— Как дела? Как Галунов? — поинтересовался командующий ВВС.
— Нормально, — ответил я. — Одно плохо, товарищ командующий, вы ставите перед нами непосильные задачи.
Вершинин удивленно приподнял брови и усмехнулся:
— Как это понимать?
— В каждом своем распоряжении вы приказываете «надежно прикрыть», «нанести массированный удар», «выделить столько‑то самолетов на штурмовку». Ну как можно выполнить все эти требования, если боевых машин у нас раз, два — и обчелся?
Вершинин стал приводить различные доводы, а потом перевел разговор на другую тему. Мой расчет на то, что нам, возможно, кое‑что подбросят, не оправдался.
5 февраля 1942 года первым заместителем командующего ВВС Красной Армии назначили генерал — лейтенанта авиации Александра Александровича Новикова. Звоню ему как старому знакомому, умоляю: ведем наступление, а самолетов мало, нельзя ли что‑нибудь подбросить?
Новиков с иронией спрашивает:
— Сколько вам: полк, два или, может быть, дивизию? — И потом уже серьезным тоном говорит: — Дорогой мой! Было бы — ничего не пожалел. Но нет у нас самолетов, нет, и не просите. Обходитесь тем, что имеете.
Легко сказать «обходитесь». А чем? От «безлошадных» отбоя нет. Ходят по пятам, умоляют, требуют посадить их на самолеты. А где их взять?
В УДАРНОЙ ГРУППЕ
В ВВС были созданы три ударные авиационные группы. Подчинялись они Ставке Верховного Главнокомандования, а предназначались для завоевания господства в воздухе и нанесения массированных ударов на определенных участках фронта.
Их основная отличительная черта — подвижность. Когда требовалось, они быстро перелетали на новые аэродромы и выполняли поставленные перед ними задачи.
Во главе каждой группы стояли командующий и военный комиссар. В своей работе они опирались на небольшой оперативный штаб, насчитывавший всего два дцать — двадцать пять человек. Не было даже политотдела, не говоря у^ке о тыловом органе. Обеспечение групп всем необходимым возлагалось на командование и политуправление того фронта, на который они перебазировались по указанию Ставки.
Особенно высокие требования предъявлялись к летному составу ударных групп. Туда направляли самых опытных, самых смелых и закаленных летчиков и штурманов. Правда, им давали и некоторые привилегии: полуторный оклад денежного содержания, улучшенное снабжение питанием и обмундированием.
Меня назначили военным комиссаром 3–й ударной группы, штаб которой находился в Лисичанске. Она состояла из трех бомбардировочных полков (командиры Кузнецов, Недосекин, Никифоров) и двух истребительных (командиры С. И. Миронов и Васин). При знакомстве с ними особенно хорошее впечатление произвел на меня молодой, энергичный капитан Никифоров.
Командовал 3–й ударной группой Леонид Антонович Горбацевич — коренастый, широкогрудый, похожий на борца генерал. У него был острый пытливый взгляд, говорил он хрипловатым голосом и слегка шепелявил. В начале войны генерал занимал руководящий пост в Управлении дальней авиации. Но вскоре его освободили от должности, свалив на него всю вину за большие потери в самолетах. Спокойный и покладистый, Горбацевич не стал оправдываться и молча снес несправедливое наказание.
Чтобы успешно командовать ударной группой, руководитель должен был не только в совершенстве знать летное дело, авиационную тактику, но и обладать твердым характером, крепкой волей, а также качествами педагога — воспитателя.
Горбацевич оказался именно таким военачальником. К каждому летчику он находил свой подход, не стеснялся вовремя одернуть тех, кто начинал зазнаваться. Такие случаи бывали, правда, очень редко.
Я давно заметил, что летчики в подавляющем большинстве своем вообще не любят бахвалиться. Они с презрением относятся к тем, кто пытается выпячивать собственные заслуги. Им присуща лишь гордость за свою профессию, а это не имеет ничего общего с бахвальством.
И если кто из молодых летчиков начинал зазнаваться, мы прежде всего напоминали ему о традициях, существующих в советской авиации, о сложившихся у нас взглядах на подвиг. Прямо говорили:
— Хочешь, чтобы тебя уважали в коллективе, — будь храбр, но всегда скромен.
Правда, такие нравоучения приходилось делать редко. Чаще всего сам коллектив «обкатывал» человека, помогал ему быстро освободиться от всего наносного.
