Зрители отозвались бурными аплодисментами.
Иллюзионист продемонстрировал незамысловатые фокусы, а потом загасил парафиновую свечку в десяти шагах от себя, снова зажег ее, надо понимать, глазами, снова загасил. «Дуй он изо всех сил, вряд ли задул бы на таком расстоянии. А если всё ж таки и задул, как тогда зажег? Погасить можно разными способами, хотя бы силикатным клеем, предварительно капнув им в лунку. Но зажечь? Может, микробатарейки? Вполне вероятно». И так пять или шесть раз кряду. Свечку унесли.
На сцене появился здоровенный амбал, с ним пять молодцев в камуфляже. Амбала маг легко повалил на пол, опять же взглядом или чем-то невидимым, а молодцев не подпустил к себе, оставаясь невозмутимым, как рыба. Те с ревом бросались на невидимое препятствие между ними и магом, но так и не смогли прорвать его. Впрочем, рев можно было устроить и за пару бутылок, из-за которых совсем недавно сносили милицейские кордоны, ларьки, а потом снесли и всю страну. Снискав доверие зрителей, Баранов стал угадывать числа, слова, имена, даты, угадал всё, а завершил на радостной ноте:
– Весьма рад, что в зале нет ни одного одержимого. С порчей, сглазом есть, и много, вон там, там, там, чуть ли не каждый второй. Приходите, господа, на мои сеансы. Один-два сеанса, и я освобожу вас от любого недуга.
Когда его попросили назвать всё-таки, кто конкретно из присутствующих нуждается в лечении, хотя бы в первом ряду, чародей стал указывать:
– Вот, вот… Вы, вы… Да почти все, – правда, тактично не стал показывать, на ком поселились лярвы, а на ком пристроился сглаз или порча. – Методика лечения одна, хотя у всех и разный уровень энергетики. Так что думайте и решайтесь, прежде чем идти ко мне. Может, кому-то с этим добром жить легче? – пошутил он.
Публике, наглотавшейся Булгакова, а в последние годы и его последователей, пишущих о всякой чертовщине, хотелось за сеансом магии тут же получить и его разоблачение. Разоблачения не последовало, разве что артист разоблачился и явился во втором отделении без блесток, в светлом костюме и стал рассказывать о йогах, продвинутых и просветленных людях, о пути, восхождении и прочем. Это было занятно, но уже сугубо теоретически и не так веско, хотя и усиливало эффект сказочного, но вполне доступного освоения магической техники.
Баранов показал, как правильно дышать и прочищать весь организм. Надо было по очереди вдыхать через одну ноздрю, а выдыхать через другую. При этом ноздрю нельзя было зажимать пальцем, а только чистым платочком. Попсуеву, как и большинству зрителей, это показалось лишним. А потом все повторяли за наставником, перебиравшим четки, незамысловатое «О-о-м-м… О-о-м-м… О-о-м-м…». Попсуев вспомнил закон Ома, представил, как по организму течет ток, но никакого электричества в теле не почувствовал. А ведь в теле не один ом, а вся тысяча будет. Граждане расходились с сеанса с блестящими глазами и многозначительностью во взоре. Будто каждый узнал что-то такое, чего не знал больше никто.
На запись в школу магов Попсуев пришел заблаговременно и неприятно удивился, что оказался в хвосте. В коридоре, судя по разговорам, собрались преимущественно эскулапы. «Неужели среди них есть маги?» Ничего волшебного Сергей ни в ком не заметил. Серая масса, как на рынке. Однако говорили шумно, сыпали именами, латынью, терминами – не только медицинскими, что были на слуху, но и теми, которых Сергей отродясь не слыхивал – рамками, чакрами, кундалини, эгрегорами.
Как всякий грамотный человек, Попсуев имел представление о некоторых болезнях и методах их лечения, и этого ему хватало, чтобы не спешить по любому поводу к докторам. Еще он знал, что врач лечит больного препаратами или скальпелем. Здесь же получалось всё гораздо сложнее. За счет искусственных построений возводились сказочные дворцы, что невольно вызывало почтение – ведь мы если не презираем, то уважаем всё, в чем не разбираемся. Однако получалось, что эскулапы не верили в то, что каждый день делали – раз пришли сюда. И хотя вид у них был самый затрапезный, зачастую болезненный, глаза горели как у сумасшедших. «Они сами хотят излечиться, – догадался Попсуев. – Ведь чтобы лечить, надо быть здоровым».
Рядом властвовал жилистый мужичок, которому, казалось, всё нипочем. Он сверкал глазами, упруго шагал по коридорчику, свысока поглядывая на всех, и смахивал на рехнувшегося Бонапартика, правда, российского разлива. Ему не хватало в руке лишь подзорной трубы, а на башке – треуголки.
– Каково?! – вскрикивал он, ни от кого не требуя ответа.
