Я заказываю пиво, а Эшли — мартини с личи.
Мы просматриваем меню, выбираем несколько роллов, и я удивляюсь, как легко быть с Эш. У нее такая же непринужденность, как у Бетани, что удивительно, потому что они такие разные почти во всем остальном.
— Ты выросла в Аризоне? — Я небрежно потягиваю пиво, притворяясь, что только что не спросил ее о том, чего, я знаю, она пыталась избежать.
— Нет. Я родилась в Далласе. Мы заказали эдамаме?
Хорошая попытка.
— Конечно. Родилась в Далласе и без акцента. Ты, должно быть, приехала в Аризону в довольно юном возрасте?
— Не совсем. Где-то в старшей школе. — Она потягивает свой напиток. — Я точно не помню.
Она лжет. Переезд в другой штат запомнился бы девочке-подростку надолго. Но я не хочу загонять ее в угол и заставлять лгать, поэтому меняю тему. Мы говорим о музыке, о ее работе, и она рассказывает мне некоторые истории о людях, с которыми работает.
— Я должна была знать после того, как вызволила девушку из тюрьмы, что как соседка по комнате Сторми будет кошмаром.
— Она кажется достаточно милой девушкой.
— О, я уверена, что она была очень мила с тобой. Что она тебе вообще сказала?
Я загипнотизирован ртом Эшли, ее ровными зубами и тем, как она облизывает верхнюю губу после каждого глотка коктейля. Не будет ли это слишком, если я скажу ей об этом?
— Э-э, ничего особенного.
— Ты лжешь.
Похоже, мы оба все еще немного скрываемся, Эш.
— Так и есть. Только потому, что я не хочу тебя расстраивать.
— О, теперь ты точно должен рассказать мне, что она сказала.
— Ничего особенного, честно. Думаю, это даже в какой-то степени лестно.
Она изучает мое лицо, как будто ищет правду в моих ресницах.
— Она сделала непристойное предложение, не так ли?
— Нет. Не совсем.
— О боже, видишь, с чем мне приходится иметь дело? Как я могу жить с человеком, который пытается увести моего кавалера? — Она наклоняется ближе. — Расскажи мне все, что она сказала.
— Не хочу.
— Бен!
— Хорошо, хорошо, но ты должна пообещать, что это не испортит наш вечер.
— Обещаю. — Ее челюсть тверда, а маленькие ноздри раздуваются.
Я смеюсь.
— Эш, да ну брось.
— Ладно, ладно… — Она выдыхает и встряхивает руками. — Хорошо. — Девушка прочищает горло. — Расскажи мне.
Эшли все еще выглядит слишком напряженной. Я наклоняюсь, и, словно повинуясь инстинкту, она делает то же самое, возможно, думая, что я собираюсь рассказать ей секрет. Вместо этого прижимаюсь губами к ее губам, приоткрывая их ровно настолько, чтобы ощутить сладость ее дыхания. Кровь бурлит в моих венах, но я сохраняю контроль, целуя каждый уголок ее рта, пока с ее губ не слетает тихий вздох.
— Лучше?
Она прерывисто втягивает воздух.
— Намного лучше.
Я увеличиваю расстояние между нами на шесть дюймов и прижимаю руку к боку, чтобы не положить ее на ее бедро.
— Возможно, она упоминала что-то о том, что вы с ней «делитесь своими игрушками». Вот и все. — В основном.
Не знаю как, но ей удается увеличить расстояние между нами, не двигаясь. Наши ноги больше не соприкасаются, и мне кажется, что она возвела вокруг себя стену.
— Эй, не расстраивайся.
Но я могу сказать, что она не слышит меня за своей защитной стеной.
— Эш, посмотри на меня.
Она моргает, глядя прямо перед собой.
— Пожалуйста, детка. — Я не знаю, откуда взялся этот термин, но он работает.
Эшли поворачивается ко мне лицом, ее кожа немного бледнее, чем всего несколько секунд назад.
Я придвигаюсь ближе, наши бедра соприкасаются, и хватаю ее за руку под столом.
— Ты действительно думаешь, что я недостаточно хорошо тебя знаю, чтобы меня можно было убедить каким-то необдуманным комментарием, сделанным твоей соседкой по комнате?
Она не отвечает.
— Я не прикасался к женщине больше шести лет. У меня даже не было ни малейшего желания. До тебя.
