Остаюсь твой друг и искатель клеёнчатых тетрадей
С. Березов
Королевский корсар
Восьмая клеёнчатая тетрадь
Лунный свет, пробившись сквозь ажурные занавески и лёгкие шторы, тускло освещал помещение школьной библиотеки. Здесь всё было в идеальном порядке. Чувствовались заботливые руки седенькой Марии Петровны и её молодой помощницы Катюши.
На продолговатом столе были аккуратно разложены свежие газеты и журналы. На книжных полках чинно стояли классики — Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Тургенев, Достоевский, Чехов, Толстой, Горький, Маяковский… Важно выстроились в ряды толстые тома Большой советской энциклопедии и разные толковые словари… Повыше радовали глаз длинные шеренги в красных, зелёных, оранжевых, синих, коричневых и голубых мундирах — книги Фенимора Купера, Жюля Верна, Майн Рида, Герберта Уэллса, Роберта Стивенсона, Александра Грина, Константина Станюковича…
А напротив, как на параде, выстроились книжки Корнея Чуковского, Самуила Маршака, Аркадия Гайдара, Сергея Михалкова, Агнии Барто…
Разноцветной цепочкой поблёскивали корешки русских народных сказок, «Тысячи и одной ночи», сказок Ганса Христиана Андерсена и братьев Гримм…
Над дверью в деревянной раме красовались слова:
КНИГА, БЫТЬ МОЖЕТ, НАИБОЛЕЕ СЛОЖНОЕ И ВЕЛИКОЕ ЧУДО ИЗ ВСЕХ ЧУДЕС, СОТВОРЁННЫХ ЧЕЛОВЕКОМ…
М. Горький
В простенке между книжными шкафами со стеклянными дверцами висел эстамп в металлической окантовке с портретом Николая Васильевича Гоголя. Великий писатель, нахохлившись, глядел в окно…
С книжных полок доносится глухой рокот, похожий на шум далёкого морского прибоя. И вдруг… из книги Джонатана Свифта «Путешествия Лемюэля Гулливера» вылетел остров Лапута.
Шквалистый ветер зашумел в библиотеке, закружил газетные листы, распахнул окна, взметнул ажурные занавески. А полосатые шторы затрепетали под самым потолком, как флаги на корабле.
Из романа Жюля Верна «Пятнадцатилетний капитан» выглянул встревоженный Дик Сэнд. Не понимая, что здесь произошло, он тотчас сбросил верёвочную лестницу, проворно спустился вниз и подбежал к окну.
Летающий остров уже поднимался над крышами московских домов. Дик пристально вглядывался в улетающий остров, и ему показалось, а может быть, померещилось, что какой-то человек с Лапуты помахал ему шляпой, и как будто бы это был капитан Лемюэль Гулливер!..
Остров Лапута, описав круг над красными огоньками Останкинской телевизионной башни, взял курс на запад и вскоре исчез…
Никакого удивления на лице юноши не было заметно.
Его интересовал только один вопрос — кто же так приветственно помахал шляпой? Если это был Гулливер, то, видимо, он отправился на летающем острове в какое-то новое путешествие! Но куда? И зачем?
Знаменитые капитаны нередко сходили со страниц своих романов и отправлялись в дальние плавания на корвете «Коршун», галиоте «Секрет», на легендарном «Наутилусе», на пароходе «Тютю-панпан», на бриге «Пилигрим» и даже верхом на ядре, как Карл Фридрих Иероним Мюнхаузен. Дик Сэнд задумчиво глядел на небо. К востоку от Луны красноватым блеском мерцала планета Марс. Звёзды Персея, Андромеды и Пегаса сияли семизвёздным «ковшом». А через всё небо бесконечной дорогой протянулся Млечный Путь.
Дик закрыл окна, поправил занавески и шторы. Собрал с пола газеты, положил их на стол, записал в вахтенный журнал кают-компании Клуба знаменитых капитанов события этой ночи и, быстро поднявшись по верёвочной лестнице на верхнюю книжную полку, скрылся на страницах своего романа.
Остров Лапута, парящий над лесами, городами и морями, держал курс строго на запад и был похож на «летающую тарелку», породившую в наше время самые фантастические толки.
* * *
По Фрунзенской набережной шли Мария Петровна и Катюша, поглядывая на заманчивые огоньки парка культуры и отдыха. Рабочий день был закончен. Старушка рассказывала девушке о Станюковиче, о его плаваниях в Атлантическом и Тихом океанах, о том, что Константин Михайлович большинство своих морских рассказов написал в ссылке, в Томской губернии, куда он был выслан царским правительством за свои передовые взгляды…
Ни Мария Петровна, ни Катюша не подозревали, конечно, что в это время происходило в библиотеке.
