— А может, дело в другом?
— В чем же?
— В твоей привычке ожидать плохого.
В его глазах проступила усталость.
— Считаешь? Что же… В твоих словах есть доля правды. Когда долго занимаешься бизнесом, невольно становишься пессимистом. И да, все вокруг начинает видеться отнюдь не в розовом цвете.
Я даже не нашлась, что ответить. А потом Павел еле слышно сказал:
— Спасибо.
— За что?
— За то, что дала снова почувствовать себя живым.
Наши взгляды встретились, и в его глазах было так много признательности, что мне стало чуть не по себе. А через пару секунд Павел вдруг спохватился:
— Кстати, ты у меня кое-что забыла…
— Что именно?
— Белье.
У меня совершенно по-дурацки екнуло сердце.
— Можешь оставить его себе.
— Чтобы Марта Петровна, убираясь, нашла его и придумала про меня кучу глупостей? — он даже нахмурился. — Ну уж нет.
Я с деланным равнодушием пожала плечами. Мне не хотелось больше разговаривать о прошлой ночи. Смущение затапливало меня по крышечку.
А Павел вдруг протянул руку через стол и за подбородок развернул к себе мое лицо. Наши глаза встретились.
— Приходи вечером, — без всякой интонации попросил он. — Когда Виола заснет.
— Зачем?
Губы Павла дернулись в неестественной усмешке.
— За бельем, Лида! За бельем.
Сердце мое пропустило пару ударов, и в этот момент дверь на кухню распахнулась. Павел отдернул руку и, конечно, опрокинул свою кружку. Горячий кофе выплеснулся ему на рубашку, растекся по белой ткани огромным уродливым пятном.
— Твою мать! — тихо ругнулся «братец» и тут же нацепил на губы приветливую улыбку. — Доброе утро, доченька.
— Доброе утро, — отозвалась Виола (это была именно она) и сразу двинулась к плите. — Сегодня на завтрак у нас будут блинчики.
— Что? — слегка оторопела я.
— Блинчики! — повторила она. — Я нашла прикольный рецепт в интернете.
— Но у меня по плану — творожная запеканка, — в моем голосе совсем некстати прорезались интонации ворчливой кошелки.
— Ее завтра приготовим, — отмахнулась «племяшка» и проворно нацепила фартук.
Я попыталась встать из-за стола, но Виола тут же усадила меня обратно на стул:
— Нет, Лид, ты сиди. Сегодня я хочу все делать сама.
— Ладно, — тихо пискнула я и покосилась на Павла.
Тот вытирал лужу на столе бумажным полотенцем. Наверное, надо было предложить ему помощь, но на меня напал ступор. Я залюбовалась его сосредоточенным лицом и красивыми руками. И невольно вспомнила вчерашнее.
Почему так хочется все повторить? Это вообще нормально?
У меня даже дыхание сбилось от нахлынувших фантазий. Ох, лучше бы я не знала, какими нежными могут быть эти руки. Какими наглыми…
Наконец Павел выкинул размякшее полотенце в мусор:
— Извините, девочки, но я сегодня без завтрака. Мне надо переодеться и бежать.
На лицо Виолы легла тень разочарования. Павел его заметил и как будто бы и сам расстроился. Он быстро подошел к дочери и чмокнул ее в макушку:
— Заяц, мне правда надо ехать. Но ты, пожалуйста, оставь мне немного своих блинов: я очень хочу их попробовать. Классный рецепт из интернета меня заинтриговал.
— Хорошо, — кивнула Виола, и Павел тут же покинул кухню.
Из моей груди вырвался тяжелый вздох.
— Что? — настороженно спросила «племянница».
Я напряглась. Уши у меня заполыхали так, будто кто-то злой и сильный надергал их от души. Да уж! Не хватало только, чтобы Виола о чем-то догадалась.
— Это я так… просто — пробормотала я, натягивая на губы фальшивую улыбку. — Мне сегодня плохо спалось, потому теперь я сама не своя.
— Заметно, — сказала она с сочувствием, а потом руки ее проворно запорхали по ящикам в поисках муки.
