— Ты хитрец, — сказала Кэролайн. — Я думала, что тебя подловила, а ты вывернулся.
— Ты меня подловила? В чем же? Мы с тобой как будто пытаемся составить протокол. Ты понимаешь, что я имею в виду? Иногда бумаги не хватает для того, чтобы уместились все ответы, а иногда в протоколе не хватает вопросов, на которые следовало бы ответить.
— Ты полагаешь, что я слишком часто руководствуюсь предположениями, — ответила Кэролайн, — и вижу только то, что хочу увидеть. Так?
— Не знаю. Твой характер мы обсудим потом.
Круз так устал, что у него слипались глаза.
— Ну, если я руководствуюсь предположениями, тогда что же говорить о тебе? — спросила Кэролайн.
— А что говорить обо мне?
— Когда мы занимались любовью, ты сказал, что узнал меня и…
— Мне показалось, ты меня не слушала.
— Что ты тогда имел в виду?
— Тогда я увидел тебя настоящую — не такую, какой ты хочешь казаться или какой представляешься в глазах окружающих, понимаешь?
— Не знаю…
— Но ты ничего не ответила, и я решил, что ты снова надела маску, личину, стала адвокатессой, непрошибаемой стервой. Но теперь ты убедилась, что любую стерву можно достать? — Реймонд немного помолчал, а затем сказал: — Не волнуйся, Кэролайн, я с ним разберусь.
Когда раздался звонок Хантера, Круз сидел на диване. На его коленях лежали ноги Кэролайн. Они устали пререкаться и перешли совсем на другие темы. Кэролайн, пытаясь представить, каким был Реймонд до того, как стал полицейским, спросила, всегда ли он жил в Детройте.
— В Детройте? — переспросил Круз. — Нет. Я родился в Макаллене, в Техасе. Мы жили в Сан-Антонио, потом в Далласе. А сюда наша семья переехала, когда мне было десять лет.
— Отец твой был фермером? — спросила Кэролайн.
Он удивленно посмотрел на нее и улыбнулся.
— Ты хочешь выяснить, был ли он иммигрантом? Нет, он работал парикмахером. Он был пижоном, одевался по последней моде, носил остроносые туфли из кожзаменителя… — Услышав телефонный звонок, Реймонд приподнял ноги Кэролайн и встал с дивана. — Мой отец умер в возрасте пятидесяти семи лет, — сказал он, снимая трубку.
— Мэнселл только что звонил Свити, — сообщил Хантер. — Велел принести ему пистолет.
— Куда?
— Все осложнилось. Свити, желая поскорее избавиться от Мэнселла, сказал, что едет к матери, у них там вроде семейное торжество, а тот велел ему взять пистолет с собой. Свити ответил, что не хочет его касаться, и если Клементу нужен пистолет, то пусть приходит за ним в течение получаса.
— А зачем это нужно? — удивленно спросил Круз. — Мы ведь договорились, что Свити оставит ключ от дома под ковриком.
— Да, он так и сказал Клементу, — ответил Хантер. — Но эта его поездка к матери спутала все наши планы, поскольку Клемент согласился забрать пистолет завтра. Ты слышишь меня?
— Слышу, — ответил Реймонд. — Тебе придется сделать так, чтобы Свити ненадолго исчез. Клемент может проверить, действительно ли он уехал к матери, и нагрянуть к нему в дом сегодня вечером.
— Не думаю, — сказал Хантер. — Мэнселл очень осторожный и понимает, что мы ждем от него именно этого. А Уэнделл с тобой уже связался?
— Пока нет.
— Он встречался с Тома, и тот сказал, что сам убьет Мэнселла. Другими словами, послал нас на три буквы. Но он проговорился, и у нас появилась зацепка. Оказывается, исчез «кадиллак» Скендера; Тома уверен, что его угнал Мэнселл.
— Где ты сейчас?
— В баре.
— Мэнселл может наведаться к Свити сегодня вечером. Не думаю, что дверь он откроет ключом. Скорее всего, пройдет по аллее, затем по двору и через заднее окошко проникнет в дом.
— Может, да, а может, и нет, — возразил Хантер. — Квартира рядом с квартирой Свити пустует. Так что наши парни засядут там на всю ночь. Кстати, почему у тебя голос такой виноватый? Наверное, развлекаешься со своей «железной леди»? Интересное кино! Я тут, можно сказать, рискую жизнью, а ты…
Круз положил трубку и подошел к лежавшей на диване Кэролайн.
— В девичестве мою маму звали Мэри Фрэнсис Коннолли, — сказал он.
— Правда? — удивленно переспросила Кэролайн.
— Хочешь знать, чем она занималась?
— Была школьной учительницей, — сказала Кэролайн.
— А вот и нет. Все ее называли Фрэнни, и работала она в женской парикмахерской отеля «Статлер». Парикмахерская там есть и сейчас.
