Мною сразу завладело дурное предчувствие. Марта Петровна явно не поймет такой «щедрости».
— Кхе-кхе, — я задумчиво почесала нос, — Аркадий Матвеич, вы только не обижайтесь, но лучше бы вы цветов купили. Или конфет.
Водитель хитро зашевелил усами:
— Не, Марта оценит. Это же раритет. А у нее внуки! Будут смотреть диафильмы вечерами.
Бедный Аркадий Матвеевич! Так хорошо отстал от жизни. Кажется, ему невдомек, что сегодняшние дети уже на горшке «залипают» в смартфоны. Их старой рухлядью не прельстишь.
Я закусила губу от досады. Неужели план по сближению двух одиночеств летит в тартарары? Бли-и-ин!
Мне не придумалось ничего лучше, чем запихать коробку обратно в пакет, и больше не возвращаться к ней в разговоре.
Наконец мы оказались дома. Марта Петровна, как не странно нам тоже очень обрадовалась и сразу потащила нас на кухню пить какао с плюшками. Я оставила «гостинец» Аркадия Матвеевича в прихожей. Мне совсем не хотелось вручать его адресату. Я даже подумывала о том, чтобы чуть позже тайком выбросить этот раритет в мусорку.
Вот только о диапроекторе вдруг вспомнила Виола.
— Марта Петровна, вам же Аркадий Матвеевич подарок передал! — закричала она, когда мы уже навернули приличное количество плюшек.
— Подарок? Мне? — домработница стремительно покраснела.
Виола в два счета притащила из прихожей пакет:
— Вот!
— Дрель? — у Марты Петровны был ровно тот же шок, что у и меня, когда она заглянула в пакет.
— Да не! — с интонацией Аркадия Матвеевича отозвалась Виола.
Через несколько секунд домработница уже выудила из коробки диапроектор.
— Боже мой! — завопила она странным голосом. — Это же просто чудо какое-то. У меня ровно такой в детстве был: папа из Ленинграда привез. Вот только наш проектор быстро сгорел от частого использования. А этот? Этот работает?
— Ага, — кивнула довольная Виола. — А давайте его опробуем, а? Тут вот какие-то пленки есть. И странные бумажечки.
— Это слайды, солнышко! — радостно пояснила Марта Петровна, с нежностью проводя пальцами по крохотным баночкам и коробушкам.
Ей, кажется, и самой не терпелось испытать подарок.
Мы прямо с кружками переместились в гостиную и, задернув шторы, включили проектор в сеть. На стене возник желтый прямоугольник. Марта Петровна, как фокусник, сделала несколько пассов руками, и в пятне света возникло фото.
— Санкт-Петербург, — прокомментировала она. — Невский проспект.
— Забавно, — Виола глядела на фото как завороженная. — Никогда такого не видела.
Домработница чуть слышно вздохнула, а потом сменила слайд:
— Ялта, — на щеках ее вдруг заблестели слезы. — Набережная…
— Марта Петровна, вы чего? — испугалась я. — Мы вас расстроили?
— Нет-нет, — она торопливо утерла слезы ладонью и замотала головой. — Это я просто. Нахлынуло что-то. Вы, девочки, смотрите фотографии пока, а я, наверное, прямо сейчас позвоню Аркадию Матвеевичу и поблагодарю его за такой волшебный подарок.
Она быстро объяснила мне, как менять слайды и вставлять в проектор пленки, и выпорхнула из комнаты. Я скрестила пальцы. А может, все сложится? Так хочется, чтобы хоть эти двое были счастливы.
50
В день нашего возвращения из Краснодара с Павлом я не увиделась. Не знаю, во сколько он вернулся домой, но, видимо, очень поздно. Когда я и Виола пошли спать, его все еще не было.
На следующее утро я проснулась от звуков газонокосилки и аромата скошенной травы. Сердце странно затрепетало, к губам прилипла идиотская улыбка. Я соскочила с постели и, потянувшись, ринулась к окну: мне не терпелось взглянуть на Павла, убедиться, что с ним все в порядке.
Я осторожно отогнула в сторону штору и замерла. Газон постригал не Павел, а какой-то полный мужчина лет пятидесяти. И как это понимать? Настроение, как лифт, у которого лопнул трос, бухнулось вниз. А потом мне еще сильнее захотелось увидеть Павла. Минут за десять я полностью привела себя в порядок и ринулась на кухню.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Виола уже была там, листала какой-то журнал.