Старинные бронзовые часы в футляре из красного дерева только что пробили семь раз… Раскрылись переплёты книг Александра Грина, Жюля Верна, Даниеля Дефо, Константина Станюковича… Зашелестели страницы… Прозвучала боцманская дудка… И первым в кают-компании клуба появился из своего романа капитан корвета «Коршун» — Василий Фёдорович. Затем прыгнул с верхней полки Робинзон Крузо, спустился по верёвочной лестнице Дик Сэнд с медным канделябром в руке, зажимая под мышкой вахтенный журнал.
Щёлкнул замок. Раскрылись стеклянные двери книжного шкафа, из которого, как из каюты, вышел капитан Немо.
Ещё раз прошелестели страницы. И в библиотеке появился Артур Грэй из феерии Александра Грина «Алые паруса».
Знаменитые капитаны молча поклонились друг другу. Дик Сэнд зажёг толстые свечи на канделябре, положил на стол журнал, походную чернильницу на цепочке и открыл узкий футляр с гусиными перьями. Робинзон Крузо раскурил трубку и, взглянув на озабоченное лицо капитана «Наутилуса», спросил:
— О чём вы задумались, дружище Немо?
— Я крайне взволнован, — ответил Немо, бросив взгляд на часы. — До сих пор не прибыл капитан Лемюэль Гулливер!.. А его пунктуальность хорошо известна всем читателям на протяжении столетий.
— Что же могло его задержать сегодня? — задумчиво произнёс капитан корвета «Коршун». — Коварство лилипутов или гостеприимство великанов?..
— Кто его видел в последний раз? — спросил Немо.
— Очень возможно, что я… — неопределённо заметил Дик.
— Возможно? — изумлённо воскликнул Робинзон. — Вы что, его не узнали?.. Не понимаю.
— Позвольте мне ознакомить вас с последней записью в вахтенном журнале.
Дик, быстро перелистав страницы, прочёл:
— «9 августа 1971 года. 23 часа 17 минут по московскому времени. Со страниц романа Джонатана Свифта поднялся в воздух летающий остров Лапута и взял курс на запад».
— И это всё? — спросил Артур Грэй.
— Не совсем…
— А что же было ещё? — торопливо задал вопрос Немо.
— Мне показалось, что на одной из лестниц острова стоял Гулливер.
— Не нахожу в этом ничего странного, — сказал Артур Грэй. — Видимо, капитан Лемюэль Гулливер полетел в страну гуигнгнимов. Ему ведь очень понравились эти необыкновенно умные лошади.
— Боюсь, что вы ошибаетесь, дорогой Артур, — возразил капитан корвета «Коршун». — Я вспоминаю свой разговор с Гулливером. Недели две тому назад мы встретились в переплётной. Меня тогда поразила молчаливость Гулливера, который, как вы знаете, любит поговорить. Да и, кроме того, ему есть что рассказать. Я спросил его… и надо заметить, что отвечал он мне как-то рассеянно.
— Ну, всё-таки, о чём он говорил? — нетерпеливо спросил Дик.
— О каком-то королевском корсаре. Я не придал особенного значения его словам, тем более что переплётчик так зажал меня в пресс, что я слова не мог выдавить.
— Королевский корсар?.. — сквозь зубы пробурчал Робинзон, не выпуская трубки изо рта.
— Может быть, Уильям Кидд?
Капитан корвета «Коршун» отрицательно покачал головой и, снимая нагар с оплывших свечей, заметил, что известный пират Кидд орудовал в XVIII веке, а Гулливер говорил о королевском корсаре начала девятнадцатого века.
— Во всяком случае, могу вас заверить, капитаны, — сказал Артур Грэй, — что встреча с подобными джентльменами удачи, где бы она ни была, на суше или в открытом океане, не сулит ничего хорошего. В каком бы веке это ни произошло.
В кают-компании воцарилось молчание. Артур Грэй поднялся с кресла, подошёл к круглому столику, повертел глобус, а затем, повернувшись к друзьям, решительно заявил:
— Раздумывать нельзя. Мы должны немедленно поспешить на поиски Лемюэля Гулливера.
— Клянусь своим мушкетом, — воскликнул Робинзон, — я готов пустить его в дело!..
— Но где? И против кого? — в недоумении спросил Дик.
— Нам остаётся только ждать, — спокойно сказал капитан корвета «Коршун». — К сожалению, конечно…
— Тогда откроем нашу традиционную встречу, — поддержал Немо капитана корвета. — Будем надеяться, что Гулливер прибудет своевременно или несколько позже… — Он хотел ещё что-то сказать, но его перебил Робинзон:
— Да, прибудет, если не попадёт в лапы того самого королевского корсара, о котором шла речь в переплётной.
— Капитаны! — воскликнул Дик, вставая с кресла. Он всегда вставал, когда хотел что-нибудь сказать. — В такой тревожный час хотелось бы видеть за штурвалом нашего клуба капитана корвета «Коршун».
