Ноги перестали держать. Стараясь устоять и не свалиться, я обняла Гаррета за шею. Головокружительный разворот, не убирая жадных губ, и спина оказалась прижатой к холодной стене. Но недостаточно холодной, чтобы погасить пламя, сжигающее меня изнутри.
С точкой опоры можно было не виснуть у него на шее. Пальцы бросились исследовать его лицо, колючую щетину, закопались в неожиданно мягких волосах, портя идеально натянутый пучок.
Гаррет прикусил мою нижнюю губу, несильно, но достаточно, чтобы из груди вырвался низкий стон. Прежде я и не догадывалась, что способна издавать такие греховно-сладкие звуки. Видимо, он был прав: раньше мне не попадались парни, умеющие хорошо целоваться…
– Смотри, пока ты рассматривал эти дурацкие часы, весь снег закончился! – вдруг капризно протянул пронзительный җенский голос.
– Когда бы мы ещё на часы посмотрели? - с раздражением отозвался мужской баритон.
– Вечно ты все портишь!
Мы замерли обалделые и от того, каким жгучим безумием обернулся наш первый поцелуй,и от нежданного вторжения в уединенный уголок. Гаррет быстро уперся рукой в стену, склонил голову, полностью закрывая меня от чужих глаз. Я прижимала ладони к его твердой груди, словно хотела оттолкнуть, но на самом деле – пыталась не съехать по стене. Сердце парня грохотало, как мое собственное, а дыхание было тяжелым и рваным.
– Эй,идем отсюда… – проговорила девушка, видимо, заметив нас, спрятанных в глубокой тени. – Холод собачий!
С треском закрылась дверь.
– Господи, какой стыд! – спрятала я горящее лицо на груди у Гаррета.
– Адель… – хрипловато прошептал он, – ты выиграла свое желание.
Я не нашла в себе ни сил, ни иронии придумать какой-нибудь колкий комментарий. Поцелуй походил на бесконтрольное безумие. Пережив такое, грешно шутить. Вдруг больше никогда не доведется испытать еще разок?
Мы спустились из башни. Холодный и влажный воздух пах снегом. На кружевном, стремительно тающем полотне, покрывшем дорoжки и газоны, уже появились разрывы. Наверняка завтра от снега ничего не остается.
Ваэрд довел меня до общежития. Я мялась, почему-то совершенно не желая ни уходить, ни прощаться.
– Увидимся, – быстро поднялась и, не оглядываясь, скользнула в открытую замковыми домовыми духами дверь.
В холле действительно оказалось людно. Не останавливаясь, я направилась к лестнице. Внезапно Гаррет нагнал меня и развернул к себе лицом. Глаза у него были темные и шальные. Ладонью он обхватил мою щеку и быстро поцеловал: сладко прижался губами к губам. Обалдев, я стояла, как дура, опустив руки по швам.
– Еще… – едва слышно пробормотал он мне в губы.
И хотя публично обжиматься смерти подобно, я встала на носочки и ответила на поцелуй.
– Все равно мало, – улыбнулся он, отстранившись. - Доброй ночи.
– И тебе.
Он отправился к выходу уверенной походкой, не обращая внимания на обалдевших девчонок, а я словно приросла к полу.
Неожиданно в сердце больно кольнуло. Приложив руку к груди, попыталась распознать не отлетаю ли прямотоком на тот свет. При взгляде на высокую фигуру северянина и впрямь как-то не дышалось.
Перед дверью Гаррет обернулся и вдруг с лукавой улыбкой подмигнул мне.
Дыши, Адель! Мозг обогащается кислородом и начинает хорошо соображать, а сердце перестает колотиться, как у припадочной.
Вдох-выход…
Поздно! В большом списке ошибок, которые нужно успеть совершить до двадцати, рядом с одним из пунктов можно поставить галочку. А лучше крест! Красным цветом. Ведь в промежутке между поцелуями и глупым подмигиванием я не заметила, как влюбилась в Гаррета Ваэрда.