— Что читаешь? — спросила я после короткого приветствия.
Она как будто смутилась, отложила журнал в сторону:
— Так… Кое-что о творчестве прерафаэлитов.
— Хочешь набраться вдохновения перед расписыванием моей шкатулочки? — неуклюже пошутила я.
Виола приуныла:
— Типа того.
— Супер! — я изобразила максимально счастливую улыбку.
— Что будем готовить сегодня? — чуть погодя спросила «племяшка».
— Предлагаю что-нибудь неординарное… Как насчет яйца-пашот?
— А что это?
Я вытащила из холодильника кассету с яйцами:
— Сейчас расскажу. Только давай сначала определим, сколько яиц нам нужно. Твой папа обычно сколько за раз съедает: два, три?
— Папа уже уехал, — едва заметно вздохнула Виола.
— Разве?
— Ага. Он заходил ко мне утром, сказал, что на стройке сейчас какие-то проблемы. Ему надо срочно быть там.
— Понятно, — пробормотала я, отворачиваясь. (Мне не хотелось, чтобы Виола заметила, как я расстроилась). — Ладно, приготовим завтрак только для нас двоих.
Наверное, это был самый унылый мастер-класс в моей жизни, но я ничего не могла с собой поделать. Мне было плохо. В душе окрепла уверенность в том, что Павел меня избегает. Даже аппетит пропал, а без аппетита я тот еще кулинар.
К концу завтрака Виола уже стала коситься на меня с подозрением. Я поняла, что надо срочно брать себя в руки.
— Заяц, — сказала я, как обычно, обмазываясь кремом от солнца перед выходом во двор. — А давай устроим вечеринку?
— Чего?
— Вечеринку! Позовем в гости Юлю и Олю и кого-нибудь из их подруг.
— А что будем праздновать?
— Найдем что-нибудь. Посмотри в интернете: сегодня в мире точно отмечается куча праздников.
Недолго думая, я позвонила маме наших новых знакомых. Она моему звонку ужасно обрадовалась, завопила как ненормальная:
— Вечеринка? Отлично! Забирай моих хоть на целый день. У моего младшенького режутся зубы, из-за этого я уже вторую ночь толком не сплю. Сил встать к плите нет, а эти девки сожрали уже все кукурузные хлопья и хлеб. У нас, кстати, еще племянницы гостят. Их возьмешь? Да и соседских пацанов я бы тебе сплавила: они так орут под окнами, что у меня уже глаз дергается.
Я заверила ее, что мы будем рады всем, а после потащила Виолу по магазинам. Мне хотелось чего-нибудь грандиозного. Мой внутренний шопоголик немедленно оживился. Мы с ним купили кучу всего: веселые колпачки, яркую пластиковую посуду, свистульки, аквагрим, литров десять мыльных пузырей и ящик воздушных шаров.
После полудня к нам хлынули гости. Мама Оли и Юли, видимо, устала от целой кучи соседских детей, потому собрала для нас целую делегацию. Во дворе у нас воцарился гвалт как на восточном базаре. Пришедшая на работу, Марта Петровна даже сначала испугалась, что у нас обыск. Она схватилась за сердце и застыла у ворот как статуя. Но я, конечно, быстро ее успокоила. А еще попросила приготовить нам на обед что-нибудь вредное. Ведь какая вечеринка может обойтись без вредной еды?
— Картошка фри и наггетсы подойдут? — уточнила домработница с таким чопорным видом, будто мы с ней обсуждали международную политику.
Я расчувствовалась и вдруг неожиданно для себя обняла ее крепко-крепко:
— Марта Петровна, у нас с вами абсолютное взаимопонимание!
Домработница ушла стряпать, а мне пришлось осваивать роль аниматора. Девчонки вели себя более-менее пристойно, а вот мальчишки то и дело норовили подраться. Их срочно надо было чем-то занять.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я залезла на стул и закричала:
— Делимся на две команды! Сейчас у нас будут конкурсы!
Меня, кажется, никто не услышал. Беготня вокруг не прекратилось ни на секунду. Тогда я поднесла к губам фанатскую дудку (ее мой внутренний шопоголик тоже прихватил) и выдала целую канонаду. Дети застыли как вкопанные. Прекрасно!
