– Что-то у тебя, Михаил Борисович, все выглядит в черном цвете. Зрение случайно не подводит?
– Никак нет, Павел Анатольевич. Я опираюсь на факты и изложил их в проекте докладной, можете ознакомиться, – предложил Маклярский.
Судоплатов обратился к ней и задержал внимание на втором абзаце:
«…Приближение частей Красной армии к границам Словакии привело к брожению в словацкой армии, отмечаются случаи массового дезертирства. Среди местного населения стремительно усиливаются антигерманские настроения, что способствует расширению базы повстанческого движения. За последние 3 месяца с участием РДР «Олимп» сформировано 12 партизанских отрядов…»
А дальше он вчитывался в каждую строчку:
«По оперативным данным РДР «Олимп», «Горные» и «Верные», в Лондоне спешат упредить приход советских войск в Словакию. Эмигрантское правительство при поддержке британской разведки намерено перехватить инициативу в восстании и поставить во главе его бывшего президента Чехословакии Бенеша. С этой целью Королевскими ВВС в горной части Словакии высажен многочисленный десант. В его состав входят политики – будущие министры марионеточного правительства, военные и разведчики британской разведки. На последних возложена задача по координации действий участников восстания.
РДР «Верные» (рез. Морозов) через агентов, внедренных в состав руководства «Демократического блока Словакии» и «Словацкого национального совета», добыты данные «…О высадке в районе города Банска-Бистрицы четырех десантных групп. В их состав входят англичане, американцы, а также словаки и поляки, эмигрировавшие в Великобританию после оккупации гитлеровскими войсками Польши и Чехословакии. Все они имеют боевой опыт…
По сведениям РДР «Горные» (рез. Волков), в Братиславе появились группы из 6–7 человек из «Интеллидженс Сервис». Каждая имеет радиостанцию, «виллис» и автомобиль швейцарского или шведского консульств.
В том, что разведка союзников, в частности британская, осуществляет действия, недружественные по отношению к советской стороне, подтверждают документальные материалы, полученные РДР «Горные». Ей удалось проникнуть в агентурную сеть британской разведки и завербовать ее резидента. Он сообщил: «…Руководство Ми-6, опираясь на некоторых членов словацкого правительства, проживающих в Лондоне, планирует после начала восстания перебросить их вместе с Бенешем в Братиславу, а затем от его имени объявить о разрыве отношений с гитлеровской Германией с целью создания «санитарного кордона» против Советов».
Последующее прибытие в Словакию эмиссаров Бенеша – руководителя повстанческой армии генерала Веста и министров правительства Неметца и Франтишека говорит о том, что западные союзники Советского Союза – США и Великобритания ведут двойную игру. Их тайные планы по созданию в Словакии «санитарного кордона» на пути Красной армии приведут к большим человеческим жертвам…»
Прогноз Маклярского, с которым согласился Судоплатов и затем доложил о нем наркому Меркулову, к сожалению, сбылся. К исходу 1944 года гитлеровские войска и части так называемой «Русской освободительной армии», которой командовал изменник Власов, жестоко подавили восстание словаков. Те, кто уцелел, ушли в горы и примкнули к РДР 4-го управления.
К сожалению, ни Маклярский, ни Судоплатов, ни их боевые соратники в Словакии не могли предотвратить эту трагедию. Им приходилось действовать, исходя из своих возможностей и складывающейся обстановки. В Берлине, где после почти полутора лет молчания, возник из небытия агент-боевик Ударов – Миклашевский, она требовала от Судоплатова быстрых и взвешенных решений. Он оказался перед сложным выбором: рискнуть операцией «Ворон», связанной с ликвидацией предателя Власова, и задействовать в полном объеме РДР «Арнольд» для работы с Ударовым, либо готовить специальную группу и затем направить ее в Германию. Динамичная и быстро меняющаяся обстановка на фронтах войны не оставляла ему выбора, и Судоплатов пошел на риск. В очередной радиограмме он потребовал от резидента «Арнольда» не только восстановить связь с Ударовым, но и в полном объеме организовать с ним работу.
