Томас удовлетворенно кивнул — решимость Минхо ему импонировала. Как бы плохо ни обстояли дела, но если они сдадутся, станет еще хуже.
Минхо извлек из ящика еще несколько листов — карты, созданные в последние несколько дней. Бегло их просмотрев, он пояснил:
— Каждый бегун ведает картами, относящимися к закрепленному за ним сектору. Как я сказал, мы сравнивали карты по дням, неделям и месяцам, но, честно говоря, так и не нашли ключ к разгадке. А если быть честным до конца — мы даже не знаем, что искать. На самом деле мы в дерьме, чувак.
— Мы не имеем права сдаваться, — монотонно произнес Томас, словно под гипнозом повторяя то, что Минхо сказал чуть раньше. Слово «мы» сорвалось с языка совершено непроизвольно, и юноша понял, что действительно стал частью Глэйда.
— Точно, брат. Нельзя опускать руки. — Минхо аккуратно положил листы назад, закрыл ящик и встал. — Ладно. Что-то мы засиделись, пора отправляться. Первые дни ты будешь просто следовать за мной и наблюдать. Готов?
Томас почувствовал, как нервы напряглись, словно туго натянутые струны, а в животе защекотало. Час настал. Больше никаких раздумий, никакой болтовни — он находится в шаге от того, чтобы совершить первый настоящий поход в Лабиринт.
— Ну… Вроде.
— Никаких «вроде». Готов или нет? — Минхо посмотрел на него неожиданно сурово.
— Я готов, — твердо ответил Томас.
— Тогда вперед.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Они вышли через Западные Ворота в восьмой сектор и побежали по коридорам в глубь Лабиринта. Томас, не останавливаясь, все время бежал рядом с Минхо, сворачивая то влево, то вправо, и, казалось, нисколько не задумывался о выборе направления. Ранний утренний свет обладал какой-то необыкновенной чистотой и блеском, придавая окружающим предметам — плющу, потрескавшимся стенам, каменным блокам под ногами — яркие и резкие очертания. Несмотря на то что до полудня оставалось еще несколько часов, было достаточно светло. Томас старался не отставать от Минхо, иногда делая мощные рывки вперед, чтобы сократить временами увеличивающийся между ними разрыв.
Внезапно впереди показался небольшой прямоугольный проход, пробитый прямо в длинной стене, который вел в северном направлении. Выглядел он почти как обычный дверной проем, только без двери. Минхо промчался через него, не сбавляя скорости.
— Эти Ворота ведут из восьмого сектора — квадрат в центре слева — в сектор один — верхний левый квадрат. Как я сказал, Ворота всегда остаются на месте, но подход к ним может немного отличаться из-за постоянной перетасовки стен.
Томас последовал за Минхо в Ворота, отметив про себя, как тяжело он дышит. Виной всему нервное возбуждение, решил юноша, скоро дыхание опять станет ровным.
Они свернули направо и побежали по длинному коридору прямо, минуя несколько проходов, уходивших влево. Достигнув конца коридора, Минхо сбавил темп, перейдя почти на шаг, и, сунув руку за спину, извлек из бокового кармана рюкзака блокнот и карандаш. Не останавливаясь, сделал какую-то пометку и сунул их назад. Томасу стало любопытно, что записал Минхо, но не успел он открыть рот, чтобы это выяснить, как бегун объяснил:
— Я в основном… рассчитываю на зрительную память. — В голосе Минхо отчетливо слышались признаки напряжения. — Но примерно каждый пятый поворот делаю заметки, которые использую после возвращения. Чаще всего фиксирую изменения, которые произошли по сравнению со вчерашним днем. Таким образом, используя вчерашнюю карту, я потом быстро смогу нарисовать сегодняшнюю. Элементарно, чувак.
Томас пришел в восторг. В устах Минхо составление карт действительно представлялось довольно простым занятием.
Они пробежали еще немного и достигли пересечения коридоров. Перед ними открылось три возможных направления движения, однако Минхо без малейшего колебания свернул направо. Вытащив из кармана нож, он прямо на ходу срезал со стены большой пучок плюща, бросил его на землю себе за спину и побежал дальше.
— Хлебные крошки? — поинтересовался Томас, вдруг вспомнив старую сказку. Он почти перестал удивляться подобным внезапным проблескам памяти.
— Точно. Хлебные крошки, — отозвался Минхо. — Чур, я — Гензель, а ты — Гретель.
Они продолжали бежать все дальше в Лабиринт, сворачивая то вправо, то влево. После каждого поворота Минхо срезал и бросал на землю трехфутовые обрубки плюща. Томаса впечатляла сноровка куратора — тот проделывал все это, нисколько не сбавляя темпа бега.
