— Я, кстати, совсем не против взять тебя на работу.
— Как ты себе это представляешь? Забыл, что по легенде я вообще-то живу где-то под Новосибирском?
— Переедешь. Из Сибири в Краснодар сейчас многие переезжают.
Я пожала плечами:
— Даже не знаю. Одно дело — лгать пару месяцев, а другое — продолжать врать годами.
— А что такого? Даже удобно. Виоле будет грустно, если после того, как лето подойдет к концу, вы перестанете общаться. Павел, кстати, недавно сказал мне, что очень беспокоится по этому поводу. Он даже собирается весь следующий год писать дочери письма от твоего имени. А если по легенде ты переедешь в Краснодар, этого не понадобится. Ты и Виола сможете регулярно видеться.
У меня легонько кольнуло в груди. Какое все-таки заманчивое предложение! Есть только одно «но»: Георгий бросает на меня такие жаркие взгляды, что моя одежда того и гляди воспламенится. И вот как с ним таким работать? Хотя, может, я делаю из мухи слона? Может, он скоро перегорит и переключится на другую девушку?
— Ох, это все так странно и неожиданно, — медленно, растягивая слова, призналась я.
— Соглашайся! — безмятежно улыбнулся Георгий. — Я тебя не обижу с зарплатой. Да и твои дальнейшие визиты в Сочи будут оплачены отдельно.
Кровь ударила мне в лицо.
— Не надо.
— Что не надо?
— Не надо платить мне за дружбу. Я бы с удовольствием виделась с Виолой и бесплатно.
Георгий задумался, а потом покачал головой:
— Это, наверное, лучше с Павлом обсудить.
— Ты прав. Не факт, что он вообще одобрит мое желание «задержаться» в его семье. Возможно, я удобней ему в качестве друга по переписке.
— А давай прямо сейчас позвоним ему и узнаем, — сказал Георгий и тут же набрал зятя.
— Привет, Гош, — голос Павла, донесшийся по громкой связи, заставил меня вздрогнуть. — У вас все нормально?
— Да, все в порядке, — успокоил Георгий. — Просто у нас тут один вопрос возник…
Он быстро объяснил Павлу свою задумку. Я не уезжаю и продолжаю общаться с Виолой.
— Сколько это будет стоить? — немного подумав, спросил Павел.
— Нисколько, — подала голос я. — Это будет просто дружба. Мне не безразлична судьба твоей дочери, я немного привязалась к ней и чисто по-человечески…
— А вот этого не надо! — перебил он. — Не надо разыгрывать передо мной благородство.
— Я ничего не разыгрываю. Я просто хочу помочь.
Он еле слышно вздохнул:
— Мне не нужны экспромты и благотворительность. Или ты берешь деньги и делаешь все так, как я хочу, или в конце лета мы расходимся на все четыре стороны.
Я с вопросом посмотрела на Георгия. Он пожал плечами, а потом еле слышно прошептал:
— А что? Пусть платит, если ему так удобно.
Как у него все просто! А мне плакать хочется: мое искреннее предложение дружбы проигнорировали.
— Вообще, я еще не согласилась на вакансию Георгия, — запинаясь, произнесла я. — Это все на стадии обсуждения.
— Понятно, — ответил Павел. — Ну тогда хорошего вам там взаимопонимания.
Прозвучало это ужасно. Ужасно пошло.
Георгий перекинулся с зятем еще парой реплик, а потом свернул разговор. Отложив телефон, он посмотрел на меня:
— Лида, соглашайся на мое предложение. Гарантирую: наше сотрудничество будет выгодно нам обоим.
— А можно мне все-таки немного подумать?
Он закусил губу:
— Ты расстроилась из-за Павла? Не стоит. Он так ведет себя из самых лучших побуждений. Он просто не любит быть у кого-то в долгу.
— Нет, я не расстроилась, — соврала я. — Просто хочу как следует все взвесить.
— Хорошо. Даю тебе две недели на размышления.
— Спасибо, — я снова поднялась из-за стола. — А сейчас я все-таки пойду спать, ладно? У меня что-то глаза слипаются: день выдался отнюдь не легкий.
Георгий огорчился, но возражать не стал. Он проводил меня до приготовленной мне комнаты и почти по-братски поцеловал в лоб.