В той обстановке, что складывалась в Берлине в январе 1945-го, когда гестапо хватало каждого, кто вызывал хоть малейшее подозрение, провести явку у него под носом было непросто. Серьезно осложняло выполнение задания Андрея – Судоплатова и другое внезапно возникшее обстоятельство – известность Миклашевского, пришедшая к нему после завершения Международного боксерского турнира. На пути к финалу он провел два ярких боя и в заключительном, полном драматизма поединке победил сильного и более молодого бойца из Франции – Пиляса. Победа и лестные оценки, которые Шмелинг дал Миклашевскому, в одночасье сделали его узнаваемым для берлинцев. Рядом с ним постоянно терлись поклонники и поклонницы и не только его спортивного таланта. Поэтому Лаубэ, Дырману и Курту пришлось ломать голову над тем, где и каким образом организовать безопасную явку с Миклашевским. После жарких споров они остановились на уже испытанном способе – интервью. Роль журналиста, ставшую уже привычной, взял на себя Курт.
Ранним утром, когда менее всего можно было ожидать рядом с Миклашевским его поклонников и поклонниц, Курт появился в спортивном клубе, занял место в буфете и терпеливо дожидался окончания тренировки. Чуть позже Лаубэ и группа прикрытия сосредоточились в ближайшем от него кафе. Потянулось время томительного ожидания, когда наконец дверь раздевалки открылась, и в холл вышел Миклашевский. Вид Курта не вызвал у него энтузиазма, и тому пришлось извернуться, чтобы уговорить его на еще одно интервью.
Они свернули в кафе по соседству со спортклубом. В нем было немноголюдно. За столиком у окна пожилая супружеская пара вела неспешный разговор за чашкой кофе, в дальнем углу зала расположилась небольшая мужская компания. Курт предложил занять места за кадкой с огромным фикусом, так, чтобы никто не мешал разговору. Миклашевский, осмотревшись, сел лицом ко входу.
«Молодец, не забываешь подстраховаться», – отметил про себя Курт и поинтересовался:
– Господин Миклашевский, вы что будете пить, есть?
– Только кофе с молоком и гренки.
– Боитесь потерять спортивную форму?
– Нет, не хочу разорять вашу газету.
Курт рассмеялся.
– Кстати, о газете, я так и не увидел статьи, а прошло уже полмесяца, – напомнил Миклашевский.
– Извините, Игорь, но причина не во мне, а в главном редакторе. Видите ли, он… – Курт прервал разговор.
К столику подошел официант и, отвесив поклон, спросил:
– Господа, вы что-то будете заказывать?
– Да. Два кофе: один черный, другой – с молоком и гренки, – не заглядывая в меню, заказал Курт.
– И это все?
– Пока да.
– Хорошо, через несколько минут заказ будет готов, – заверил официант и направился на кухню.
Курт, проводив его взглядом, вернулся к разговору.
– Видите ли, Игорь, главный редактор посчитал, что ваша неординарная личность неподвластна моему перу и не может вписаться в сухую статью.
Миклашевский улыбнулся и с легкой иронией заметил:
– Уж не собирается ли он писать роман?
– Про роман не знаю, а вот яркую статью, да.
– Извините, Курт, не хочу вас обижать, но я не герой ни вашей статьи, ни тем более романа вашего главного редактора.
– А вот это, Игорь, вам лучше сказать ему самому.
– Редактору?
– Да-да.
– Сожалею, Курт, но у меня нет времени ездить по редакциям и, честно говоря, пропала всякая охота давать интервью.
– А вам и не надо ехать.
– Как?!
– А так, редактор находится здесь.
– Извините, Курт, но мы так не договаривались!
– Вот и договоримся.
– Ну, знаете ли, это переходит всякие границы!
– А мы их уберем, – беззаботно отмахнулся Курт.
Миклашевскому показалось, что нахал журналист даже подмигнул ему, и возмутился:
– Курт, вы слишком много себе позволяете! Я уже жалею, что согласился на беседу с вами!
– Не надо, жалеть, вы будете только рады встрече с главным редактором, – сохранял невозмутимый вид Курт.
В его глазах скакали озорные чертики. Но Миклашевский не замечал их. Он был возмущен бесцеремонностью журналиста и порывался уйти. А тот вел себя все более нахально, придержал его за руку и, кивнув на мужскую компанию за дальним столиком, предложил:
– Не спешите, Игорь. У меня для вас сюрприз.
– Что?! Какой еще… – Миклашевский обернулся и осекся.
В глаза бросились крепкие затылки, спортивные фигуры, и его пронзила догадка: «Гестапо!» В памяти пронеслись предыдущие беседы с Куртом и не просто беседы, а беседы-провокации. Подтверждением этой страшной догадки служило отсутствие статей в газете.