С синеватым отливом девица рассматривала фотографию лысого здоровяка на мягкой книжной обложке. Глаза ее то туманились, как у рыбы, то вспыхивали восторгом от одного заглавия: «Секреты здоровья и красоты. Книга Девятая».
Помимо лекарей, были и интеллигенты иных профессий. При этом всё напоминало зоопарк. Суетливый молодой человек похожий на вертишейку, – учитель или экскурсовод; солидные как гусыни дамы – домохозяйки или чиновницы; высокомерные, смахивающие на верблюдов личности – адвокаты или психотерапевты. Все ждали своей очереди. И, похоже, каждый не сомневался в успехе. Странно, что у этих по сути своей просителей было столько гонора. Многие из них, тем не менее, выходили из кабинета в явно расстроенных чувствах, но к ним деликатно не приставали. Везунчиков и так было видно, они были окутаны облаком тайны, из-за чего к ним тоже не хотелось бросаться с расспросами.
Бонапартик скрылся в кабинете и общее внимание привлек мужчина, дородный, в годах. Он вальяжно повествовал о последних течениях философской и религиозной мысли. Мэтр не бил на внешний эффект, каждое слово его и жест были выверены, продуманы, убедительны. Удивляло обилие имен, биографий, учений, которые, разумеется, отличались чем-то одно от другого, но в общей куче ничем. Почти обо всём этом Попсуев слышал впервые. Профессор повествовал в полной уверенности, что и прочие досконально знают предмет. Достав из портфеля альбомчик с фотографиями, он стал показывать свои фотки на фоне святынь и кипарисов. «А это Учитель. И это», – показывал он сначала на мужчину в белом, а потом на мужчину в желтом.
«Учителя же не фотографируются, – подумал Попсуев, – странно. Да и как может быть сразу несколько учителей? В любой начальной школе учитель один. И не переспросишь». Знаток сыпал без пауз. Но вот и его очередь. Задрав подбородок, зашел. Через десять минут вышел, презрительно поглядывая на пол и на двери.
– Мне тут делать нечего! – бросил он, проходя мимо Попсуева.
Неужели зарубили профессора, а может, ему и впрямь тут делать нечего?
Через десять минут дошла очередь и до Попсуева. С легким волнением зашел. Возле открытой форточки толстый лысый мужчина курил красный «Bond», держа сигаретку в щепотке, как чинарик. За столом сидел тоже лысый парень атлетического телосложения, похожий на амбала, которого повалил взглядом на сцене маг, он записывал результаты «кастинга» в общую тетрадь. Парень с видимым усилием водил невесомой ручкой, затерявшейся в его толстенных пальцах. Казалось, он впервые взял ее в руки.
Выпустив клубы дыма и поплевав на сигарету, мужчина выкинул ее в форточку и представился. К своему разочарованию, Попсуев услышал, что самого мага нет, и прием ведет он, ассистент Баранова – доцент психиатрии Жучкин, кандидат медицинских наук, член академии с длиннющим, ничего не говорящим названием. Внешний вид ассистента, да и его манеры как-то не вязались с образом мага, но не все же красавцы, решил Попсуев. Хотя он почему-то был уверен, что люди, посвятившие себя магии, – необыкновенные люди. Не ангелы, конечно, но внутренне и внешне близко к ним. У ассистента были мятые брюки, несвежая рубашка, на шее невыбритый клок. Жучкин заметил взгляд Попсуева и пояснил:
– Ваш город неоригинален: нет горячей воды, – как будто он, словно студент, стирал свою единственную рубашку в раковине.
– Второй месяц, – подтвердил Попсуев, подумав о том, разве не оригиналы собрались сейчас в этом месте.
– Вот видите. У вас тут повышенная живучесть населения. Это хорошо. Более здоровый контингент получится. С правилами знакомы? Где-нибудь обучались? Заканчивали курсы?
– Нет, впервые.
– Медик?
– Нет.
– А, педагог.
– Нет, технарь. Работаю на заводе.
Ассистент не смог скрыть своего удивления. Он с любопытством пригляделся к Попсуеву, будто нашел в нем ответ на мучивший его вопрос.
– Что, и курсы не заканчивали? Школу нетрадиционного лечения?..
– Нет.
– Сами пробовали лечить? Колдуны, знахари в роду есть?
– Нет. Чистый лист. Tabula rasa[28]. – Попсуев понял, что зря пришел, но что-то удержало его от того, чтобы попрощаться. – Это препятствие?
– О, табула-вокабула. Нет-нет. Это не препятствие. Главное – интуиция, карма. Встаньте ко мне спиной, как на медосмотре, – сказал ассистент-доцент, жадно затянувшись новой сигаретой. – Глядите в угол, закройте глаза. Я сейчас буду показывать на пальцах цифру, до десяти, а вы должны угадать. Сосредоточьтесь… Сосредоточились? Вижу, что сосредоточились.