…Для нашей ударной группы выделили неплохие по тому времени самолеты. В частности, истребители получили «аэрокобры», а бомбардировщики — «бостоны».
В марте 1942 года командование юго — западного направления разработало план наступательной операции. Оя в основном сводился к тому, чтобы двумя сходящимися ударами из района Волчанска и Барвенковского выступа прорвать оборону противника, окружить и разгромить его харьковскую группировку. Второй, главный удар должны были наносить 6–я армия, которой командовал генерал — лейтенант А. М. Городянский, и армейская группа генерал — майора Л. В. Бобкина.
Задача нашей авиационной группы, получившей дополнительно еще три полка, состояла в том, чтобы надежно прикрыть войска 6–й армии с воздуха. Нам, таким образом, предстояло действовать на главном направлении.
Славка утвердила этот план. Началась подготовка к операции. Во всех частях прошли партийные собрания. Мы призывали коммунистов показать в боях личный пример мужества и мастерства. Представители авиационных частей побывали на командных пунктах стрелковых дивизий, в танковых и кавалерийских корпусах, обсудили порядок взаимодействия, уточнили сигналы. Бомг бардировщики отметили цели, которые им надо было уничтожить на переднем крае и в глубине обороны Противника.
Части и соединения, участвовавшие в наступлении на Харьков, имели незначительный перевес над противником в живой силе, полуторное превосходство в артиллерии и минометах. Танков у нас тоже насчитывалось несколько больше, чем у немцев, но многие оказались легкими, со слабой броней. По авиации обе стороны имели соотношение сил примерно равное. Правда, у гитлеровцев было больше бомбардировщиков.
Наши воздушные разведчики начали действовать задолго до начала операции. Нам удалось установить, что противник в районе Харькова тоже готовит наступательную операцию под кодовым названием «Фридерикус». Намечалась она на 18 мая. Из районов Балаклеи и Славянок — Краматорск гитлеровцы намечали двумя сходящимися ударами ликвидировать наш Барвенковский выступ и подготовить плацдарм для дальнейшего продвижения на восток.
Но мы упредили фашистов. 12 апреля после часовой артиллерийской и авиационной подготовки советские войска перешли в наступление. Ударные группировки Юго-Западного фронта при поддержке авиации прорвали оборону 6–й немецкой армии. За три дня ожесточенных боев они прсдвинулись на обоих направлениях на двадцать пять — тридцать километров. Для гитлеровской группировки создалась тяжелая обстановка.
В начальный период боев генерал Горбацевич с оперативной группой находился на КП командующего 6–й армией и оттуда руководил действиями авиации. Как только вражеская оборона была прорвана и сухопутные войска двинулись вперед, он возвратился в свой штаб.
— Пошла пехота! — сказал он, поблескивая глазами. — Наши соколы неплохо поработали.
Боевая обстановка требовала наращивания ударов с воздуха по отступающему противнику и усиления прикрытия своих наземных войск. Генерал тут же связался по телефону с командирами истребительных полков и категорически потребовал:
— Ни одна бомба не должна упасть на пехоту!
Потом он позвонил в штабы бомбардировочных частей. Узнав, что там боевая работа ни на минуту не ослабевает, одобрительно заметил:
— Так и действуйте!
В воздухе шли жестокие бои. Противник бросил против наших войск крупные силы бомбардировщиков. Советским летчикам пришлось в первый день делать по шесть — семь вылетов.
Наступление развивалось успешно. Тут бы следовало ввести в прорыв подвижные соединения для завершения окружения фашистских войск в районе Харькова. Но по ряду причин этого не было сделано. Танковые корпуса задержались в местах сосредоточения. Их прикрывали с воздуха истребители нашей ударной группы. Позже такая медлительность привела к роковым последствиям. Наступавшие части стали выдыхаться и замедлили темп продвижения. Инициатива была утрачена. Противник, подтянув пехотную и две танковые дивизии, изменил соотношение сил в свою пользу.
Один из наших танковых корпусов вошел в прорыв только утром 17 мая, то есть с большим опозданием. Выгодный момент был упущен. Мощная группировка фашистских войск в составе восьми пехотных, двух танковых и одной моторизованной дивизий в то же утро перешла в наступление из района Славянск, Краматорск против 9–й армии Южного фронта. Нашей 57–й армии, располагавшейся правее нее, пришлось сдерживать напор пяти пехотных дивизий противника. С воздуха наступающих поддерживали крупные соединения 4–го воздушного. флота Германии.