— А ты знаешь, чем занималась моя мать? Ничем. Не стой, садись.
Круз сел на диван, снова положил ноги Кэролайн к себе на колени и откинулся на подушку.
— Если хочешь поспать, то я уйду, — сказал он.
— Нет, оставайся, — попросила Кэролайн. — Оказывается, ты все время за мной наблюдал — даже когда я закрывала глаза. Ты все время как на службе.
— Да, — согласился с ней Реймонд.
— И тебе не надоело каждый день заниматься одним и тем же?
— Наблюдение работа не из приятных, но это не единственное, чем приходится заниматься.
— Да, сидишь в засаде и ждешь, когда появится преступник… — задумчиво произнесла Кэролайн. — Мне кажется, вы схватите Клемента.
Круз провел пальцем по ее ступне, по подушечке под пальцами.
— Щекотки боишься? — спросил он.
— Немного.
— А в суде ты всегда такая спокойная, уверенная в себе. Когда смотришь на профессионала, всегда кажется, что ему все дается легко.
— Я сказала, у меня ощущение, что вы обязательно схватите Клемента.
— А у меня ощущение, что он знает о западне, которую мы ему устроили, — ответил Реймонд. — Ну что ж, теперь все зависит только от него.
— Ты даже не сомневаешься, что он придет?
— Он обязательно что-то предпримет.
— А откуда такая уверенность?
— У нас был шанс посмотреть друг другу в глаза, — улыбнувшись, ответил Реймонд.
— Боже мой, ты так и не повзрослел, — укоризненно произнесла Кэролайн.
Круз повертел головой, устраиваясь поудобнее.
— Я пошутил, — сказал он.
Кэролайн посмотрела на полулежавшего рядом ней лейтенанта. Глаза его были закрыты. Он не играл, не притворялся.
— Нет, ты не пошутил, — сказала она.
28
На следующее утро, ровно в восемь, Реймонд позвонил инспектору Херцогу, чтобы доложить о результатах наблюдения. Ему сказали, что тот взял отгул. Реймонд с облегчением вздохнул, когда его звонок перевели на начальника управления Лайонела Харна, опытного служаку, спокойного, рассудительного. Единственным его недостатком была излишняя серьезность. Харн был чернокожим. Реймонд в общих чертах доложил о слежке за домом и баром Свити. Харн похвалил Реймонда, а затем спросил, где он сейчас находится.
— В настоящий момент я у адвоката Мэнселла, — ответил Круз. — Совсем недалеко.
В трубке молчание.
— Я хочу, чтобы при аресте Мэнселла присутствовала мисс Уайлдер. Мы не можем допустить, чтобы его опять освободили в зале суда. Поэтому его арест мы должны произвести по всей букве закона.
И снова в трубке тишина — Реймонд представлял себе босса, как тот, сморщив лоб, обдумывает полученную информацию, а сам мысленно рисует портрет лейтенанта — в расстегнутой рубашке с коротким рукавом, свежевыбритый, но без галстука; на столе поднос с завтраком, а рядом лежит автоматический кольт.
— Никогда не слышал, чтобы адвокат обвиняемого обязан был присутствовать при аресте, — наконец произнес Харн. — Это что, так необходимо?
— Вообще-то мисс Уайлдер интересы Мэнселла больше не представляет, и если нам удастся привлечь его к суду — тоже не будет. Он ее не нанимал. По-моему, она сможет послужить нам в качестве очень важного свидетеля.
Снова молчание.
— Ну, хорошо, — сказал наконец Харн. — Действуйте, как считаете нужным. Удачи.
Круз положил трубку и повернулся к Кэролайн.
— Я вовсе не такой легкомысленный, — сказал он. — Сначала все тщательно просчитываю.
— Ты меня убедил, — ответила Кэролайн.
Хантер ушел домой в семь и вернулся около полудня. Связь с Крузом он поддерживал по телефону. Во время одного разговора Хантер сообщил, что оперативники перебрались в пустующую квартиру, расположенную рядом с квартирой Мистера Свити. Теперь, помимо Хантера, в ней находились еще шестеро парней, а трое бойцов, хорошо вооруженные, следили за подъездом дома и задним двориком. Никаких подозрительных автомашин, которые Мэнселл мог бы принять за полицейские, на улице не было. Хантер звонил Крузу каждый час.
Ровно в двенадцать он доложил, что все спокойно, Свити работает в баре, а ключ от дома под ковриком.
Следующий звонок раздался без десяти час.
— Где она тебя уложит? — поинтересовался Хантер. — На диванчике в гостиной? Не пытайся сменить тему!
Без пяти два Хантер сказал:
— Попрошу Херцога объявить тебе благодарность. «Пренебрегая личной безопасностью…» Может, тебя даже наградят.