— Спокойной ночи, — сказала я. — И спасибо за гостеприимство.
— Это тебе спасибо, — отозвался он, галантно отворяя для меня дверь. — За все, что ты делаешь для моей племянницы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Оставшись одна, я легла на кровать и вздохнула. Кому я вру? Когда лето закончится, мне лучше сразу уехать и не рвать себе сердце. Павел никогда не согласится на обычную дружбу, а брать у него деньги дальше — отвратительно.
49
Утром меня ждал сюрприз. Неприятный. Георгий улучил время, когда Виола отправилась в ванную, и всучил мне какую-то коробочку.
— Что это? — спросила я, плохо скрывая раздражение.
— Открой и узнаешь.
Мои пальцы чуть дрогнули. Как же я не люблю неожиданности! Особенно от мужчин, которые положили на меня глаз вопреки всем моим возражениям. Вот как донести до Георгия, что ему ничего не светит? Как?
Я тихо вздохнула и таки открыла подарок — внутри обнаружился браслет с красивыми белыми камешками. Дорогой, наверное.
— Я не могу это принять, — твердо сказала я и, захлопнув коробочку, положила ее на стол.
— Почему?
— Не хочу.
Георгий, кажется, оскорбился, а может, только вид сделал, понадеялся на мою совестливость:
— Тебе не кажется, что это не вежливо?
Я покачала головой:
— Гош, я не могу принимать от тебя подарки, зная, что никогда не отвечу тебе взаимностью.
— Откуда такая уверенность? Вы, девушки, ужасно переменчивые натуры.
— Я не переменчивая. А еще… — мне вдруг захотелось разить наповал. — Мое сердце занято другим.
Лицо Георгия стремительно потеряло краски.
— Вот как? И кто же он?
— Ты его не знаешь.
— А мне кажется, что ты врешь. Я разговаривал с твоей бабушкой, она заверила меня, что у тебя никого нет.
— Я не все ей рассказываю.
Взгляд Георгия просветил меня подобно рентгену. Я не стала отводить глаза: зачем мучить человека?
Не знаю, насколько я была убедительна, однако браслет Гоша убрал. Прогресс! У меня даже настроение немного поднялось.
В принципе, до нашего отъезда Георгий больше не позволил себе ничего такого, но, сев в электричку, я почему-то испытала облегчение. Наконец-то свобода!
С документами, конечно, опять было непросто, но я справилась: место рождения удалось сохранить в тайне. Когда контролеры ушли, Виола стала глазеть в окно, а я принялась звонить Павлу. Он почему-то не брал трубку. Тогда я послала ему смс: «Едем». Уже минуты через две пришел ответ: «Я не смогу вас встретить. У меня две деловые встречи подряд, так что домой вас заберет Аркадий Матвеевич».
И вот вроде что такого? Занят человек. А у меня почему-то сразу возникло ощущение, что Павел просто не хочет со мной встречаться. Естественно, тут же и злость накатила. Злость на себя. Вот какого черта я тогда разоткровенничалась по телефону? Зачем? Просто клиническая идиотка!
Мысленно я костерила себя почти всю дорогу. И только встреча с Аркадием Матвеевичем немного отвлекла меня от самобичевания. Водитель выглядел невероятно обрадованным нашим возращением. Когда мы погрузились в машину, он тут же всучил мне какой-то пакет.
— Вот. Презент для Марты Петровны. Так сказать, благодарность за пирожки.
— А что это? — спросила я с интересом.
— Это я недавно на антресолях порядок наводил и вот наткнулся.
— Можно посмотреть?
Он кивнул. Я вытянула из пакета здоровенную коробку и с изумлением уставилась на картинку на ней:
— Дрель? Зачем Марте Петровне дрель?
— Да не, — хмыкнул Аркадий Матвеевич, заводя двигатель. — Это только коробка от нее. Внутри там другое.
Я, конечно, тут же заглянула внутрь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ой! А что это? — спросила Виола, тоже не удержавшаяся от того, чтобы сунуть в коробку от дрели нос.
— Эх, деревня! — хохотнул водитель. — Это, девоньки, диапроектор называется. Я, кстати, проверил: работает.