ГЛАВА 13. Прятки в темноте
Как говорит моя мама, в любой непонятной ситуации – ложитесь спать! В смысле, не стоит, чуть нервишки зашалили, бухаться на кушетку или парковую скамью и весь божий день вдохновенно, до рыка храпеть. Но за ночь-то голова точно прояснится, и все, что мерещилось накануне, обязательно пройдет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Так вот…
Проверенный годами способ не сработал! Я легла влюбленной в Гаррета, а проснулась тяжело влюбленной. Возможно, просветлению сознания и излечению от чувственного недуга помешал неприличный сон с участием Ваэрда. Мне никогда не снились эротические сны! По большей части, потому что дальше поцелуев под поморским дубом я еще не заходила.
Проснувшись даже без пробуждающего шара, я ошарашенно смотрела в серый потoлок и пыталась стряхнуть остатки горячей грезы. Однако продолжала за нее цепляться, с особым смаком перебирая особенно сочные моменты.
– Какой кошмар! – с чувством воскликнула я, утыкаясь в подушку лицом.
Странная магия первого снегопада действовала позабористее дурманного зелья! Нормальные люди после свидания на холоде подхватывают простуду, а я каким-то невообразимым образом заболела любовью к северному аристократу с колечком в брови.
– Тебе приснился кошмар? - протянула с соседней кровати сонная Юна и вдруг страшно всполошилась: – Ой! Сегодня же была ночь со срeды на четверг! Мама говорит, что сны в эту ночь – вещие и обязательно исполняются.
– Неужели? - с неожиданной даже для себя заинтересованностью уточнила я, приподнимаясь на лoкте. - Ты уверена?
Ну, раз такое дело, и сон точно становится реальностью, независимо от желания девушки… Придется смириться с судьбой и принять ее, как есть. Во всей жгучей – ой! –неприглядной правде.
– Я все страшные сны сразу же ей пересказываю, – отозвалась Юна. - Скорее расскажи, и кошмар забудется!
– Боюсь, от ужаса спать перестанешь ты, - буркнула в ответ, поднимаясь с кровати.
Ваэрда ждала за завтраком, чтобы посмотреть со стороны и точно понять: влюблена или просто глупость мерещится. Οн не появился. Понятия не имею, когда северяне завтракают. Видимо, нормальные люди, в смысле, шай-эрцы, в это время последний сон досматривают… иногда неприличный сон.
Я задумчиво размешивала в мятном чае мед: вертела ложечкой и по часовой стрелке, и против. Прихлебнула и поняла, что вообще-то пью несладкий кофе. В смысле, отвратительно горькое, странно пахнущее пойло, которое в Норсенте выдают за ароматный бодрящий напиток особой обжарки.
В дверях столовой вместо горячего северного аристократа появился Мейз. Юна, всего секунду назад зевающая, как в приступе бессонницы, выпрямилась, поправила волосы и даже прочистила горло. Видимо, приготовилась к приятным утренним беседам. Похоже, она ещё не знала, что лучший способ сохранить нервы – не встречаться с его рыжим величеством раньше обеда.
И тут я осознала, что мне остро требуется мнение знающего человека!
– Как ты поняла, что влюбилась в Мейза? - резко спросила я.
Соседка насторожилась:
– Это вопрос с подвохом?
– Это вопрос с вопросом!
– Ну… – Она бросила в сторону приятеля, пересекающего обеденный зал, затуманенный взор. - Захотелось о нем заботиться, проводить больше времени. Еще он перестал меня пугать.
– А если перестал бесить? – оживилась я.
– Доброе утро, Мейз! – громко поприветствовала она.
– Угу, - бросил тот, но – что характерно – поцелуй на щеке любимой запечатлел. Щека девушки, в свою очередь, покраснела от смущения.
– Чего такая мрачная, Адель? - спросил он, усевшись за стол.
– Эдди сегодня приcнился кошмарный кошмар! Представляешь? Я говорю же в нашей комнате плохая аура.
– Кошмарно-эротический сон, подруга? - немедленно догадался приятель, знающий меня, как облупленную.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Юна подавилась чаем,и стало ясно, что помощи зрительного зала в обозримом будущем можно не ждать. Я бросила на ухмыляющегося парня мрачный взгляд.
– Мне пора на зельеварение.
– До начала ещё полчаса. – Мейз отвлекся от изучения подноса с завтраком, появившимся перед ним на столе. Точно хотел ещё позубоскалить!
– Сегодня распределяют подмастерьев, будем знакомиться. Да и разложиться надо, котелок закипятить… – суетливо поднимаясь, на ходу придумывала я.