Она ухмыляется, и холодное безразличие темнеет в ее глазах.
— Да, ну, это вроде как моя фишка. Я из тех девушек, которые заставляют мужчину хотеть потрахаться.
Я подавляю желание отшатнуться от того, как она говорит о себе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я — секс на одну ночь и офигенный минет. Я не из тех, кто получает все это. — Она крутит рукой вокруг, указывая на пространство.
Я подношу ее руку к своим губам и целую костяшки пальцев.
— Ты заслуживаешь гораздо большего, чем все это. Поверь мне.
Эшли изучает место на своей руке, где я ее поцеловал.
— Знаешь, она права. Сторми. Наша сексуальная история пересеклась.
— Эта информация не имеет отношения ко мне. — Я стараюсь смотреть ей в глаза, чтобы она увидела, что я не вру.
Ее плечи слегка опускаются так, что я бы даже не заметил, если бы не следил за этим.
— Со сколькими женщинами ты был до Мэгги?
— Сексуально? Ни с одной.
— О, боже мой. — Эшли вытаскивает свою руку из моей. — Как ты можешь хоть в малейшей степени интересоваться мной? Черт возьми, ты же пастор, если уж на то пошло. Ты воплощение чистоты, а я, ну… — Она качает головой и допивает остатки своего напитка. — У меня было предчувствие, что это может случиться, — говорит девушка почти про себя.
— Что?
— Если буду с тобой, вот так, то только почувствую неуверенность в себе.
— И что? Лучше тусоваться с мужчинами, которые недостойны твоего присутствия, просто чтобы ты всегда чувствовала, что у тебя есть преимущество?
— Ну. Да.
— Послушай, прежде всего, не думай, что только потому, что я был женат и верен одной женщине всю свою жизнь, означает, что я в чем-то лучше тебя. Уверяю тебя, это не так. Поскольку это свидание, я бы предпочел не объяснять тебе, как я подвел себя, своего брата, свою жену… — Покойную жену. Я прочищаю горло. — Моего ребенка, мою церковь. Если ты не против, я бы хотел поделиться всеми причинами, по которым тебе не следует быть со мной на втором, может быть, на третьем свидании.
— Хочешь сказать, что будет еще одно свидание?
— Если не заставишь меня рассказать тебе все причины, по которым ты слишком хороша для меня, а потом решишь, что не хочешь иметь со мной ничего общего, тогда да.
Медленная улыбка, зарождающаяся на ее губах, достигает ее глаз.
— Это кажется справедливым.
— Хорошо. И еще кое-что. — Я обнимаю ее за шею и целую, как будто мы единственные люди в комнате.
Я облизываю ее рот, как будто мы одни в темноте и скрыты от посторонних глаз, от ожиданий и мнений других, спрятаны в пузыре, где мы свободны от осуждения и правил. Прямо сейчас есть только мы и то, что мы чувствуем, когда мы вместе. Ее рука сжимает мое бедро, сила ее ногтей притупляется джинсовой преградой. Я использую большой палец, чтобы приподнять ее подбородок, обнажая длинную колонну ее шеи, и чувствую ее трепещущий пульс под моими пальцами. Где-то на заднем плане я слышу, как на стол ставят посуду, но рев моего пульса в голове и ощущение ее скользкого языка на моем заставляют все остальное исчезнуть. Эшли поднимает руку выше по моей ноге, в опасной близости от моего члена, который твердеет все сильнее с каждой секундой. Как бы сильно мне ни хотелось, чтобы Эшли потрогала его, погладила, почувствовала, что она со мной делает, я хватаю ее за руку и сжимаю. Прижавшись лбом к ее лбу, мы тяжело дышим, переводя дыхание.
— Прости, — шепчу я, мои глаза все еще закрыты. — Не здесь. Не так. — Мое тело восстает против моих слов. Оно ревет: «да, здесь, да, вот так».
— Знаю. — Она целует меня еще раз, мягко, нежно, сладко прощаясь.
С силой, о которой и не подозревал, я отталкиваюсь от нее. Конечно же, на столе нас ждут длинные тарелки с рядами разноцветных суши.
— Мне показалось, я что-то слышал.
— О, да? Ну, ты более внимателен, чем я, потому что я ни хрена не слышала.
Я откидываю голову назад, громко смеюсь и чувствую, как напряжение от нашего предыдущего разговора рассеивается.
Напряжение в моих джинсах, ну… это совсем другая история.
