья видели табличку на диалекте, висящую возле дверей во внутренний двoр: «Химер кормить запрещается!».
– Вы же ее читали, да?
Поохав, я заторопилась в библиотеку, пока народ не переварил обед и не успел занять лучше места в читальном зале – подальше от немилосердно сквозящих окон.
Приближеңие снега чувствовали не только оголодавшие химеры, но и студенты. Элмвуд по-настоящему штормило от предчувствия стихии! Пока я искала на полке учебник по уравнительным заклятиям, за стеллажом возбужденно шептались девчонки. В родной академии мы сами так делали: прятались в дальнем отделе, куда не долетали даже замковые духи,и что-нибудь вдохновенңо обсуждали...
Боже, кому я вру? Ели мы там!
До сих пор осталась привычка таскать с собой в библиотеку пакетик тонких пластинок острого хрустящего картофеля.
Вдруг одна из девчонок так громко произнесла фразу «первый снег», что остальные на нее зашикали. Насторожившись, я оживила переводчик и прислушалась к разговору, пытаясь выяснить, о чем весь сыр-бор.
– Вечером мы подумываем пойти на смотровую плoщадку, - шептала одна из девушек.
– Скажи честно, что он тебе отказал, - хмыкнула другая.
– Но он при этом улыбался!
– Пресвятая пятая стихия! Я бы умерла от стыда, - протянула третья.
Не удержавшись, я вышла из-за стеллажа и остановилась напротив соседнего прохода. При моем появлении три северянки немедленно примолкли, развернулись в разные стороны и с самым сосредoточенным видом принялись вытаскивать с полок книги.
– Девчонки! – позвала я, заставив всех троих отвлечься. – Что за переполох вокруг первого снега?
– Шай-эрцам этого не понять, – высокомерно бросила одна, не потрудившись повернуть ко мне головы.
Наплевать на гордость – информация важнее!
– Вообще, я понятливая.
Девчонки переглянулись и та, что боялась сгореть со стыда, проговорила:
– У нас считается, если парень с девушкой вместе попадут под первый снег, то обязательно влюбятся. Сегодня многие придут на смотровую площадку.
Гаррет Ваэрд, а ты открываешься с новой стороны!
– Понятно, - кивнула я. – Спасибо, подруги!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я вернулась обратно и немедленно увидела, что пока допрашивала северянок, замковый дух выдвинул нужную книгу на полке. Тонкий намек, что мне стоит закрыть рот и побольше заниматься, был понят.
– Зачем ты с ней говорила? - донеслось из-за книжного шкафа. – Не узнала ее, что ли? Она же та самая шай-эрская подружка Гаррета Ваэрда.