54
После завтрака Виола предложила сходить на пляж. Я поломалась немного для виду, повздыхала о собственной агорафобии, а потом, конечно, тут же побежала переодеваться в купальник. Мне хотелось отвлечься от мыслей о Павле, о предстоящем вечере.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Вода в море сегодня была очень теплой. Она словно впитала в себя мои тревоги, и на душе у меня воцарилось спартанское спокойствие. Будь что будет. Если Павел захочет повторить вчерашнее, я буду рада. Если устроит мне очередную взбучку, не расстроюсь. У меня нервы уже как канаты.
Выходить из воды не хотелось, но пришлось. Время перевалило за одиннадцать, и солнце стало жечься.
Вернувшись домой, мы с Виолой слегка перекусили, а потом я сразу изобразила бурную деятельность: засела в гостиной, достала альбом и стала зарисовывать в него все, что попадалось на глаза «Племяшка» несколько минут наблюдала за мной с раздражением, а после все-таки прониклась моим настроением. Она притащила в гостиную купленную мною шкатулку и стала карандашом наносить на нее какой-то орнамент.
Впрочем, долго наши занятия рисованием не продлились. Явился тот самый Вася, который на вечеринке кидался орехами, и уговорил Виолу поиграть в мяч. «Племяшка» пошла во двор, а я, конечно, двинулась следом. Мне не хотелось оставлять детей без присмотра.
Через час Виола и Вася отложили в сторону мяч и организовали игру в войнушку. Они принялись носиться по саду и обстреливать друг друга из водяных пистолетов. Стало довольно весело и очень шумно. Я тоже немного поучаствовала в игре, а потом залезла в бассейн и следила за детьми оттуда.
Еще через час к нам во двор подтянулись Оля и Юля, притащив с собой щенка и какую-то незнакомую девочку. Криков в саду прибавилось. Марта Петровна даже несколько раз выбегала во двор с аптечкой, думая, что случилось непоправимое. Каждый раз я ее успокаивала, и мы вместе пили чай под навесом.
Еще через пару часов явилась мама Оли и Юли со своим новехоньким младенцем. Дети позабыли об играх и стали виться вокруг малыша. Всем хотелось его потрогать или рассмешить. Даже Василий проникся. Он ходил перед малышом на руках, а еще довольно похоже изображал крики разных животных.
— Добрый день, — Павел снова появился во дворе неожиданно.
По его лицу было видно, что он шокирован тем гвалтом, что царит у его дома, но никаких замечаний мне не последовало. Наверное, он не решился отчитывать меня перед соседкой.
Когда Павел ушел в дом, мама Оли и Юли засуетилась:
— Какой же импозантный у тебя братец, просто огонь! А ты не знаешь, у него уже кто-нибудь появился?
— Что вы! — нахмурилась я. — Он еще не оправился после потери жены.
Она оживилась еще больше:
— Слушай, у меня сестра до сих пор не замужем. Хорошая, в общем, девочка, учительницей работает, скромная. Может, сведем их?
Я даже отшатнулась:
— Нет-нет, Павлу нужно время, чтобы прийти в себя.
— Да ладно! — ухмыльнулась гостья. — Уже больше года прошло. Он мужик молодой, у него организм любви требует. А моя сестра, знаешь, какая отзывчивая? Она никогда мужика мариновать не будет — сразу даст, если понравится.
Мне захотелось стукнуть ее чем-нибудь потяжелей. Но, конечно, я подавила это желание. Еще выронит своего новехонького младенца, а меня потом совесть замучает.
— Мой брат совсем не готов к новым знакомствам, — с нажимом произнесла я. — Мы только недавно с ним это обсуждали. Думаю, твоей сестре лучше подыскать кого-то другого.
Мама Оли и Юли насупилась, но вроде отстала. А через некоторое время из дома появился Павел и стал играть с детьми в какие-то жмурки. Я следила за ним украдкой и внутренне обмирала. Зачем он пригласил меня сегодня к себе? Что меня ждет? А вдруг я не сдержусь и снова выкину что-нибудь странное? Наброшусь на него с поцелуями? Надо, блин, как-нибудь морально подготовиться к встрече.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Спустя какое-то время мама Оли и Юли всучила мне своего младенца и пристала с разговорами к Павлу. Вдвоем они отошли за ближайшее дерево, но пробыли там недолго. Уже минуты через две их беседа закончилась. И явно не очень приятно, потому что соседка сразу ушла, захватив с собой детей. У нас остался только Вася. Вася и щенок.