— Ладно, — произнес Минхо. Теперь дышал он гораздо тяжелее. — Теперь ты.
— Что я?
Томас не ожидал, что в первый день ему придется делать что-нибудь самостоятельно, кроме как бежать следом за куратором и просто наблюдать.
— Срезай плющ. Ты должен выработать привычку делать это автоматически в течение всего пути. На обратном пути мы подбираем обрезки или просто отбрасываем их ногой в сторону.
Прошло довольно много времени, прежде чем у Томаса начало получаться на ходу срезать стебли, зато он делал что-то сам, чему был несказанно рад. После первых двух попыток ему пришлось делать рывки вперед, чтобы нагнать Минхо, в третий раз он порезал палец, однако где-то с десятой попытки юноша почувствовал себя вполне уверенно и на бегу срезал стебли почти так же ловко, как Минхо.
Пробежав еще некоторое расстояние — Томас понятия не имел, какое именно, но предполагал, что около трех миль, — Минхо перешел на шаг, а затем и вовсе остановился.
— Привал.
Он сбросил рюкзак на землю и достал из него бутылку воды и яблоко.
Томаса не пришлось упрашивать — он с радостью последовал его примеру и с жадностью прильнул к бутылке, наслаждаясь прохладной свежестью воды, потекшей по пересохшему горлу живительным ручейком.
— Притормози, — остановил его Минхо. — На обратный путь оставь.
Томас оторвался от бутылки, сделал глубокий удовлетворенный вдох и громко отрыгнул. Откусив от яблока, он почувствовал себя неожиданно посвежевшим. Внезапно мысли вернулись к тому дню, когда Минхо с Алби отправились посмотреть на мертвого гривера, после чего все пошло кувырком.
— Кстати, ты так и не рассказал, что случилось с Алби в тот день. Понятно, что гривер ожил, но как все вообще происходило?
Минхо тем временем снова взвалил на плечи рюкзак, очевидно, готовясь отправиться в путь.
— Что тут скажешь. Тварь только притворялась дохлой. Алби, болван, пнул его ногой, а эта гадина вдруг ожила, выпустила колючки и покатилась прямо на него. Правда, гривер себя странно повел — совсем не пытался атаковать. Мне показалось, что он хотел удрать, а Алби просто оказался у него на пути.
— Хочешь сказать, гривер драпанул от вас?
С учетом увиденного несколькими днями ранее, Томас с трудом верил в версию Минхо.
Тот пожал плечами.
— Ну да. По-моему, ему требовалась подзарядка или что-то типа. Хрен его знает.
— А что с ним могло произойти? Ты у него раны на теле или что-то необычное не заметил? — Томас и сам не знал, что пытался понять, но подспудно чувствовал, что странная перемена в поведении гривера произошла не случайно и разгадка тайны может помочь им в будущем.
Минхо призадумался.
— Нет. Гадина просто выглядела мертвой; валялась, как восковая фигура, а потом — раз! — и резко ожила.
Томас лихорадочно думал, пытаясь найти во всем какой-то смысл, хотя даже не знал, с чего начать и в каком направлении двигаться.
— Интересно, куда он сбежал… Ты не в курсе, где вообще скрываются гриверы? — Он помолчал секунду-другую, затем добавил: — Никогда не пробовали за ними проследить?
— Господи! У тебя и правда мания самоубийства какая-то. Жить надоело? Поднимайся. Надо идти.
Минхо развернулся и направился дальше.
Томас бежал следом, на ходу пытаясь самому себе ответить на вопрос, который сидел у него глубоко в мозгу и не давал покоя: почему внешне мертвый гривер внезапно вернулся к жизни и, главное, где потом скрылся…
Раздосадованный тем, что не знает ответа, он поспешил за Минхо.
Они бежали еще примерно два часа, прерываясь на небольшие остановки, которые, казалось, раз от раза становились короче. В какой бы хорошей физической форме Томас ни находился, он изрядно устал.
Наконец Минхо в очередной раз остановился и снял рюкзак. Опустившись на землю и откинувшись спиной на мягкий плющ, они молча приступили к обеду. Томас с огромным удовольствием смаковал каждый кусочек сэндвича и овощей, пережевывая пищу как можно медленнее. Он тянул время, понимая, что Минхо поднимет в дорогу сразу после того, как он сделает последний глоток.
— Сегодня изменения есть? — спросил он.
Минхо хлопнул по кармашку рюкзака, в котором лежал блокнот.
— Обычные перетасовки стен. Ничего такого, от чего твоя тощая задница пустилась бы в пляс.
